Первому из подбежавших Визг рассек горло. Алая кровь, брызнувшая из раны, тут же окутавшейся паром на холоде, оставила жирную кляксу на рукаве его костюма, и еще один из людей обрушил палицу на движущееся в воздухе красное пятно. Хрустнула кость. Визг упал на спину. Та-рога резко развернулся, вогнав лезвия в мягкое брюхо человека. Поразительно, но человек вновь вскинул палицу. Даже истекая кровью, даже умирая, он не прекращал боя!
Рывком высвободив лезвия, Та-рога подхватил Визга и поволок прочь от нападающих. Их вожак что-то крикнул, и люди встали плотным кольцом, лицами наружу, ощетинившись мечами и палицами – даже не глядя на тех троих, что истекали кровью у их ног.
Бой, завязанный по причине некомпетентности, не мог считаться Охотой. Охота была провалена. Оставалось одно: отключить камуфляж, биться и умереть, сохранив честь. Но Та-рога уже не думал ни о чести, ни об Охоте. Он был до глубины души удручен тем, как глупо, как жестоко недооценил этих созданий.
Визг, отступая, попятился назад. Та-рога последовал его примеру. Люди подняли оружие и бросились за ними, оскалив зубы, громко и яростно крича что-то на своем тарабарском языке. Сделав несколько шагов, Визг развернулся и бросился бежать, прижимая к груди поврежденную руку. Та-рога стиснул в кулаке стрелу, торчавшую из бедра, и – в довершение всех прочих унижений – побежал следом.
Воины бросились в погоню, следуя на звук шагов, но топот бегущих почти сразу стих. На земле впереди, вдали одна от другой, сверкали огнем несколько странных зеленых клякс в окружении брызг, но и они в самом скором времени высохли и исчезли из виду. В густой тени деревьев никто не мог разглядеть, в какую сторону ушли незваные гости. Ярл приказал прекратить погоню, и все вернулись в лагерь, чтоб осмотреть место нападения.
На земле нашлись следы – отпечатки ног, только слишком большие и странные на вид, чтоб оказаться человеческими. У корней большого дерева, неподалеку от тел трех погибших, мерцала лужица жидкого зеленого огня.
Ярл сосчитал стрелы Хельты. Одна торчала в дереве, вторая – с погнутым острием – валялась на земле, а третьей не хватало.
Стельгар присел над зеленой лужицей и осторожно тронул ее пальцем.
– Что это? – спросил Бьярке.
Стельгар только плечами пожал.
– Хельта потерял стрелу. Он в кого-то попал.
– Это драуг, – встревоженно сказал Гэйр. – Должно быть, кровь драугов зеленая!
– Драуги не носят оружия, – возразил Стельгар, переместившись к убитым. Череп Хельты Лучника был рассечен надвое, на горле Трэйна зиял чистый разрез, а Стэну Безрассудному проткнули брюхо парными мечами. – И к тому же не прячутся.
– Их было двое, – сказал Бьярке, указывая на странные следы под деревом и к востоку от него. – Один сидел здесь. Другой пришел оттуда.
– Хельта что-то услышал, – сказал и Рангвальд. Он тоже стоял в карауле, вместе с Торальфом. – Я видел, как он снял шлем, чтобы лучше слышать. И почти сразу выстрелил.
– А я что-то видел, – добавил Торальф. – Воздух двигался, будто тень колебалась.
Гэйр тревожно огляделся по сторонам.
– Что за чудища следят за нами?
– Отрасти яйца или беги сосать мамкину сиську, – буркнул Стельгар, поднимаясь на ноги. – Их можно ранить, значит, можно и убить. Если Хельта услышал их, услышим и мы. Теперь мы знаем: надо слушать. И смотреть, не появятся ли в воздухе тени. Если они вернутся, мы убьем их.
Ярл кивнул вместе с остальными. Стельгар всегда говорил голосом разума.
– Соберите хворост, – велел Ярл. – Разбейтесь на пары и тройки, чтоб кто-то один мог смотреть и слушать. Сложим погибшим погребальный костер, а сами обогреемся перед дорогой к крепости. А уж в башне сможем отразить любого врага.
Воины кивнули и разошлись. Ярл остался стоять над мертвыми, глядя на две мокрые от крови половинки головы Хельты, болтавшиеся на сломанной шее. Стельгар шевельнул одну из этих половинок ногой. Что и говорить, могучий удар, и нанесли его прямо сверху – а ведь Хельта был не из коротышек.
– Ходячие трупы и невидимые великаны с зеленой кровью в жилах, – задумчиво сказал Стельгар. – Тебе вправду так уж нужна эта крепость?
Но Ярл лишь расхохотался в ответ.
– Какой еще путь в Вальхаллу может быть лучше? Погибнуть от рук человека – это каждый может!
Стельгар захохотал вместе с ним. Громкий искренний смех далеко разнесся в холодном лесном воздухе.
Стрелу из бедра Та-роги пришлось вырезать, оставив в его костюме порядочную дыру. Доза антисептика и ранозаживляющего привела его в порядок, но он, как и подобало на его месте, не смел поднять на учителя глаз. Предплечье Визга было сломано в шести местах. Он самостоятельно наложил повязку и ввел себе болеутоляющее, но голову опустил еще ниже, чем Та-рога.
Хотел бы Одноглазый, чтоб в их позоре не было его вины, но ведь это он – он, зная их недостатки, повел их охотиться на людей. Кодекс Охотника был строг, но к ошибкам начинающих было принято относиться терпимо, как к части учебного процесса. Ученики повели себя самонадеянно и беспечно, и этого следовало ожидать, но их решение спасаться бегством было совершенно неприемлемо. Раненые, побежденные – они бежали!
Одноглазый смерил холодным взглядом двух посрамленных безмолвных яутжа, устроившихся в лазарете. Он был в полном праве убить их, но следовало учесть и собственный грех: когда Одноглазый в последний раз охотился на этой планете, здесь не было подобных бойцов.
Тут его внимание привлекли щелчки сигнала корабельных систем. Подойдя ближе к консоли, Одноглазый развернул экран и провел когтем вдоль линий символа. Ката-ну передавал информацию с планеты. Их путешественники шли по открытой местности. Еще немного, и они достигнут ограды вокруг деревни – или что это там за поселение. Ката-ну находился к югу от людей, но очень близко к поселению – подсчитывал обитателей деревни и проверял наличие кованого металла за деревенской стеной. Терпелив, напрочь лишен самонадеянности – вот качества истинного Охотника!
Одноглазый вновь перевел взгляд на обесчещенных яутжа и задумался. Пожалуй, Та-роге и Визгу еще можно было дать шанс искупить вину – продемонстрировав выдающееся мастерство либо погибнув как подобает. Трофеев им не видать, но они могут смыть свой позор.
– Люди, на которых вы охотились, вскоре войдут в деревню. Их вчетверо меньше, чем ее обитателей, – заговорил Одноглазый. – Охотник, достойный собственной крови, мог бы выйти на бой и встать лицом к лицу с дичью без оружия, без брони, не скрываясь. Охотник, достойный собственной крови, мог бы даже победить… а если нет, то погибнуть достойно.
Не успел он закончить, как Та-рога и Визг вскочили на ноги.
– Но вы не сорвете Охоту Ката-ну, – добавил Одноглазый. – Помешаете ему – и я отвезу ваши головы вашим отцам и поведаю им о вашем бесчестье.
Та-рога застегнул костюм и принялся избавляться от брони. Визг, орудуя уцелевшей рукой, старался не отстать от него, его клинки загремели по полу. Одноглазый молча наблюдал за их искренне серьезными приготовлениями. Шанс выжить был у каждого: оба были ранены, но техникой боя владели мастерски.
Он собирался подвести корабль поближе к позиции Ката-ну – так будет удобнее замести следы. Заодно это поможет удержать двух обесчещенных Охотников от преждевременной атаки. Про себя он уже решил, что больше никогда не поведет учеников в мир людей. Охота на людей – игра для опытных и умелых воинов.
Скьёльдова твердыня стояла на вершине невысокого холма, покрытого первым снегом. Сын Меча и его воины шли через поля поникшей озимой ржи, мимо опустевших домов и хозяйств. Повсюду были видны следы осады – трупы людей, гнилые лошадиные туши, остатки больших погребальных костров, обугленные кости, торчавшие из снега. Стельгар указал на длинные полосы примятых колосьев ржи и ячменя: здесь явно тащили что-то тяжелое, и следы вели к крепости. На стенах дома, у которого они остановились, обнаружилась запекшаяся кровь, засохшее дерьмо и блевотина и прилипшие к ним клочья одежды. И ни единой живой души…
Когда впереди показалась крепость, снег повалил гуще, пушистые хлопья укрывали землю белым ковром. Никто не охранял высокую бревенчатую стену, тяжелые створки ворот были открыты настежь. Над стеной высилась серая безлюдная башня, и окна ее были темны, точно пустые глазницы.
В сотне шагов от стены Ярл обернулся и оглядел своих союзников – своих друзей и братьев. Те смотрели настороженно, но страха не было видно ни в ком. Кто бы ни ждал впереди – невидимые великаны, безумцы, драуги, – эти люди не дрогнут.
– Похоже, скрытность здесь ни к чему, – сказал Ярл. – Мы пришли взять крепость и возьмем ее. Держитесь вместе, пока мы не поймем, что нас ждет. И берегитесь призрачных теней в воздухе.
– Пусть они нас берегутся! – откликнулся Торальф.
Воины дружно осклабились, и Ярл воспрянул духом. Что может быть лучше, чем идти в битву с умелыми воинами, сплотившимися против неведомого врага? Победят они или умрут – в любом случае их ждет награда.
Тут за стеной крепости кто-то закричал. К хриплому воплю присоединился второй, третий, целая дюжина и еще вдвое против того – столько, что и не счесть. Бессловесные крики боли, или ярости, или голода – голоса безумия и горя взлетели к небу, точно волчий вой.
– О́дин с нами! – закричал Ярл, и отряд ринулся в ворота.
Скрываясь за пеленой падавших с неба кристаллов льда, Ката-ну сократил расстояние до путешественников, остановившихся у проема в стене. Они держались наготове, явно ожидая конфликта.
Из-за ограды раздался человеческий крик, и вожак повел взорвавшихся криками путешественников в ворота. Ката-ну последовал за ними. Он видел тепловые метки множества людей, хлынувших наружу из большого здания на северной стороне и устремившихся к путешественникам, не прекращая крика. Большинство из них были без оружия. Многие ступали нетвердо, спотыкались, падали.
Ката-ну отклонился от курса путешественников и направился в сторону, к одной из огромных груд мертвых стадных животных, заваленных сверху полуразложившимися трупами людей. Путешественники построились кругом, встав спиной к спине, и разразились криками, будто Не пролившие крови, торжеств