– В таком случае ты обязан все исправить, – говорит Гримм.
В мою разбухшую от таблеток голову стучится запоздалое озарение.
– Так вы не просто чудаковатый учитель английского и литературы… Вы Дыхание! И работаете на Магонию!
Как я был слеп! Хочется уткнуться лицом в ладони.
– Ты же у нас вундеркинд, Кервин. Мог бы и раньше догадаться.
Гримм закатывает рукав и демонстрирует татуировку в виде вихря, набитую на запястье. Аза всегда говорила, что у него есть наколки, которые он замазывает тональником. Правда, она представляла себе что-то вроде красотки в стиле пин-ап или там листа марихуаны.
– Я был Дыханием, но дезертировал и уже некоторое время работаю в одиночку. Защищаю Азу.
– Не больно вы стараетесь, – говорю я. – Насколько я помню, год назад Аза умерла.
Гримм бросает на меня полный презрения взгляд.
– Я два года за ней следил, – говорит он. – Когда ее состояние стало ухудшаться, я занялся поисками новой оболочки, которая позволила бы и дальше скрывать ее от магонцев. Но они добрались до нее раньше.
– С чего бы вам вообще ее «защищать»? Неужели так сильно к ней прикипели?
– Есть вещи более важные, чем личные симпатии, Кервин, – говорит Гримм. – К примеру – не хотелось бы так уж сильно заострять на этом внимание – спасение мира. Если ты знаешь, где спрятано смертельное оружие, то должен сделать все, чтобы оно не попало в руки тех, кто захочет его использовать.
– Как благородно, – говорю. Каждое его слово вызывает у меня подозрения. – А что насчет Хейуорд?
– Теперь она мой агент, – отвечает Гримм. – Она сама ко мне пришла, хочет начать на земле новую жизнь.
– Она вас обманула, – говорю я на автомате. – Хейуорд никогда не изменится. Она служит только Магонии и уже, наверное, везет Азу к Заль.
Гримм качает головой из стороны в сторону.
– Наверху положение крайне нестабильно. Небесные жители голодают, повсюду вспыхивают бунты. Многие пересматривают свои взгляды, не только Хейуорд. Думаю, на Илай Бойл напали не магонцы, – продолжает он. – У меня нет никаких оснований полагать, что ее похитила Заль. Ее схватили ранним утром в тот же день, когда ШВАБР забрал Азу. В ту ночь в нашем регионе не было гроз, а значит, ни магонцы, ни мои бывшие коллеги в похищении не замешаны. Они не стали бы спускаться на землю без прикрытия.
Как нелепо, что все светлые мысли приходят мне в голову с опозданием! Я был так уверен, что Илай схватила именно Заль, что о других вариантах и не подумал, а ведь Илай с утра пораньше любит заниматься гимнастикой.
То дерево неподалеку от кладбища! То поле!
Я оглядываю свою пижаму. Я чуть было не шагнул в пропасть, но теперь у меня есть шанс все исправить.
Поворачиваюсь к Гримму.
– Вытащите меня отсюда.
Три часа ночи. Я крадусь по коридору в кабинет заведующего отделением, вскрываю замок. Да-да, это я умею. Надо же чем-то занимать мозг в свободное от зубрежки время.
Открываю картотечный шкаф, достаю свой файл и пластиковый пакет, в который поместили все, что нашли у меня в карманах: телефон, зарядное устройство на солнечных батареях, компас, очки для наблюдения за магонскими кораблями. В другом шкафу нахожу рюкзак. В целости и сохранности. Отлично.
Пролистываю файл. Сколько же в нем страниц! Годами шел к психотическому срыву… создал воображаемый мир… бла-бла-бла различные диагнозы. Если бы врачи знали о существовании Магонии, список приписываемых мне расстройств сократился бы вдвое. Тут также говорится, что я страдаю от комплекса спасителя из-за смерти Азы Рэй Бойл.
Вот об этом читать весьма неприятно.
Кладу файл на место. Запихиваю в пластиковый пакет вещи из соседних ящиков: чужой телефон, чужие очки (стеклянные линзы в нашем отделении под запретом). Не хочу, чтобы ШВАБР сразу узнал, что я сбежал отсюда со всеми своими навороченными причиндалами.
Спустя час я сижу в машине мистера Гримма. Мы отъезжаем от больницы с видом людей, которые решили отправиться за утренним кофе, а не провернули побег из психиатрического отделения, чтобы отправиться на поиски девушки, которую – возможно – забрали жители небес.
Выбраться оказалось так просто, со стыдом думаю я. В стенах больницы меня удерживало лишь одно: навязчивое подозрение, что лечение мне и вправду необходимо.
От которого я до сих пор не отделался.
Комплекс спасителя.
Да уж… Таких, как я, еще нужно поискать.
Гримм как воды в рот набрал. Я оглядываюсь, ожидая увидеть машины ШВАБР или полицию у нас на хвосте, но на дороге никого нет. Темное небо прочерчивают молнии. Надев очки, я вижу, что над нами проплывает целая флотилия.
Порывшись в рюкзаке, я достаю файлы, которые свистнул на выходе из штаб-квартиры.
– Агенты ШВАБР уже не первый год пытаются получить фотографии Маганветара, – говорю я.
– Значит, они до сих пор его не видели? – спрашивает Гримм.
– Нет, и это их жутко бесит. Они отправили в небо разведывательные дроны и парочку небольших самолетов. Судя по всему, хотят захватить столицу, чтобы посылать дожди в одни регионы…
– И устраивать засуху в других. Имея власть над погодой, ты имеешь власть и над своими врагами.
– Именно. Они хотят управлять погодой. А еще они хотят управлять Азой.
Гримм оценивающе на меня смотрит.
– Неплохо, – нехотя признает он и переводит взгляд на дорогу.
Перед нами открывается поле, широкое и пустынное. У его края должно стоять костлявое черное дерево с идеально ровными ветвями, самое крупное во всей округе.
Но его там нет.
Мы подъезжаем ближе и выходим из машины. Пустое поле, усыпанное подбитыми и потоптанными кукурузными стеблями, а на месте дерева – кратер.
На краю кратера виднеются следы. Подхожу ближе. В глине застыл отпечаток маленькой руки.
На земле сверкает какой-то предмет. Мобильник Илай! Этот лакированный чехол с серебристыми созвездиями на фоне синего неба я узна́ю где угодно. Рисунок на чехле в точности повторяет расположение звезд в ту ночь, когда Илай появилась на свет. Это подарок Азы, изготовленный с моей помощью.
Гримм принимается копать землю на краю кратера, а затем вбивает колышек и привязывает к нему трос.
– Что тут произошло? – спрашиваю.
– Здесь побывали охотники за головами, – говорит Гримм. – Все куда хуже, чем я предполагал. Похоже, они похитили Илай по заказу Магонии.
– Кто – они?
– Скорее не «кто», а «что». Мандрагоры.
М-м… что? Мандрагоры?
Мандрагоры нельзя назвать разумными существами. Вообще говоря, это даже не существа, а растения. Согласно народным легендам, от визга корня мандрагоры можно умереть. Во что только ни верили наши предки! И в растения, которые умеют ходить и разговаривать, и в старое доброе колдовство… и в летающие корабли.
Давно бы уже пора зарубить себе на носу, что я не истина в последней инстанции. Если я никогда не слышал о мандрагорах-охотницах за головами, это еще не значит, что их не существует.
На ум приходит одна фразочка, которую придумала Аза, когда на меня в очередной раз нашел приступ нерешительности.
«Хватит думать, аналитик-паралитик, пора действовать!»
Хороший совет? Не знаю, но ничего больше не лезет в голову.
– Там, наверху, все ищут Азу, а мандрагоры – первоклассные охотницы, так что не стоит удивляться, что они решили заглянуть сюда, – говорит Гримм. – Они просто не учли, что ШВАБР… – презрительный взгляд в мою сторону, – тоже за ней охотится. Кажется, они не поняли, что забрали не ту сестру. Будь у них возможность, схватили бы обеих и выпросили бы у Заль целое состояние. За мою голову, кстати, тоже назначено большое вознаграждение. Дыхание – это работа на всю жизнь. Перебежчиков они не терпят…
Пока он говорит, я замечаю, что скала, на которой расположено кладбище, выглядит как-то непривычно.
Не помню, чтобы на ней росло то большое дерево…
– Гримм!
Он оглядывается, и выражение его лица меняется.
– УХОДИ! – орет он. – ЖИВО! БЕГИ!
Дерево исчезает прямо у нас на глазах. Раз – и нету. Его будто засосало в воронку.
Сверху раздаются крики, и небо заполоняют птицы. Я стою посреди кукурузного поля, прикованный к месту, оглушенный клекотом и хлопаньем крыльев, а вокруг падают перья.
На дне кратера что-то шевелится, а затем по всему полю, подобно раскатывающемуся ковру, пробегает волна. Земля под ногами дрожит. Неужели землетрясение?
– Кервин, беги! – кричит Гримм. У него в руках что-то наподобие фонарика и канат, который он торопливо завязывает узлом.
С трудом удерживаясь на ногах, спотыкаясь на ухабах и выбоинах, я несусь к машине. Земля двигается, а над головой кружит целая орава птиц.
Нога застревает в яме, возникшей из ниоткуда. Пока я отчаянно дергаю за лодыжку, из земли вырастает дерево с множеством колючих ветвей. Впрочем, «дерево» – неверное наименование, напоминаю я себе.
Руки, ноги, туловище из бледных корней и веток, переплетенных между собой, грубое, сучковатое лицо, застывшее в злобной гримасе. С истошным воплем существо поднимается на поверхность.
Нога застряла – не двинешься с места. Гримм загораживает меня собой, и чудовище хватает его своей огромной ручищей.
В этой твари, должно быть, футов тридцать, не меньше.
Я наблюдаю за происходящим, как в замедленной съемке. Мозг отказывается интерпретировать звуки окружающего мира. Гримм кричит, сопротивляется, и тут раздается неестественно громкий хруст, как будто что-то раздавили копытом. Похоже, у него сломался позвоночник…
Мандрагора нагибается, подбирает меня с земли и сдавливает корявыми пальцами. Ору во всю глотку, тело горит, легкие вот-вот лопнут, сознание превратилось в болото из цифр, в беспорядочный набор знаков после запятой, в свалку данных…
Птицы верещат…
Неугомонные…
Как пушечные ядра, падают на мандрагору…
Всё в перьях…
Она расплющивает меня, выжимает, раскалывает ребра, ломает кости…