Арчулета оглядел крошечную комнату. — Ни лестницы, ни веревки. — Он покачал головой, раздумывая о том, сколько весит тело. — Наверное, фунтов сто шестьдесят, сто шестьдесят пять… — Он бросил взгляд на крупного и сильного Хэрригэна. — Затащить его туда не смог бы даже ты.
В дверях у них за спиной появился сержант Риджер, и, увидев свисавший со слухового окна труп, в ужасе попятился. Понадобилось время, прежде чем он обрел дар речи. — Лейтенант, — сказал он тихо, — прибыл мистер Хайнеманн. — Риджер немного помолчал. — Он хочет, чтобы мы все немедленно ушли отсюда.
— Сукин сын, — с раздражением проговорил Хэрригэн, — приехал все-таки. И почему этот чертов Хайнеманн не сидит за своим столом, где ему самое место?
Когда они уже спускались по лестнице, оставив Андерсона стоять на страже у двери, под потолком ванной комнаты послышался слабый шорох. Висевшее тело просунули через слуховое окошко, как будто оно совершенно ничего не весило.
Помощник начальника полиции города поджидал внизу на улице. Он был облачен в свой голубой мундир и стоял, властно скрестив руки на груди. По бокам от него находились его шофер Траск и телохранитель сержант Финк, а также еще два сотрудника — без свиты Хайнеманн никогда не выезжал. Он не так уж давно начал заниматься политикой, это ему нравилось и казалось важным. Он примеривался на должность начальника полиции, тот, в свою очередь, — на должность мэра. Мэр же столько нахапал, находясь на своем посту, что ему было просто уже на все наплевать, и в городе он теперь почти не показывался, предпочитая в основном проводить время за игорным столом на озере Тахо. Хэрригэн за это его особенно не винил. Лос-Анджелес, по его мнению, давно превратился в помойку. А сам Хэрригэн был всего лишь членом команды мусорщиков.
Хэрригэн направился было через улицу к машине Хайнеманна, но передумал и подошел к закусочной, где все еще лежало тело «скорпиона», упавшего с крыши. Лицо находилось в подносе с соусом. Он подошел, приподнял за волосы голову погибшего и посмотрел на лицо.
— Мне нужна фамилия этого психа, — бросил он Арчулете.
— Считай, она у тебя уже есть, Майк, — ответил Дэнни.
Хэрригэн повернулся и снова направился через улицу к Хайнеманну. Раньше, думал он, я знал в лицо почти всю шпану в городе, но с недавних пор многое изменилось. Теперь нашу страну наводнили зарубежные головорезы, они прибывают на самолетах, приземляющихся на посадочных площадках в пустыне Мохаве. Вооруженные до зубов, как террористы, они часто даже не умеют говорить по-английски. Это самое настоящее вторжение, и мы проигрываем эту войну. Члены этих группировок круты и замкнуты, они строго соблюдают конспирацию и практически невозможно выйти на них. Половина осведомителей в городе бездействует — они просто не знают, с чего начать, а те, что знали, окончили свою жизнь на мусорных свалках: трупы были так изуродованы, что жители города долго не могли прийти в себя, а опомнившись, старались больше сидеть дома и держать язык за зубами.
Но, черт побери, ведь кто-то же должен знать хоть что-то, продолжал размышлять Хэрригэн. Он сделает все возможное, чтобы выйти на этих подонков, узнать, кто они, а также, кто свел с ними счеты. И, самое главное, как они смогли провернуть такое дело под носом у полиции, и провернуть его так, что никто ничего не видел.
Хэрригэн подошел к Хайнеманну — тот был в мундире и в такую жару имел жалкий вид. В свое время они считали себя друзьями, но потом Хайнеманн пошел на повышение, и они постепенно удалились друг от друга. Хайнеманн стал администратором и сменил приоритеты. Для Хэрригэна они остались прежними, изменилась лишь тактика его поведения.
— Вот это сюрприз, Фил, — сказал Хэрригэн с едва скрываемой иронией.
— Что это вдруг выгнало тебя из Дворца?
Хайнеманн оставил его слова без внимания и отвел Хэрригэна в сторону.
— Не знаю, с чего и начать, Майк, — заговорил он с серьезным видом — настоящий политик. — Честно говоря, я в недоумении. Тебе ведь сообщили, что это дело передано ФБР, однако ты не подчинился моему приказу не углубляться в задание. — Он глубоко вздохнул. — Я полагал, между нами давно установилось взаимопонимание. Я сжег за собой мосты, чтобы заполучить тебя сюда, и я хочу лишь одного — чтобы ты меня поддерживал. А ты, наоборот, подвел меня, и теперь из-за тебя могут возникнуть неприятности.
— Пусть наши проблемы останутся с нами. Фил, — с раздражением ответил Хэрригэн, — но ведь ты должен понимать, тут идет самая настоящая война. Тут такое происходит, такая жестокость, что, честно говоря, у меня просто не было времени раздумывать над каким-то там паршивым приказом из Дворца.
— Не «каким-то там вонючим приказом», а прямым приказанием, лейтенант, — отрезал Хайнеманн, выходя из себя. — Вы нарушаете механизм управления…
Хэрригэн не собирался выслушивать весь этот вздор. Он нетерпеливо прервал Хайнеманна, уже не владея собой.
— Там произошло кровопролитие, которое можно было предотвратить, — заговорил он, повысив голос. Однако в разговор вмешался Арчулета.
— Ради бога, Майк, — произнес он. — Пожалуйста, не надо.
— Моя задача, господин заместитель начальника-полиции, — бросил Хэрригэн через плечо Дэнни, — в отличие от вашей, заключается в том, чтобы предотвратить кровопролитие там, где оно может произойти. И без соответствующего разъяснения расстилаться я ни перед кем не собираюсь, а тем более перед фэбээровцами.
Арчулета оттащил Хэрригэна в сторону, но спорившие продолжали с ненавистью смотреть друг на друга. Внимание Хэрригэна отвлек серебристый вертолет «джэт рейнджер», опустившийся посреди улицы. Команда агентов ФБР, одетых в обычную спортивную форму, начала выходить из него с тяжелыми чемоданами в руках. Они направились в здание, которое занимали колумбийцы. Через плечи у фэбээровцев были перекинуты парусиновые мешки, очевидно, с каким-то снаряжением. Вот тебе и мой приказ, никого не пускать в здание, пока не приедут ребята из лаборатории и не осмотрят все как следует, подумал Хэрригэн. Чертовы фэбээровцы все там затопчут! О том, чтобы сохранить место преступления в неприкосновенности, теперь можно забыть. Хэрригэн повернулся к заместителю начальника полиции.
— Черт побери, что это такое, Хайнеманн? — в сердцах спросил он.
Побагровев, Хайнеманн указал дрожащим пальцем в сторону.
— Немедленно убирайтесь отсюда, — произнес он. — Возвращайтесь обратно в свою клетку в Метро Дивижн, пока я не отдал вас под суд. — Он повернулся к своему шоферу:
— Поехали!
Хэрригэн проводил его ледяным взглядом, затем без единого слова повернулся и направился к своей истерзанной машине. Арчулета недовольно покачал головой и подозвал Леону. Они сели в свою машину и последовали за Хэрригэном в полицейский участок Метро Дивижн.
«Клетка», как назвал ее Хайнеманн, представляла собой внушительную крепость из кирпича и стальной арматуры, с бетонными пилонами перед входом, защищавшими здание от взрывчатки, которая могла быть подложена в автомобили, парковавшиеся рядом. Полиции приходилось учиться на собственном горьком опыте, ибо в последние годы город превратился в зону военного беспредела, именно поэтому она и приняла соответствующие меры предосторожности. Главное управление полиции Лос-Анджелеса однажды просто взлетело на воздух, когда грузовик, полный взрывчатки, буквально въехал в его центральный вход. Тогда погибло более ста человек. В результате всего этого в корне изменились и методы работы полиции — в городе нужна была тактика коммандос.
Внутри участок выглядел точно так же, как выглядели полицейские участки в больших городах много десятилетий подряд. Полузапущенный, тесный, увешанный досками для бюллетеней с фамилиями и фотографиями находящихся в розыске, объявлениями, памятными записками, циркулярами, плакатами местного пользования, на одном из которых был изображен погибший. Надпись на плакате гласила:
На другом прелестный младенец в пеленках, сунув дуло револьвера в рот, будто соску-пустышку, вопрошал:
Хэрригэн, Арчулета и Кэнтрелл миновали многолюдный вестибюль, передали свое личное оружие охранникам, когда проходили через детектор, определяющий наличие металла и взрывчатки, а оказавшись на другой стороне, забрали его. Потом поднялись по лестнице и направились по коридору в похожую на пещеру инструктажную комнату, сплошь заставленную картотеками, компьютерами и тяжелыми металлическими столами, за которыми полицейские писали свои донесения. В помещении вентиляторы гоняли жаркий, душный воздух.
Как всегда, в инструктажной участка Альворадо царило деловое оживление. Детективы сидели в одних рубашках, вороты были расстегнуты, рукава закатаны, галстуки развязаны. Рубашки потемнели от пота, он также бусинками выступал у них на лицах. Полицейские брали заявления свидетелей и вели бесконечные опросы. Большинство кондиционеров не работало, а тем, что еще работали, поставленная задача казалась явно не по силам. В комнате было жарко, как в сауне.
Прежде чем войти в кабинет капитана, Хэрригэн задержался, чтобы поговорить с Леоной Кэнтрелл. Это дело с фэбээровцами никак не выходило у него из головы. Кто-то оказывает давление на Хайнеманна. Но почему? Что происходит?
— Леона, — сказал он, — кто-то запачкался в этом деле, и я хочу знать, кто именно. Она поморщилась.
— Интересно получается, почему всю подобную работу всегда приходится выполнять именно мне?
— Потому что у тебя нюх на такие дела, — ответил Хэрригэн. — Свяжись в Главном управлении с отделом по борьбе с наркоманией. Выясни, с кем работают эти фэбээровцы.
— Слушаюсь и повинуюсь, — ответила Леона. — Как только схожу в дамскую комнату, сразу же и займусь этим делом.
Глядя поверх плеча Леоны, Хэрригэн видел, как несколько полицейских затаскивают накачанного наркотиками парня, пытаясь протолкнуть его в дверной проем; тот размахивал руками, брыкался и что-то бормотал. Внезапно он с криком вырвался. На него тут же навалились и прижали к полу. Хэрригэн только покачал головой и направился в кабинет.