Джей УилльямсХищник
Небольшая группа людей проникла в космическую станцию через люк, неся неподвижное тело на самодельных носилках.
— Кто на сей раз? — спросил Феннер.
Не отвечая, Горслин снял прозрачный шлем, закрывавший лицо и голову, расстегнул молнию на комбинезоне и устало потер пальцами глаза.
— Бодкин, — сказал он наконец. — Те же симптомы, что и у других. — Он повернулся к остальным. — Несите его прямо в изолятор, — и добавил вполголоса, только для Феннера: — Это его не спасет.
Феннер вздохнул, глядя на товарища, распростертого на носилках. Лицо его под пластиковой маской было темно-лиловым, грудная клетка судорожно вздымалась, на губах проступила пена.
Горслин снял комбинезон и понес его на согнутой руке.
Вместе с Феннером они поднялись по пандусу в общий зал.
— Хочешь выпить, — сказал Горслин, — и закурить. Снаружи курить нельзя, это ужасно.
— Надо воспитывать себя по-спартански, — сказал Феннер, усмехнувшись. — На нашей станции, где изучают биологию планет, это просто необходимо.
— Не очень-то это помогло бедняге Бодкину. — Горслин бросил комбинезон в угол и нажал кнопку шкафчика. Оттуда на узкий лоточек выпала зажженная сигарета. — Сделай мне коктейль, Люк. — С этими словами он упал в удобное кресло.
Хейген, начальник станции, упругой походкой вошел в зал через раздвижную дверь. Он всегда ходил так, словно у него ноги на пружинах. В минуты сильного волнения этот маленький толстяк дергал свою козлиную бородку.
— Привет! — воскликнул он. — Слушайте, Феннер и Горслин, я только что видел Бодкина. Это кошмар: третий покойник за одну неделю!
— Верно, — сказал Горслин, беря из рук Феннера коктейль, — придется собрать вещички и вернуться на Землю. Согласны?
Феннер сидел в кресле в удобной позе. Руки он сложил на груди и смотрел на шефа, сидевшего напротив. Феннер думал о том, как обманчива внешность: никогда не скажешь, глядя на Хейгена, что тот способный организатор. Просто удивительно, до чего иногда внешность не соответствует характеру, скорее ему противоречит. Вслух он сказал:
— Простите, Хейген. Я хочу спросить у Горслина, видел ли он рядом каких-нибудь животных, когда это случилось?
Горслин покачал головой.
— Я помнил твое задание. Но ничего не заметил. Все было так же, как и в первых двух случаях. То есть почти так же. — Он отпил из бокала и продолжал: — Мы были в секторе Б. Бодкин фотографировал лепторинов, опыляющих известные вам цветы. Мы с Хакимом выкапывали корневые луковицы и собирали личинки на корнях — вы их тоже знаете.
Хейген кивнул:
— Да, да, продолжайте.
— Так вот. Стайне и Петруччи занимались образцами почв. А Бондю ловил так называемых бабочек. Было очень тихо. Высокие растения бессильно опустили ветки. Я помню, Хаким сказал: «На Земле в такую погоду сказал бы, что приближается гроза». А я ответил, что хорошо бы снова увидеть земную травку, хоть и в грозу. В это время Бодкин встал и ушел, оставив свою съемочную аппаратуру. «Ты куда?» — спросил я, но он, не отвечая, схватился за голову и замер. Я сразу понял, что с ним. Пока я подбежал, он успел рухнуть на землю.
— А насекомых там не было?
— Мы их заподозрили сразу. Осмотрели его всего: нет ли на нем лепторинов или других жучков. Но нет, ничего похожего: ни следа, ни укуса, ни синяка. Совершенно ничего.
Он замолчал. Потом, глубоко вздохнув, продолжал:
— Потом я стал подозревать животных. Спросил Бондю, не видел ли он каких-нибудь: ведь именно он бегал вокруг. Он ответил: показалось, что кусты шевелятся, но он не знает отчего. Я заставил Стайнса и Петруччи обшарить все кусты, но они ничего не нашли. Тут я подумал, что если мы сразу отнесем Бодкина на станцию, может быть, его еще можно спасти.
Хейген медленно склонил голову в знак согласия.
— Совершенно правильно сделали.
Пока Горслин говорил, другие члены экспедиции тоже вошли в зал, и теперь Хейген обратился к ним:
— Что с Бодкином?
Бондю, высокий и худой энтомолог с мрачным лицом, ответил за всех:
— Боюсь, надеяться не на что. — Он постучал себя по лбу. — Ничего там нет, пустота. Врач говорит, что Бодкин жив, но это уже не человек, только оболочка.
Феннер воскликнул:
— Я прав! Я уверен, что прав. Причина в каком-то животном. То, что никто его не заметил, не аргумент. Любой хищник предельно осторожен, да и окраска у него защитная. Единственное, что мы почувствовали, — необычная тишина — как раз говорит, что нечто подобное бродило поблизости.
— Да, это так, — сказал Горслин. — Помнишь, Хаким, не было никаких звуков: птицы не чирикали, трава не шелестела, лягушки не квакали.
Смуглый Хаким кивнул в знак согласия.
— Вполне возможно, — продолжал Феннер, — что такой хищник излучает нечто, вызывающее паралич мозга. Он парализует свою жертву, чтобы легче с ней справиться. Вы не заметили, был ли Бодкин какое-то время вдали от всей группы?
— Да, был, — ответил Горслин.
— То же самое случилось с Лермантом и Парсоном: каждый был в одиночестве или отошел от других. — Он встал с кресла. — Я расскажу вам еще кое-что; я заметил это, когда бродил за пределами секторов А и Б, в диких зарослях. Бодкин был со мной все четыре раза. Но я еще не говорил об этом. Склоны, поросшие красными цветами, которые я упоминал, всегда расположены в болотистой местности. Болота поросли гигантским тростником, он густо покрыт волосами, словно мехом. Я открыл две вещи: во-первых, среди цветов и тростников лежат груды костей. Во-вторых, в одном месте в сырой земле была глубокая вмятина, словно там отдыхало большое, тяжелое существо. Локатор запаха у меня на руке тоже подтвердил это.
Хейген слушал молча, теребя свою козлиную бородку.
— Это еще ничего не доказывает, — сказал он наконец. — Минуточку, я согласен, что все это интересно и пробуждает мысль. Но этот запах — он был свежим? Надо над этим подумать. Но у нас нет фактов.
— Конечно, нет, — перебил Феннер, — но не можем же мы так работать: терять человека почти каждый раз, когда выходим на планету. Скоро будем бояться собственной тени. Надо знать, что нам угрожает.
Хейген тоже встал; его полное, небольшое тело вдруг преобразилось — он выглядел спокойным и властным.
— Дайте мне время подумать, — сказал он. — Сегодня вечером — собрание всех сотрудников, на нем и обсудим, что происходит. Но я должен все продумать. Отдыхайте, джентльмены, — с этими словами он направился к выходу.
Когда он ушел, воцарилось молчание. Потом Горслин, обращаясь к Феннеру, сказал задумчиво:
— Люк, я думаю, ты прав: за тот месяц, что мы на этой планете, нам не попалось ни одного крупного зверя, ни одной твари побольше кролика. Это очень странно.
— Ничего странного, — вмешался Хаким. — Предположим, такая станция, как наша, расположилась бы где-нибудь в Англии, в графстве Сассекс. За один месяц вряд ли успели бы встретить животное побольше лисы — не считая, конечно, домашних. В наши дни и на лису-то трудно наткнуться.
— Это не совсем так, Хаким, — сказал Феннер, — в Сассексе есть хищник покрупнее — человек. Он-то и уничтожил своих меньших братьев. Возможно, кто-то или что-то уничтожило крупных животных здесь. И только те, что остались, бродят вокруг нас. Может, они рады нашему появлению, кто знает? — Щелкая суставами длинных тонких пальцев Феннер торопливо пошел к выходу. — Мне тоже надо все это продумать.
— Только без опрометчивых поступков, Люк, — сказал Горслин.
— О нет, не бойся.
Феннер вышел в коридор. Кондиционер распространял слабый запах хвои, который странно не соответствовал виду этого помещения, пустого, как больничный холл. Войдя в свою комнату, Феннер, все так же размышляя, подошел к окну, за которым простирался пейзаж планеты Орфей.
Как старший специалист-эколог, Феннер был обязан объяснить многие явления, в том числе и те, которые мог упустить из виду даже сам шеф. Например, наличие хищника в регионе. К чему могли бы привести попытки уничтожить его? И как он взаимодействует с этой местностью, где так много крылатых существ, которых его коллеги называют птицами ради простоты, хотя это скорее — летающие сумчатые, а некоторые напоминают крупных насекомых? К тому же, здесь так мало животных, которыми этот хищник мог бы питаться. Может, он и сам летает, а его способность парализовать мозг помогает ему стряхивать птиц с деревьев?
Мысль Феннера работала напряженно, но, сам того не замечая, он в то же время внимательно осматривал местность: профессия давала себя знать. Подальше от станции пустая поляна слегка шла под уклон и переходила в рощицу из высоких деревьев, похожих на огромные папоротники. Верхние ветви, длинные и как-то бессильно опущенные, напоминали огромные пальмовые листья. Они касались земли, покрытой мхом. И вдруг Феннер увидел, что между этими самыми ветвями быстро движется что-то длинное и блестящее.
Внимание его, как в фокусе, сосредоточилось на этом «что-то». Мгновенно выдернув из бокового кармана небольшой бинокль, он приложил его к глазам.
Сомнений не было: какое-то существо бродило меж ветвей, похожих на пальмовые листья. Рассмотреть его было трудно из-за зеленовато-голубой окраски. Голова животного показалась Феннеру большой и тяжелой, а плечи — широкими. И уж совсем невероятными были какие-то перья на голове.
— Плюмаж из перьев? — недоумевал Феннер. — Как у индейцев?
Животное снова задвигалось: извиваясь всем телом, оно выскользнуло из тени и припало к ковру из мха. Цвет его изменился: оно стало темно-зеленым, в коричневую крапинку. Феннер увидел в бинокль, что плюмаж был просто парой антенн, напоминающих усики крупных мотыльков или бабочек; у зверька они рели от самой макушки. Узкая голова, короткие ноги, худое, гибкое тело, покрытое переливчатым мехом — в общем и целом существо напоминало маленького горного льва.
Пока Феннер наблюдал за животным, оно изогнулось словно змея и скрылось за пригорком одним плавным движением.