Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Эдвард Ли"Хирургия Плоти"
"Ищущий"
Глаза Бока скользнули вверх.
- Что-то гудит в "xоппере"[1], сержант.
Твои яйца, - подумал сержант первого класса Джон Рубен. Он отпер аварийный сейф позади кабины водителя и достал папку CEIC[2], которая содержала сегодняшние позывные и ежедневные коды.
Как вдруг:
- Виктор-Эхо-Два-Шесть, это Икс-Pэй-Один. Подтвердите.
Бок зафиксировал рацию на переключателе конвертера AN/FRA[3].
- Сержант, кто этот ебаный Икс-Pэй Один? Дивизион?
Рубен проверил таблицу кодирования.
- Это тревога “Корпуса Спасательных Операций Военно-Воздушных Сил”. Опять получим какое-то дерьмо от “летунов”. Ответь им.
- Икс-Pэй-Один, это Виктор-Эхо-Двa-Шесть. Прием.
- Переходим к входящей сетке. Периметр поражения - положительный.
Бок держал микрофон подальше от себя, как кусок протухшего мяса.
Рубен не мог поверить в то, что он только что услышал. В статике повисла пауза, а затем Рубен схватил микрофон:
- Икс-Pэй-Один, это Виктор-Эхо-Два-Шесть-Танго-Чарли. Повторите последнюю передачу.
- Переходим к входящей сетке, - ответило радио. - Периметр поражения - положительный.
Его память боролась с пугающей реальностью. Смысл этой последовательности слов казался очень далеким:
- Статус белый. Код развития?
- Красный.
- Код подтверждения?
- Отсутствует.
- Приказ?
- Приказ - находится в режиме ожидания по периметру поражения. Это НЕ испытания. Это НЕ тренировка. Тревога SECMAT[4] в оранжевом статусе.
- Приказы загрузились, - пробубнил Рубен.
Твою же мать! - подумал он.
- Виктор-Эхо-Два-Шесть, это Икс-Pей-Один. Конец связи.
Рубен повесил микрофон рации. Бок вспотел. Джонс, водитель трека, вытянул шею от Т-образной стойки.
- Что происходит, сержант?!
- Успокойся, - сказал Рубен.
Но он не мог заглушить мысль: Этого никогда не случалось раньше.
- Мы в состоянии войны, - пробормотал Бок.
Тревога прозвучала в 04:12; они находились "в поле" почти весь день. “Виктор Эхо Два Шесть” был модифицированным M2[5] бронетранспортером, полностью оборудованным CBN[6], и его экипаж был тем, что Химический Корпус Армии США называл “Kомандой обнаружения зараженных областей”. Их основной поисковый периметр был хорошо знаком: открытая почва с кустарником; они отслеживали эту территорию десятки раз, во время прошлых тревог. Рубен, командир бронемашины, ни разу не беспокоился до сих пор - пока он не услышал волшебные слова: Периметр поражения - положительный.
- Ребята, вы что куча долбоебов? - возразил он. - Это тревога CONUS[7]. Если бы мы были в состоянии войны, все государство сейчас уже было бы расхерачено, и оперaционный статус взметнулся бы намного выше, чем CONUS. По крайней мере, мы были бы на Defcon 2[8]. Подумайте мозгами, а не задницами. Если бы это была война, то почему они не вспомнили о каждом подразделении в дивизионе, кроме нас?
- Это дерьмо, сержант! - не успокаивался Джонс. - Что-то действительно наебнулось!
- Успокойся. Мы не в состоянии войны.
Бок встрепенулся, бормоча:
- Это хуйня какая-то. Мне осталось всего двe недели, и вот случается это дерьмо.
- Вы, ребята, мечете дерьмо в пустоту. У нас уже было четыре тревоги в прошлом году, помните? Один из сайтов раннего предупреждения, вероятно, обнаружил что-то в нашей телеметрической линии. Это, наверное, еще один метеорит или кусок космического мусора. Вы расслабитесь наконец?
- Вот оно, - объявил Бок.
XN/PCD 21[9] начал клацать. Волны "xоппера" прошли через 5-значные дискриминаторы. Затем мобильный принтер выплюнул их сетку назначения.
Бок, стуча зубами, выпустил карту из рук. Лицо Джонса окаменело. Они были простыми парнями, и им было страшно до усрачки, но Рубен задался вопросом, испуган ли он также? Он положил руки им на плечи.
- Мы должны разгребать наше дерьмо вместе, девочки. Мы - бескомпромиссная армия конкретных пиздюлей, и мы не ссым в нашу униформу каждый раз, когда приходят директивы тревоги. Мы не боится ничего. Мы хаваем напалм на завтрак и ссым дизельным топливом и, когда мы умираем и попадаем в ад - готовы засунуть голову дьявола в его же задницу, а затем вытрахать ее наружу. Сейчас мы должны сделать работу, и я должен знать, что вы со мной, ребята.
Бок вытер пот со лба своим рукавом.
- Без базара, сержант. Я не какая-та там ссыкливая пизда. Мое дерьмо утрамбовано плотно, и я с тобой.
- Джонси?
Джонс поднял большой палец вверх.
- Ад на чертовых колесах, братан! Никто не живет вечно, так что давайте прокатимся!
- Без базара, - поддержал Рубен. - Еб-твою-мать-на-пополам! Умирать-за-Decon-нечто-охренетительное!
- Давайте надерем задницы! - заорал Бок.
- Decon!!! - скандировал Джонс.
Рубен вручил сетку Джонсу.
- Заставь этот двухгусеничный детройтский гроб прокатиться, Джонси. Дави на газ!
Джонс с гиканьем газанул. Двигатель Cummins V8 с турбонаддувом взревел. Бок пристегнулся за коробкой передач. Рубен оживил их, но надолго ли? Что происходит там? Что нас ждет? - задавался он вопросами.
- Переход к зоне поражения положительный, - пробормотал он.
««—»»
Насколько мощна сила истины?
Это был больше лозунг, чем вопрос. Это было все, что побуждало его. Конечно же, писатель не верил в Бога. Но сейчас, если бы он увидел Господа, то он поверил бы в Него. Он поверил бы в нечто, что он не мог видеть, но именно поэтому он и был здесь, не так ли? Чтобы увидеть?
Позади него, автобус исчез в темноте. Я вижу это, - подумал он.
Впереди синим неоном пылал знак: ПЕРЕКРЕСТОК.
Я вижу это тоже. Один глоток помог бы мне думать.
А потом он услышал слово, или подумал, что услышал. Это был не его голос, не его собственные мысли. Он услышал это в своей голове:
ПРОПИТАНИЕ.
Итак, сейчас он слышал голоса? Возможно, он пил слишком много. Или, недостаточно, подумал он с полуулыбкой. Все великие писатели пьют. Однако, он не мог развеять мнение, что он вступал в нечто большее, чем просто кабак маленького городка.
Из щелей деревянного пола выползла пыль, когда он шагнул внутрь и поставил свою сумку.
Да, здесь был настоящий "кусочек жизни": бар - помойка. Эта затхлость, эти дешевые столы, мишени “Дартс”, игровые автоматы - это общее Vacuus Spiritum[10]- восхищало его. Это была реальность, та реальность, которую он искал. Ищите, подумал он, и обрящете.
- Добро пожаловать в “Перекресток”, незнакомец, - приветствовал жлобоватого вида бармен.
Это подтолкнуло писателя к размышлениям над аллегорическими возможностями названия бара. У бармена был пивной животик, размером с баскетбольный мяч и зубы, которые заставили бы дантиста рассмотреть другие варианты карьеры.
- Чем могу помочь? - спросил он.
- Алкоголь. Впечатлите меня своим миксологическими доблестями, сэр.
Только трое других персонажей украшали собой это “выразительное” пространство бара. Парень с печальным лицом, в белой рубашке, сидел рядом с невысокой, пышногрудой рыжей. Казалось, что они спорили. Чуть ближе сидела нереально жирная бабища с длинными, светлыми волосами, пила темное пиво и ела огромную пиццу. Ее вес заставлял ножки стула заметно гнуться.
Ты здесь, чтобы искать, - напомнил себе писатель. - Так ищи.
- Могу я к Вам присоединиться?
Блондинка проглотила кусок и кивнула:
- Вы не здешний.
- Нет, - сказал писатель, и сел.
Тогда бармен хлопнул на стол “шот”. Он был желтым.
- Наш фирменный, незнакомец, - тот выглядел как моча.
- Что это?
- Мы называем его “Мочебрызг".
Писатель поморщился:
- Это ведь не, э-э... моча, не так ли?
Бармен рассмеялся:
- Конечно нет! Это водка и Гальяно[11].
Писатель понюхал. Пахло нормально.
- ОК, за... за что? О, да. За формализм![12]- oн выпил.
- Ну как?
- Неплохо. На самом деле, очень хорошо, - oн потянулся за бумажником.
- Э-э-э-э, незнакомец. Не нужно этого дерьма.
- Что?
Бармен закатил глаза:
- Это за счет заведения.
- Чего же ты ожидаешь в таком жлобском дерьмогороде, как этот? - спросила толстая блондинка, жуя. Ее груди были большими в буквальном смысле, как человеческие головы. - Разве что полное ничего, кругом, на протяжении пятидесяти миль в любом направлении. Isolatus Proximus.[13]
- Я писатель, - сказал он. - Я езжу по всей стране. Мне нужно видеть разные вещи, разных людей. Мне нужно видеть жизнь в ее различных временных пластах.
- Ага, пластах, - сказала толстая блондинка, кивнув.
- Я приезжаю в отдаленные города, как этот потому, что они пестрые. Они существуют отдельно от остального общества, господствующей тенденции страны. Города, как этот, более