– Верно. А тебе не кажется, что он мог испытать облегчение в двух случаях: или он ни в чем не замешан, как ты говоришь, или…
– Или?.. – повторил капитан.
– Или он убийца. Его спросили о ночи с третьего на четвертое, и он предоставил алиби. А это значит, что убийство произошло не ночью, а скорее всего, днем четвертого января…
– Если он убийца, – перебил капитан.
– Если он убийца. Он понял, что следствие не знает точного времени, и испытал облегчение.
– Ты веришь в то, что говоришь? – скептически спросил капитан. – Не так посмотрел, не такой жест… Я реалист и работаю с фактами, а их у меня пока кот наплакал. Если Котляр… а мотив? Из двух выбрал Марию и не хотел, чтобы она узнала о связи с Шелест? Даже обсуждать не хочу, кого этим сейчас удивишь. Двадцать первый век на дворе. Другого мотива у тебя случайно нет? Ну там, вроде того, что он маньяк и псих, а тут полнолуние, снегопад, вот его и накрыло. Он не звонил Шелест ни третьего, ни четвертого января. Было несколько звонков пятого и шестого, но она, как ты понимаешь, не ответила.
– Почему он ничего не спросил о ней? – невпопад ответил Федор.
– От потрясения забыл. Интересно, что скажет балерина. Ты со мной? – капитан, ухмыляясь, смотрел на Федора. Тот покачал головой – нет.
…Мария не сообщила капитану ничего нового: рассталась с Денисом третьего января поздно вечером, он ушел ночевать к себе, а на другой день они почти все время были вместе… часов с двух или трех. Она отвечала серьезно и обстоятельно, а капитан рассматривал ее необычное лицо, удивляясь вкусам приятеля. В итоге он решил, что на танцовщицу она не похожа – мало живости, скорее уж, на хозяйку дипломатического приема…
Глава 26. Двое мужчин в самом соку
Федор Алексеев нажал на дверной звонок, не надеясь, что ему откроют. По городскому телефону агентство «Трын-трава» не отвечает. Виталя Вербицкий номер мобильного Никоненко ему дал, но посоветовал не звонить, а просто сходить в агентство – ножками, так как Глебушка сто пятьдесят процентов там, больше ему быть негде. Заперся один, возможно, пьет, и никого не хочет видеть, что и понятно. Измена Поль, ее убийство, подлость друга детства… Ты позвони в дверь и рявкни: «Полиция! Работает ОМОН!», наставлял режиссер Федора. Или кулаком… видел в кино? Влупишь изо всех сил, чтоб дверь вылетела, тогда он откроет. Он там! Главное, чтобы открыл. Глебыч нормальный мужик, вы с ним найдете общий язык. Да он и сам будет рад выговориться. Излить душу, так сказать, а чужому всегда сподручнее. Скажи, что от меня. Захвати бутылек. Главное, чтобы не полез в петлю… он ее очень любил. Идиотская история!
Несмотря на все опасения, Федору открыли. На него вопросительно смотрел мужчина лет тридцати пяти, слегка помятый, с красными веками, но вполне трезвый. Федор поздоровался, сказал, что пришел поговорить, и передал привет от Виталия Вербицкого. Мужчина молча посторонился, и Федор вошел. Он огляделся: небольшая светлая комната с высоким окном, полузакрытым жалюзи; диван и кресло, журнальный столик, два письменных стола, на одном какие-то безделушки. Федор понял, что это рабочее место Поль. Мужчина махнул на кресло около журнального столика. Федор сел. Мужчина расположился напротив.
– Кто вы? Поговорить о чем? – спросил мужчина хрипло.
– Меня зовут Федор Алексеев. Я преподаю философию в нашем политехническом университете…
– Философию? – на лице мужчины промелькнуло удивление. – Но…
– С вами беседовал капитан Астахов, мы когда-то работали вместе, я в курсе подвижек по делу… по этому делу. Иногда я консультирую полицию, так как изучал психологию и имею опыт оперативной работы.
– Вас прислали из полиции?
– Нет, я здесь по собственной воле. Мой добрый знакомый Виталий Вербицкий сказал, что я могу зайти к вам запросто, и в случае чего, сослаться на него. – Никоненко кивнул, но лицо у него было озадаченным. – Возможно, вы в курсе, что в конце декабря в кинотеатре произошло убийство молодой женщины, она была задушена. Полину Шелест убили аналогичным образом, я хочу кое-что прояснить и нащупать то общее, что может их связывать. Мне нужна ваша помощь.
– Я все рассказал капитану Астахову. Не понимаю, что может быть общего… Об убийстве в кинотеатре я слышал. Что я должен сделать? Вы собираетесь меня загипнотизировать? Виталя Вербицкий рассказывал, что ставит детектив, там кого-то гипнотизируют, и если вы психолог…
Федор невольно улыбнулся:
– Нет, гипнотизировать вас я не собираюсь. Я буду спрашивать, а вы – отвечать. Одно условие: говорить правду, одну правду и ничего кроме правды. Или правду или ничего. Согласны?
Никоненко кивнул.
– Вы знали об отношениях Поль и Дениса до тридцать первого декабря?
– Знал, что когда-то они встречались. Виталий рассказал… я забежал к нему поздравить с наступающими, он и выложил. А про их отношения сейчас узнал от Ляли Бо. Это подруга Поль. Был еще момент… – Он замялся. Федор тоже молчал. – Я видел их вместе, понимаете? Мы расстались, а потом он вернулся к ней. Я тоже вернулся: мы как-то нехорошо расстались, неприятный осадок остался. Думал, поговорить, но Денис успел раньше…
– Вы не сказали Поль?
– Нет. Я любил ее, я не мог. Я был уверен, что это несерьезно, у Дениса своя жизнь, у него Мария… Они уедут рано или поздно. А если я скажу, что знаю, это всегда будет стоять между нами.
– Что за человек Денис? Вы дружили?
– Мы учились в одном классе. Не дружили, просто были в хороших отношениях. Я не видел его много лет, а в середине декабря вдруг столкнулись. Знаете, в городе почти никого не осталось, все разъехались. Мы встретились, как родные. Он пригласил меня в ресторан, я пришел с Поль. Нелепая случайность. – Глеб говорил монотонно, не глядя на Федора, казалось, он забыл о госте и рассказывает для себя.
– Вы сделали Поль предложение?
– Да. В ресторане. Мы были вместе с Денисом и Марией. Я подарил ей кольцо. Мы не говорили об этом, но как-то само собой подразумевалось, что мы поженимся. Я не должен был… поторопился.
– Она согласилась?
– Мне кажется, Поль растерялась. Мария захлопала в ладоши и закричала «горько». Теперь я понимаю, что ей некуда было деваться, она просто не решилась сказать нет. Взяла кольцо и сказала, что подумает. Я был уверен… надеялся, что она согласится. Она не могла не понимать, что Денис это ненадолго… – Глеб махнул рукой и замолчал. – А потом она вернула кольцо, – сказал он после паузы. – Здесь, в офисе. Оно до сих пор у меня в столе.
– Как она это объяснила?
– Никак. Сказала, что не готова. Мы даже не поговорили. Это было тридцатого декабря. Я пытался ее остановить, но она… ушла. С тех пор я ее не видел. На звонки она не отвечала, дверь мне не открыла. Я заходил несколько раз… Думал, она уехала, потом испугался за нее и пошел в полицию, написал заявление… – Никоненко снова замолчал, глядя в пол. Федор не торопил. – Теперь я знаю, почему, Ляля Бо открыла мне глаза. Оказывается, Денис сделал ей предложение. – Он невесело хмыкнул. – А на другой день, шестого, меня пригласили на опознание. Со мной говорил капитан Астахов. Ее нашли в тот день, когда я подал заявление…
– Вы встречались с Денисом после его возвращения?
– Он звонил, выражал соболезнования. Расспрашивал, что мне известно, но встретиться не предложил. Я тоже не хотел его видеть.
– А что вам известно?
– Почти ничего. Ее нашли в парке пятого января члены эзотерического клуба «Перун». Капитан Астахов спрашивал меня про алиби. Они думают, что я мог…
– Что, по-вашему, произошло?
– Понятия не имею! Всю голову сломал… Вся ее жизнь как на виду, у нее не было врагов… может, ограбление? Не знаю. Как она попала в парк, почему одна? Я знаю тот уголок, там заросли, почти нет дорожек, собирается пьянь и шантрапа… Не понимаю. Я думал, она с Денисом, но их не было в городе. Он сказал, что они с Марией вернулись поздно вечером третьего. Капитан Астахов сообщил, что это произошло третьего или четвертого днем. Днем! Неужели никто ничего не слышал и не видел? Человека убивали, и никто ничего? Банальное ограбление? Они считают, что Поль ограбили, так как исчезла ее сумочка. Как я понимаю, у Дениса алиби. Хотя о каком алиби речь, если нет точного времени… Виталик думает, это может быть тот псих, но я не знаю, он никогда не пытался познакомиться. С чего вдруг убивать?
– Какой псих?
– Виталий рассказывал… и Ляля Бо. Давно еще, проходу ей не давал, сидел на всех спектаклях, подарки делал – бросал в почтовый ящик. Поль тоже упоминала, но так, между прочим…
– Как давно?
– Когда она еще работала в театре и потом… – Он запнулся. – Два года назад! Я вспомнил, Поль говорила, что под ее дверью были цветы. Мы еще посмеялись… Постойте! – Он вскочил. – В ящике стола лежит запечатанная коробочка, она ее так и не открыла. Тут был обыск, забрали ее компьютер, и я увидел… – Он выдвинул ящик письменного стола, достал упакованную в красную глянцевую бумагу коробочку и протянул Федору. Долгую минуту они смотрели друг на друга.
– Вы сказали капитану?
– Он не спрашивал…
– Вы позволите? – спросил Федор.
Глеб кивнул и протянул костяной ножик для разрезания бумаги. Стараясь не прикасаться к упаковке, Федор аккуратно надрезал ее и с помощью карандаша открыл коробочку. На красном бархате лежала крошечная панда белого металла. Брошка! Видимо, из тех украшений, о которых упоминала Ляля Бо. Глеб поднял взгляд на Федора.
– Это тот самый! Маньяк!
– Вы думаете, убийца он?
– Нет! Он любил Поль, он бы ее не тронул. Виталя сказал, он был смирный, просто приходил посмотреть на нее. Поль говорила, что даже лица его толком не помнит. Правда, была какая-то драка… не знаю точно.
– Как по-вашему, почему он не пытался познакомиться с Поль?
– Не знаю. Может, ему достаточно было просто смотреть издали. Этот подарок… Я ничего о нем не знал, значит, его принесли недавно, и Поль просто не успела сказать. Или лежит давно, просто не хотела открывать…