Так как разговора не получалось, я сунул парню в нагрудный карман двадцать долларов и, подождав, пока тот не разглядит купюру, продолжил:
- Я, друг, хочу узнать, кто после Князя пока руководит этим замечательным "Клубом "Белая чайка", который принадлежит моему лучшему другу Аркадию Куницыну?
- Вам бы следовало у него и спросить, - посоветовал ещё более, почему-то, насторожившийся официант.
Меня наша беседа начинала раздражать.
- Что мне следует я лучше знаю, парень. Я тебя спрашиваю, ты не хочешь отвечать. А так как я, фактически, уполномочен вашим хозяином провести ревизию его собственности, я могу сделать так, что тебя завтра же уволят.
Катя, чувствуя, что я завожусь, положила мне руку на ладонь.
- Ну так что ты выбираешь, парень? - спросил я.
Я вынул сигарету и закурил от купленной сегодня в салоне золотой зажигалки с рубином на одной стороне. На другой был какой-то выпуклый узор, может герб, я ещё не присматривался.
- А что? - риторически воскликнул официант, - Мне больше всех надо? Кабинет управляющего на третьем этаже. Зовут его Серебряков Геннадий Федорович. Он сейчас на месте.
- Всего делов-то! - сказала я и, протянув руку, похлопал его по плечу. - Тогда торт, фрукты и мороженное. А также шампанское и все остальное. Мы гуляем.
Через некоторое время я повел Катеньку танцевать. Мы долго кружились среди нескольких томных пар, Катя, подчиняясь музыке и собственному настроению, положила голову мне на грудь, а когда музыка смолкла (музыканты решили промочить обезвоженные глотки), секунду-другую ещё оставалась в позе беспомощного ребенка - оторвалась, наконец. Подводя её к столику я сообщил, что хочу сходить к управляющему.
- Я попробую побыстрее обернуться, но если захочешь, можешь сходить поставить на рулетку.
ГЛАВА 22
ЗАМОЧИЛ В ТУАЛЕТЕ
Я дал ей денег заблаговременно, так что с этой стороны не тревожился. Выйдя из зала ресторана, решил прежде посетить туалет. Предстоял серьезный разговор и надо было подготовиться. Вспомнил, что не знаю, где находится туалет. Прошлый раз мне не понадобился. Пришлось поймать за ушко пробегавшую девчушку из проводниц и заставить объяснить маршрут. Она, очарованная моей мужественным обаянием, чуть не зашла вместе со мной в дверь со стилизованной криптограммой мужской фигуры, опомнилась, остановилась, я ей подмигнул, зашел в дверь и забыл о ней.
У раковины умывальника, разглядывая себя в зеркале, мыл руки, потом сушил их в горячей струе воздуха из электросушилки, прикрепленной к стене здесь же. Зеркало длинное и широкое, почти на всю стену, и там, в зазеркалье, на меня смотрел очень широкий, одетый в свободный мерцающий костюм здоровенный блондин, слегка утомленый отдыхом, но в общем, бодрый. Я так засмотрелся на этого шикарного чувака, что не обратил внимание на вошедших один за другим мужчин. Один из них стал у входа, а двое, южного, кавказского типа, не глядя ни друг на друга, ни на меня, подошли ближе, и только тут ловко выхватили откуда-то пистолеты с глушителями и нацелили на меня. Мораль: Нарцисам не везет, ибо они через чур заняты.
- Руки, руки... за голову, за голову... - сказал один, скривив толстую рожу (и так неприглядную) в маску жестокости и торжества. Он зашел сбоку, а другой, тощий и долговязый, остался за моей спиной, уткнув мне глушитель в голову. Третий - и тоже с пистолетом - продолжал дежурить у входа.
Вот влип!
- Ребята! - попытался я начать льстивые переговоры. - Да вы меня за кого-то другого принимаете. Деньги хотите, так я сам вам дам. Зачем нам сложности? Каждый получит свое и все расходятся.
Тот, что стоял сбоку и кривил мерзкую рожу, сделал шаг вперед, сунул руку мне под пиджак и вытащил пистолет.
Пауза. Все трое смотрели на меня, я в зеркале на них.
- И что тебе не хватало, ублюдок? - лениво сказал толстомордый. - И зачем это тебя понесло тревожить сильных людей? Что же ты такой глупый уродился.
- Бросьте, ребята, у нас в городе и нет таких, вы уже всех вчера-сегодня выбили, - миролюбиво сказал я.
- Дурашка ты дурашка, - не успокаивался садистки настроенный бандит, неужели мы тебе говорим о вашем вшивом городишке. Ты в Москве людей потревожил. Неужели это ты группу Керимова кончил?! - удивился он. - Что-то мне не верится, хоть ты и шкаф.
- А кто у вас старший? - невинно спросил я, расчитывая купить мужиков на требухе. - Говорят такой замаскированный, как жук в деревенском сортире?
- Кончайте вы с ним! - потребовал парень у входа. - Скоро сюда народ ломиться начнет.
- Да и то. А то хитрый больно. Я же тебе сказал, что мы от сильных людей, а они все детали продумывают. Мы сами даже, малыш, не знаем, кто тут нам приказы отдает.
- На пейджер, что-ли? - навскидку спросил я.
- А ведь это, пожалуй, действительно, ты наших ребят уел. Шустрый, да? Дай-ка ему чуток, Саид.
Тот, кто стоял сзади меня, тут же так ткнул стволом пистолета в затылок, что мало не показалось. Не обращая внимания на боль, я спокойно продолжал распросы, результата не дававшие, правда, но чем черт не шутит? А главное, глядя на этих нервничающих и что-то ждущих мужчин, стоявших в зеркале за моей спиной, на себя, светловолосого арийца, попавшего в плен и ведущего себя с таким спокойствием и хладнокровием, я, словно учавствуя в военно-патриотической игре "Зарница", любовался собственной выдержкой.
- Ну а цель у вас какая? Многих ещё мочить будете?
- Пока плацдарм не очистим для нормальных людей, идиот. Ну хватит, дай ему ещё раз и кончай, - распорядился толстомордый.
Долговязый за спиной вновь примерился ударить стволом. Я понял, что пора прекращать это безобразие и в то мгновение, когда пистолет бандита уже почти коснулся моей головы, рухнул на пол, словно бы сам выбив из себя опору. Упав, я сделал сразу два дела: сильно лягнул толстяка по колену, а левой рукой вырвал пистолет у долговязого, ещё на лету успев схватить его за глушитель. Толстомордого киллера отбросил пинок; я свободной рукой уцепился длинному за пояс и рванул его в сторону товарищей. И вовремя: два негромких хлопка последовали в ту же секунду и окончательно на пол упал уже труп длинного. Пока совершались эти упражнения, шансы почти уравнялись: я успел схватить пистолет за рукоять и выстрелил в парня, стоявшего у двери. Затем, чисто инстинктивно, откатился в сторону кабинок, ещё пару раз выстрелив в сторону толстяка. Тот тоже стрелял - что-то сыпалось и трескалось кругом. И вновь все происходило так быстро, так быстро!.. Весь сортир заполнился сдавленным воплем, и я, наконец-то сообразил, что моя стрельба была более меткой, или удачливой: пули попали толстому в колено и руку, причем второе ранение заставило выронить оружие. На парня у двери я даже не смотрел, шестое чувство подсказывало, что там все о/кей. Толстомордый, кончив орать и метнув на меня полный жуткой ненависти взгляд, схватил пистолет левой рукой. Наверное, был обоерукий боец, то есть умел стрелять с обеих рук. Так ли это, я точно никогда не узнаю. Мой пистолет негромко выплюнул пульку, та вошла в глаз, успев на долю секунды ослепить врага, прежде чем прикончить. А парню у входа пуля попала точно посередине горла, раздробив и позвоночник.
"Это называется, зайти руки помыть, - ухмыльнулся я, оглядывая побоище. - Весело!"
В дверь пока не ломились, и, отряхивая слегка помятый падением и последующим валянием по полу костюм, я подумал, ухмыльнувшись, что хорошо сейчас у нас капитализм, а не старое доперестроечное время; что бы стало с моим костюмчиком, если бы так поелозить по полу прежнего общественного сортира! Жуть!..
Подняв свой пистолет, валявшийся под рядами фаянсовых умывальников, я двинулся к входу и там, напоследок оглянулся, отсалютовав погибшим в честном бою бойцам. Вышел.
Я подумал, странно, что за время потасовки никто не лез... И сразу нашел причину: на ручке двери один из бандитов повесил табличку на английском, уже выученном русским большинством за последние годы - closed, то бишь, закрыто. Я осмотрелся: в вестибюле среди курящих и проветривавшихся встречались знакомые лица. Я выхватил из толпы Быка-Сему и Леху Пряхина из охранной фирмы "Секрет". Обоих отозвал в сторону. Бык-Сема - перекаченный бугай - был директором одного из клубов атлетизма, которого тоже в организовал я. На вопрос обоим, сколько людей они могут сейчас организовать? и Леха и Сема насчитали человек десять. Это из тех, что гуляли здесь. Конечно, хватит. Я объяснил им ситуацию, они посерьезнели, но и повеселели: скучно мужикам просто выпивать, как и все, а тут такое развлечение. Пустив по клубу гонцов, сами остались присматривать за туалетом. Чтобы никто ненароком не зашел. Пока народ собирался, я с приятным чувством сопричастности наблюдая всюду некоторое оживление, поднялся в ресторан. Кати за столом не было. Я поднял палец, подозвал официанта. Подошел все тот же сдержанный скромник, уже начавший раздражать.
- Где девушка?
- Она расплатилась и ушла, - со скрытым злорадством почтительно ответил официант.
- Уволю я тебя, - неожиданно выплеснул я раздражение на ничем не повинного маленького человечка. Впрочем, почему не повинного? Каждый сверчок должен знать свой шесток, живем не на вшивом Западе, а в России, черт вас всех дери!
Катю я нашел тут же в игорном зале, где, возле одного из столов она ловко метала фишки.
- Играешь, золотко? - спросил я и так все видя.
Она подняла счастливый и виноватый взгляд, сразу отвлеклась, только кивнула - играю, мол, милый.
Ну играй, играй.
Я спустился в вестибюль. Да, десяток бойцов набралось. Курящий народ начинал с опаской наблюдать концентрацию сил. Кто поумней, то есть, более битый, уже начинал продвигаться к выходу.
- Хватит столько? - спросил преисполненный серьезной деловитости Сема-Бык, в миру Семен Владимирович Остроумов. Впрочем, был, действительно, не глуп, инфантильно чуток, но это от сенсорной недостаточности - нигде ещё за пределами города пожить не успел.