нул его сапоги, потому что мне стало чертовски холодно. Пиня холод, похоже, не беспокоил.
– Ты что, бластер делаешь? – спросил я, в ужасе наблюдая за его действиями.
Положив металлические детали на пол, Пинь согнул их таким образом, чтобы получился соответствующий размерам его руки мачете.
Он изучил клинок в свете моего фонаря. Оружие вышло грубоватым, но явно смертоносным.
– Ну что, как будем действовать?.. – спросил было я, но Пинь уже пошел к двери.
Быстро.
Очень быстро.
Я бросился за ним, стараясь не отставать, но когда я взбежал по ступенькам, он уже оказался посреди верхнего коридора.
Пинь остановился перед запертой дверью, которая вела в бараки солдат. Я бросил ему ключи.
Открыв дверь, он ворвался внутрь, прежде чем я успел попросить его подождать и позволить моему автомату сделать свое дело.
Но разницы не было. Когда я оказался в бараках, повсюду валялись тела. Те солдаты, которые успели схватить оружие, беспорядочно стреляли куда попало, убивая своих же товарищей.
Прикрываясь телом убитого солдата, Пинь скакал от койки к койке. Из укрытия я несколько раз выстрелил по солдатам, которые пытались попасть в Пиня, и лишь на мгновение задумался, что стреляю в представителей собственной расы. Что ж, не стоило приказывать Востову забить меня до смерти.
Пинь схватил одного из солдат и швырнул его на другой конец барака. Тот ударился о бетонную стену. Его шея с громким хрустом сломалась.
Весь пол был в крови и бездыханных телах. Воцарилась тишина.
Я осмотрел поле боя. Погибло как минимум двадцать солдат – и это всего за две минуты.
Клинок Пиня погнулся и перепачкался кровью.
Из другого коридора донеслись шаги. Я подбежал к двери, прицелился и принялся стрелять из автомата по солдатам, которые бежали к баракам, чтобы посмотреть, что случилось.
Застав их врасплох, я сумел уложить шестерых, прежде чем они открыли ответный огонь и мне пришлось вернуться в бараки.
Пули ударили в дверь, я услышал, как кто-то позвал подкрепление.
Я поискал глазами Пиня, но его нигде не было.
Какого черта?
Тут кто-то схватил меня за шиворот и приподнял над землей.
Я не сразу понял, что Пинь залез в воздуховод – при его размерах это было настоящим чудом – и втащил меня следом.
Когда я наконец сориентировался, он уже полз вперед, быстро, как охотничья собака к добыче.
Я поспешил за ним и ускорился, когда по воздуховоду открыли огонь.
В паре дюймов от моих коленей образовалась дыра, и я увидел перепуганного солдата, который вглядывался в воздуховод. Он знал, кто только что вырвался на свободу. Я же этого не знал, но начинал догадываться, кто передо мной.
Впрочем, я не стал останавливаться, чтобы сообщить солдату, что тот стреляет не в монстра.
Пинь открыл вентиляционное отверстие, и меня обдало холодным воздухом. Едва выбравшись наружу, он побежал по снегу к забору базы.
Из-за угла вывернула группа бедняг, которые бежали в противоположном направлении, и Пинь мгновенно расправился с ними. Голова одного из солдат покатилась по белому снегу.
Боже всемогущий…
Я перепрыгнул огромную лужу крови, пытаясь угнаться за Пинем.
Впереди на возвышении горели огни. В ночи гудели генераторы. Должно быть, им все же удалось запустить хотя бы несколько штук в отсутствие электричества.
Пинь наконец остановил свой безумный бег, припал к земле на вершине холма и вгляделся вниз.
Я подполз к нему на животе. Я пытался не глазеть на него, но это было сложно.
Внизу Дженнингс и Прощелыга стояли в огромной воронке, выкрикивая приказы рабочим со сварочными аппаратами и всевозможными инструментами. Они пытались разобрать механизм, который стоял в середине.
Черт возьми, да это был космический корабль! По крайней мере, его часть. Вторая его половина казалась разбитой.
Сверху он был накрыт брезентом, чтобы наши спутники не засекли ничего подозрительного.
– В космолетах я не силен, но сдается мне, эта птичка уже никуда не полетит.
Пинь схватил меня за голову, повернул носом к генератору, стоящему возле воронки, и показал жутким пальцем на него, затем на меня.
– Хочешь, чтобы я отключил генератор?
Впервые он издал какой-то звук. Щелчок… Точнее, целых два. Щелкщелк.
Да.
Итак, мой новый приятель хотел, чтобы я спустился в самую середину воронки, где скопились все оставшиеся солдаты с базы, и попытался отключить генератор?
Я хотел самоубийственной миссии, но не думал, что самоубийство будет настоящим…
Тут я вспомнил, что на мне надета форма охранника с базы. Что ж, так меня хотя бы пристрелят в спину, когда я буду убегать, а не в грудь, когда я только подойду к ним.
Скатившись с холма, я подошел к воронке, держась как можно дальше от корабля.
В любой момент сюда мог прибежать кто-то из выживших и сообщить о том, что случилось. Логично было предположить, что солдаты Советской армии тотчас бросятся на помощь товарищам, но что-то подсказывало мне, что Прощелыга и Дженнингс отдадут предпочтение охране космического корабля.
Спустившись в воронку, я рассмотрел его лучше. Кабина была почти полностью разбита.
Понятия не имею, как Пинь вообще выжил. Может, он не был внутри кабины?
Погодите-ка… Что, если Пинь из команды подрывников – тех ребят, которые обеспечивают, чтобы самолеты и военные суда не попадали в руки противнику?
Я остановился на полпути к генератору. В таком случае Пинь намеревался взорвать этот корабль.
У меня были все основания полагать, что взрывчатка, необходимая для подрыва такого большого корабля, не оставит здесь камня на камне.
Что я думал по этому поводу?
Черт, если на кону стояла возможность не дать русским завладеть этой технологией, моя самоубийственная миссия становилась гораздо более важной.
– Капитан Мур! – крикнул Дженнингс с другой стороны воронки.
Оторвав взгляд от генератора, я увидел пятьдесят комми, которые смотрели прямо на меня. Я никак не мог найти выключатель.
– Бросьте оружие! – воскликнул Дженнингс, подбегая ко мне.
На меня со всех сторон наставили ружья.
Держа свой автомат перед собой, я сделал вид, что собираюсь положить его на землю. Вместо этого я спустил курок, всадил целую очередь в генератор и распластался на мерзлой земле.
Свет погас.
Раздались крики.
Кричали отовсюду.
Засвистели пули, попадали тела. Что-то ударило меня в бок, но эта часть моего тела уже онемела.
Я не шевелился, решив, что лучше позволить Пиню сделать свое дело.
Вдруг кабина засветилась зеленоватым светом. Я увидел силуэт Пиня – а потом он пропал.
Повсюду были мертвые тела.
Ко мне подкатились две головы – Дженнингса и Прощелыги.
У Пиня было то еще чувство юмора.
Здоровенная рука схватила меня за шиворот, как котенка, и поставила на ноги.
Пинь бросился прочь от корабля.
Мы выбежали в замерзшую тундру, и мои легкие заныли от морозного воздуха. Пинь не останавливался.
– Приятель, остров скоро кончится!
Пиня это не волновало. Похоже, взрыв готовился очень мощный.
Мы добрались до маленькой бухты, которая на аэрофотоснимках напоминала древний метеоритный кратер.
Я в изнеможении упал на колени. Тут я и заметил, что у меня из бока сочится кровь.
Комми меня подстрелили.
– Отлично пробежались, Пинь, – сказал я, едва дыша, а потом упал на спину и уставился на звезды.
Мои глаза заволокло туманом. Я услышал всплеск.
– Плыви, приятель. Не останавливайся.
Последним, что я увидел, стало северное сияние, которое раскрасило небо в неоновые цвета. Оно было прекрасно. Такого яркого сияния я в жизни не видел.
И все же ему было не сравниться с…
Помню, я лежал там целую вечность в ожидании смерти. В какой-то момент я, похоже, очнулся. Раздался громкий взрыв – он был громче, чем я мог представить.
Затем я снова отключился.
Меня окружили странные запахи.
Еще более странные звуки.
Теперь я качался на воде. Над головой снова сияли звезды. Стрекотали сверчки и квакали лягушки.
Симфония была прекрасна – такую же мы слышали на пруду в тот день, когда я нашел свою истинную любовь и пообещал Джули Коннер, что однажды возьму ее в жены.
Я поднял руку и взглянул на обручальное кольцо, напоминая себе, что все это было на самом деле.
Я подумал, что могу лежать тут сколько угодно, но тут у меня заныла спина. Повернувшись на бок, я понял, что лежу на берегу, только наполовину в воде.
Пиня не было видно. Все было не таким, как я запомнил…
Я поднялся на ноги и огляделся.
Сетчатая ограда.
Знаки «Посторонним вход воспрещен».
Моя радость быстро сменилась унынием.
Я был в тысяче миль от своей базы – на другом конце света от того места, где упал мой самолет.
Я стоял в глуши Алабамы, одетый в форму советской армии.
Что я теперь скажу командованию?
Черт возьми, да что я теперь скажу жене?
Венди Вагнер. Бизоний прыжок
Кукурузная кукла стояла на столе у Андерсона прямо рядом с бутылкой ружейного масла. Улыбаясь, он вытер руки во второй раз. Городок Койот-Крик нанял его на должность шерифа, потому что ему было под силу со ста ярдов попасть в поставленную на столб табачную жестянку, не надорваться под тяжестью перебравшего шахтера и не пугаться никого и ничего, даже если ему в лицо смотрел дробовик. Почему-то его забыли спросить о слабостях.
Удостоверившись, что руки наконец очистились, он взял последнюю поделку дочери и сунул ее в нагрудный карман. Он собирался вернуть ей куклу, когда будет проезжать мимо пансиона по дороге на обед. Большая Бесс Сэндфорд твердила шерифу, что он испортил дочурку, но ему казалось, что в малютке Мине не было ничего плохого. Она помогала Бесс в пансионе и всего за полминуты снимала сапоги с усталых ног отца, что было довольно неплохо для ребенка с такими маленькими ручками, как у нее. На прошлой неделе, когда только начался учебный год, она стянула носки и с учителя.