ода, и четыре ребенка из восьми выжили. К тому времени мы с Уолтом шли параллельными, но связанными между собой путями. Я наблюдал аналогичную ситуацию между Дуайтом Харкеном и Чарльзом Бейли в первые дни закрытой хирургии митрального клапана. Надеюсь, вы меня простите, но я чувствовал, что их взаимодействие было несколько унизительным для них самих и научного прогресса в кардиохирургии. Поэтому я премного благодарен Уолту Лиллехаю и очень горжусь тем, что в течение 12–18 месяцев, когда мы были единственными в мире хирургами, проводившими операции на открытом сердце с использованием АИК, мы продолжали общаться и спорить в частном порядке в ночных клубах и самолетах, а не публично.
В 1966 году Кирклина пригласили в Медицинскую школу Алабамского университета, его работа в операционной была дисциплинированной и тщательно регламентированной. Он ничего не оставлял на волю случая. Кирклин часто сравнивал подключение к АИК и отлучение от него со взлетом и посадкой бизнес-джета. У него были контрольные списки, которые анестезиолог зачитывал ему во время процедуры. Ему также нравилось сравнивать кардиохирургов с ковбоями. В одной утомительной ситуации, в которой у пациента никак не останавливалось кровотечение после отлучения от АИК, ассистент по имени Клод донимал Кирклина бесконечными вопросами. Почему он не использовал определенный препарат для остановки кровотечения? И все в таком духе.
Наконец доктору Кирклину надоел этот диалог, и он сказал: «Клод, позволь мне рассказать тебе историю. Был один старый стрелок, который убил много людей, но устал от этого и больше не хотел конфликтовать. Он приехал в один город и встретил молодого панка, который доставал его и пытался втянуть его в драку. В итоге этот парень, желающий самоутвердиться, разозлил старого стрелка так, что они оба вышли на улицу и достали пистолеты». Затем Кирклин просил: «Клод, ты знаешь, что произошло дальше?» «Нет, доктор Кирклин. Что?» Тот продолжил: «Ну, старый стрелок выстрелил первым и продырявил панку сердце. Улавливаешь мораль этой истории, Клод?»
Вскоре Кирклин добился лучших результатов в хирургическом лечении всех врожденных пороков сердца и опубликовал более 700 медицинских и научных статей, соавтором многих из которых мне посчастливилось стать во время своего пребывания в Бирмингеме. Сразу по окончании мой учебы там он отказался от должности заведующего отделением в пользу Аля Пачифико и своего сына Джеймса, блестящего продолжателя рода, который позднее стал заведующим отделением трансплантации. Сам великий человек продолжал оперировать до 1989 года, до возраста 72 лет. Он делал это все с тем же перфекционизмом.
Когда я уезжал из Алабамы, доктор Кирклин подарил мне одну из своих знаменитых «синих книг» с протоколами лечения пациентов. Там были четкие инструкции о том, как действовать практически в любой ситуации в кардиохирургии.
Другой мой повод для гордости – письмо о принятии рукописи от доктора Кирклина, когда он был редактором издания Journal of Thoracic and Cardiovascular Surgery. Он закончил текст личным замечанием: «…и я от всей души поздравляю Вас с блестящей карьерой». Я хранил его в рамке на стене своего кабинета в Оксфорде. Доктор Кирклин умер 21 апреля 2004 года. Его будут помнить как самого влиятельного хирурга всех времен.
Если Кирклин был мозгом кардиохирургии, то Кули – руками. Гарри Майнтри, биограф Дентона Кули, так описал их первую встречу перед операцией по устранению у него аневризмы аорты:
«Доктор Кули опоздал на нашу встречу на три часа и выглядел безупречно. Когда он прижал стетоскоп к моей груди, я сказал:
– Я ждал вас три часа!
– Тс-с-с! – шикнул он. Прослушав мою грудную клетку, Кули переспросил: – Еще раз, что вы сказали?
– Уже восемь. Вы опоздали на три часа.
Его взгляд стал почти высокомерным.
– Я сегодня провел шесть операций на открытом сердце. А вы что делали?
Кули был высоким загорелым мужчиной в сером шелковом костюме и двухцветных ботинках.
– По вам и не скажешь, – усмехнулся я.
– Кто-то расслабляется за игрой в гольф, – сказал Кули. – Мне же нравится оперировать человеческие сердца. Понятно?
Он подмигнул, и я улыбнулся в ответ.
– У вас аневризма размером с грейпфрут, и она вот-вот разорвется, – сказал он. – Но вы большой сильный парень, а я лучший хирург в мире, поэтому, если это произойдет, у нас есть все необходимое».
Кули являл собой полную противоположность доктора Кирклина. Что касается скромности, он однажды сказал: «Успешный кардиохирург – это человек, который, когда его попросят назвать трех лучших в мире хирургов, испытает трудности с выбором оставшихся двух».
После фиаско, связанного с искусственным сердцем, которое «украсило» первую полосу Life Magazine, Дебейки и Кули не общались 40 лет. Кули называл небольшое расстояние между их офисами демилитаризованной зоной.
Когда примирение наконец произошло, Дебейки уже исполнилось 99 лет и он восстанавливался после экстренной операции по расслоению аорты. Кули на тот момент было 87. Дебейки признался в интервью, что он отказался свидетельствовать против своего соперника в злополучном судебном процессе. Он не хотел, чтобы Кули признали виновным. «Как бы я ни сожалел о том, что он сделал, – объяснил Дебейки, – я не думал, что месть могла что-то решить». Тем не менее он разочаровал его «своей этикой и слабым суждением, которые были несколько детскими».
Доктор Кули ответил, что он был «оправдан в своих действиях». Он прооперировал больше сердец, чем кто-либо, поэтому считал себя «подходящим человеком для проведения первой имплантации искусственного сердца». Полагаю, это может показаться вам проявлением высокомерия, но в реальном мире он был очень хорошим человеком.
Фактическое воссоединение было инициировано Кули через несколько дней после того, как доктор Дебейки получил от Конгресса США высшую гражданскую награду – золотую медаль в знак признания его выдающихся достижений. Среди них была в том числе помощь в создании мобильных армейских хирургических госпиталей (MASH) во время Второй мировой войны и активное участие в развитии медицинской системы Министерства по делам ветеранов США.
На специальной церемонии в Обществе сердечно-сосудистой хирургии Кули в больнице Святого Луки 27 октября 2007 года доктор Дебейки получил Премию за жизненные достижения.
Я присутствовал там. Доктор Кули сошел со сцены и пожал руку своему старому боссу, который сидел, опустив голову, в моторизованном скутере для малоподвижных людей. Благодарная публика, ждавшая этого момента много лет, разразилась восторженными аплодисментами.
Почтительно встав на колени, как всегда скромный Дентон пошутил: «Наверное, это тяжелое бремя для одного человека быть удостоенным Золотой медали Конгресса и членства в Обществе Кули за одну неделю».
Доктор Дебейки ответил, что, поскольку медаль была из чистого золота, он надеялся, что награда Кули будет такой же. «Она 14-каратная», – последовал ответ. Лед тронулся, вражда закончилась. Впоследствии Дебейки сказал о Кули: «Я никогда не считал его соперником, потому что у меня были все пациенты, которым я мог помочь, и все почести, которые я мог принять. Он в некотором смысле страдал от того факта, что меня считали более престижным». Два великих техасских эго возглавляли два лучших в мире кардиохирургических центра, расположенные на одной улице.
Послесловие. Рисунок 1: Примирение.
Следующей весной Общество Дебейки в ответ наградило доктора Кули, который сказал: «Я думаю, мы оба испытали облегчение и утешение от того, что мир наконец объявлен и мы можем провести оставшиеся дни без враждебности друг к другу». Но что именно положило конец вражде? Кули прочел автобиографию астронавта Юджина Сернана «Последний человек на Луне», в которой описывалась космическая гонка между США и СССР. Сернан был пациентом Техасского института сердца и писал о бессмысленной вражде и взаимной неприязни между астронавтами-соперниками.
В книге он признал, что русские «были обычными парнями, которые пили больше водки, так зачем было пытаться их дискредитировать?» Их нельзя было привлечь к ответственности за решения политического руководства страны. Возможно, то же самое можно сказать и сегодня.
На сотый день рождения Дебейки была запланирована еще одна встреча, но, к сожалению, 11 июля 2008 года он скончался. В том же году доктор Кули удостоил меня Премии Рэя Фиша Техасского института сердца за мою работу в области долговременной механической поддержки кровообращения в качестве альтернативы трансплантации. Поскольку ранее ее присуждали таким пионерам, как Мейсон Соунс, Джон Кирклин и Норман Шамвей, это стало огромной честью для английского хирурга по нескольким причинам.
На последующем приеме в Кул-Эйкрс, ранчо доктора Кули на берегу реки Бразос, моя жена Сара ступила в высокую траву, чтобы сфотографировать нас двоих в креслах-качалках на веранде дома. Внезапно она замерла как вкопанная. Поскольку Сара выросла в Кении, она сразу узнала характерный шорох. Всего в нескольких сантиметрах от ее ног была гремучая змея, готовая броситься в атаку. Это наверняка испортило бы вечеринку. Доктор Кули скончался у себя дома в Хьюстоне 18 ноября 2016 года в возрасте 96 лет. Великий кардиохирург и великий человек, которого никогда не забудут.
Бад Фрейзер был с нами в Кул-Эйкрс. Бад и Джордж Нун, храбро прооперировавшие расслоившуюся аорту Дебейки, переняли эстафетную палочку трансплантации и поддержки кровообращения в Техасском институте сердца и Университете Бейлора соответственно. Я помню, как впервые посетил офис Бада. В нем не было окон – лишь диван, письменный стол и старый потертый ковер. Это был его второй дом, где он проводил дни и ночи с постоянно включенным телевизором. Я всегда с интересом слушал его воспоминания о былых днях и зарождении увлечения искусственными сердцами.