“Шиарийка, – вдруг подумала я, – ии назвала меня шиарийкой”.
От этого в груди разлилось странное тепло.
Глубокое, уверенное, мощное. Возникло ощущение, что то, что я якобы шиарийка – очень правильно.
“Мианесса шиарийца автоматически причисляется к расе мужа…” – возникла в моём пси-поле мысль Чезара. Точнее, в нашем поле. Я пока терялась. Где моя мысль, а где его. Надо будет как-то научиться с этим жить.
– Научишься, Селена, – Чезар ласково заглянул мне в глаза и погладил ладонью по щеке.
А потом я ощутила ещё одну его мысль.
Он попытался скрыть её от меня. Но я поймал её за край. Как за нить потянула – и распустила всё полотно, обнажая правду.
“Псионические поля не разделить обратно. Мы в голове друг у друга на всю жизнь. Если ты раскаешься в своём решении, я не смогу ничего поделать, Селена…”
– Не раскаюсь, – я коснулась руки Чезара, так и застывшей на моей щеке, кончиками своих пальцев, – Чезар. Я никогда не чувствовала себя такой… целой.
“Я тебя люблю”.
Я застыла.
Чья это была мысль?
Моя? Его?
Я закусила губу. Это будет непросто. Научиться разграничивать сферы псионического поля.
– Это была моя мысль, – Чезар весело смотрел на меня, в его золотых глазах светились озорные искорки. Я была счастлива видеть его таким жизнерадостным. Это, прямо скажем, было нечастное зрелище.
Постоянно напряжённый, загруженный, постоянно в боевой готовности.
Периодически я сомневалась, что он может смотреть вот так.
– Я стану так смотреть чаще, Селена, даю слово, – Чезар улыбнулся шире, – после свадьбы.
– А?
– А ты как думала, моя мианесса?..
Я не думала об этом.
Вокруг была такая мясорубка, что сейчас вдруг – выдохнуть. И помыслить о платьях, красивой одежде, наряженной зале, свободе, и самое главное – о таком муже как Чезар?
Возможно ли?..
– Селена?..
“Ты плачешь…”
“Я хочу за тебя замуж Чезар… Я плачу от счастья… и вообще. Не специально…”
“Знаю, девочка моя…”
У общего пси-поля, конечно, были и свои плюсы.
Шансы на какое-то недопонимание ничтожно малы.
Я улыбнулась.
И вздохнула глубоко и легко.
Я была счастлива.
– Но перед свадьбой, – осторожно произнёс Чезар, – будет правильно завершить некоторые дела. Из прошлой жизни.
Из объединённого пси замелькали образы.
Гуаньский начальник тюрьмы с одной рукой. Избитый, теперь и сам – в робе арестанта. Следующая картина – мой бывший жених, сдавший меня гуаньским властям. Лица тюремных медиков, надзирателей, других гуаньцев.
И в каждом из них я узнавала своих мучителей, в большей или меньшей степени повинных в том, что я оказалась в карцере и почти потеряла человеческий облик. И теперь все они были под следствием.
– Если хочешь, Селена, я разберусь с ними сам. Можешь не пересекаться… Но я подумал, что тебе было бы полезно. Чтобы закрыть все вопросы…
Я согласно кивнула.
И поняла, что мне и впрямь – совершенно необходимо завершить мою историю с теми людьми. Если их можно так назвать.
И тогда я смогу вступить в свою новую, счастливую жизнь с Чезаром с чистым сердцем.
– Через три дня, – предупредил Чезар, – раньше ты не готова.
“Раньше мы из спальни не выйдем”, – прочитала я в общем пси-поле.
– Чезар!.. – засмеялась я.
– А вот это, – весело заглянул мне в глаза шиариец, – это была твоя мысль, Селена.
А ведь правда.
Я рассмеялась звонко, легко, как девчонка.
И ошарашенно замолкла.
Уже так давно я не слышала этот мой смех.
Но теперь всё изменится.
Я на пороге моей новой, лучшей жизни.
И я – её достойна.
Осталась пара штрихов.
***
Станция “Хасмадей-один”.
Это ещё не Шиария – прекрасная родина Чезара, о которой я пока только слышала.
Это лишь орбитальная станция на пути к ней. Чистая и аккуратная. Вокруг зелень и лаконичные здания.
И если не знать, то никогда не догадаешься, для чего это место предназначено.
Это зелёная зона с космической тюрьмой для особо опасных преступников. И камерами предварительного заключения для тех, кто ещё только находится под следствием, и приговор им пока не вынесен…
Тюрьма. Я тоже была в тюрьме. Но есть существенное различие: этот казённый дом принадлежит Союзу. Уголовные дела в ведении специальных комиссий различного расового состава. И хочется верить, что здесь просто нет места таким мерзостям, которые были возможны на территории Гуань.
Мы стояли на пороге здания, которое напоминало готический старый храм с исторических голограмм Земли-один. Только не было витражных окон. Окон не было вообще…
Просто громада серебристого металла. И входные ворота – такие же – литая пластина – которая разойдётся тремя лепестками и пустит нас с Чезаром в это закрытое учреждение.
Двери откроются… когда я буду готова.
Я делаю судорожный вдох и такой же выдох… Не могу!!!
“Селена?..”
Я думала, меня вывернет наизнанку от одной мысли – снова оказаться в тюрьме. Пусть и в качестве свидетеля.
Пусть это и шиарийская территория… то есть моя. Теперь моя.
И всё равно я дёргалась.
“Селена, любовь моя….”
Голос Чезара в моей голове. И его горячая рука, нежно взявшая мою, маленькую и прохладную. Ладонь к ладони. Как лекарь псионик берёт за руку рецепиента, чтобы отчистить от загрязнения его пси-поле. Как держу Чезара за руку я, когда очищаю его пси… То есть теперь это наше пси. Редкое самоочищающееся поле. Одно на двоих.
Наше псионическое слияние с моим будущим мужем (мамочки, мужем!) раздвинуло границы возможностей каждого из нас. Чезару была не страшна перегрузка и загрязнение гамма-волнами – я начинала его очищать в автономном режиме при загрязнении выше пяти процентов. Мой дар псионика не был ограничен силой лечения… или уничтожения при физическом прикосновении. Я могла подхватить какой-то предмет псионической силой, заставить его зависнуть в воздухе, могла оттолкнуть кого-то, могла охватить мыслью пространство – лишь одолжив псионическую силу Чезара. Она теперь принадлежала и мне.
И я больше никогда не буду беззащитной.
Больше не окажусь в положении жертвы.
Хотя псионический дар здесь был совершенно ни при чём.
Всё дело было в этом мужчине. Точнее, в том, как я сумела вырасти над собой прежней рядом с Чезаром.
– Селена, я всегда рядом с тобой, – ласковое дыхание Чезара опаляет мне висок, – но даже если бы ты была без меня. У нас правовое государство. С тобой здесь – ничего не случится. Я знаю, к этой мысли ещё надо привыкнуть после всего, что ты пережила. Я знаю все твои чувства, Селена, вся твоя память – мне открыта. Я проживаю каждое твоё воспоминание вместе с тобой… И позволь мне сделать кое-что ещё с твоей памятью...
Я согласно киваю.
Я крепче сжимаю руку моего шиарийца. Чувствую, как его осторожный хвост скользит под подол моего длинного платья, медленно, но уверенно оплетает щиколотку.
И от этого становится легче.
Я прикрываю глаза. И поддаюсь картинке, которую показывает мне Чезар.
И словно возвращаюсь назад. Переживаю всё заново. Все страшные картины муки, побои. Головную боль. Отбитые руки, голод, жажду, истощение. Привкус собственной крови во рту, и наконец – апатию. И вдруг – что-то надламывается в моих воспоминаниях. Меняется. Я проживаю всё то же самое – но уже с ощущением – что знаю, насколько счастливый исход ждёт меня после всех кошмаров.
И все эти сцены пробегают перед мысленным взором изменённые. Рядом стоит мой Чезар. Мой защитник. И я в моих новых воспоминаниях – совсем не такая, как была. А скорее как сейчас – в длинном традиционном шиарийском платье. С волосами, убранными в изящную косу. С объединёнными пси-полями с моим будущим мужем.
И теперь, когда Гуаньский тюремщик или его карцерный медик тянут ко мне свои руки или пыточные “научные” приборы – типа железного щупа, по которому пущены концентрированные гамма волны – новая-я в моём воображении отвечаю им ударом обратного лечения. Или мой защитник-муж с лёгкой улыбкой ломает им кости. Руки, ноги, шеи…
И когда последний мучитель падает к моим ногам, корчась от критической пси-перегрузки, с лицом, испещрённым чёрными змейками вздувшихся вен, и кровью, запёкшейся вокруг носа и рта… я выдыхаю с облегчением: вот я теперь какая.
Образы мучителей рассыпаются, как будто состояли из сухого песка. Они слабые и жалкие. А я – шиарийка. Я Селена. Мы с Чезаром – пара очень сильных псиоников, таких как мы единицы – как среди людей и, так и среди шиарийцев.
И на этой ноте я открываю глаза.
Я на пороге орбитальной станции-тюрьмы Союза “Хасмадей-один”. И я держу за руку своего шиарийца, за которого через два дня официально выйду замуж. На моём запястье – изящный помолвочный браслет из редкого дорогого металла – проводника псионической энергии, который Чезар мне подарил.
И теперь я улыбаюсь, легко и искренне.
Я смотрю на своего мужа, в его смеющиеся золотистые глаза.
– Пойдём, поможем правосудию, – почти со смехом говорю я Чезару и мягко тяну его ко входу в здание.
Лепестки дверей расходятся в стороны, открывая взору на удивление приветливый светлый холл.
И мы с Чезаром заходим в это здание – просто здание, просто красивый технологичный казённый дом. Ничего такого в нём нет. И у меня даже не учащается сердцебиение.
Я словно перенесла одну ногу через порог – к новой жизни. Нужно лишь завершить этот шаг.
Осталась формальность. Тех людей (или кто они там?) надо наказать, хотя я ничего к ним не испытываю. Потому что всё должно быть по закону. И я больше не боюсь смотреть им в глаза. Теперь… пусть они боятся.
Глава 23
Селена
Чезар завёл меня в белую, словно стерильную комнату. Она не отталкивала и не порождала ассоциаций с тюрьмой или допросной. И даже с кабинетом.
Пустовато. Окон нет, но потолки высокие и много воздуха… А в центре комнаты – стол. С одной стороны пара кресел для посетителей с мягкими светло-серыми сидениями. Это для нас.