ду собой системой связи малой дальности.
Правила ведения боевых действий были просты. Любой, кто был безоружен, женщина или хотя бы отдаленно похож на не - бойца, был под запретом. Конго, да Кунья и все, кто сражался от их имени, должны были сражаться с максимальной силой и минимальными угрызениями совести.
Теперь они были так близко от "Фокон д'Ора", что казалось, будто он заполняет собой все ветровое стекло рубки управления перехватчиком. - Черт побери, да она вся светится, как блэкпульская иллюминация” - пробормотал Шарман.
- Выключите двигатели, - сказал Кросс. У перехватчика было достаточно инерции, чтобы преодолеть последние сто метров, не нуждаясь в энергии. Казалось, что они подобрались так близко, что их никто не заметил. Это было почти чудо, но он не собирался испытывать судьбу дальше. Отныне они будут молча приближаться к своей добыче.
Настя с трудом засыпала. Даже когда ей это удавалось, она все равно начинала просыпаться с бешено колотящимся сердцем и темными фантазиями, затаившимися где-то в глубине сознания, не в силах избавиться от чувства беззащитности в крепости своих врагов. Она понятия не имела, когда приедут Гектор и Пэдди. Может быть, это всего лишь несколько часов, а может быть, и дней.
Настя видела во сне сердитые, настойчивые ритмы, крики мужчин, крики женщины, зовущей ее. Она пыталась не обращать на него внимания, но он становился все более настойчивым, пока она не вскочила в постели, полностью бодрствуя и просыпаясь. Она прислушалась, ожидая, что голос исчезнет, как и все остальные звуки. Но этого не случилось. Вместо этого голос стал более настойчивым, пока она вдруг не узнала его.
- Женя! - она закричала и вскочила с кровати. Она подбежала к двери и стала возиться с замком, но пальцы ее были неловкими и онемевшими от сна. Наконец она распахнула дверь и выбежала в коридор в своей короткой ночной рубашке. Крики Жени становились все громче и отчаяннее: беспорядочные крики о помощи, борьба с ревом музыки, прерываемые криками агонии и мольбами о пощаде. Настя промчалась по коридору и добежала до двери в каюту сестры. Изнутри она услышала звук тяжелых ударов и мгновенно узнаваемый мужской голос.
“Ты только что укусила меня, сука? Я тебе за это зубы выбью.”
Конго! Настя повернула дверную ручку и изо всех сил дернула ее, но ничего не вышло. Она была заперта изнутри. Она попятилась назад, пока не добралась до переборки позади себя. Затем она побежала к двери, ударив ее правым плечом. Удар был жестоким, но прочная дубовая панель оказалась упругой, как сталь, и остановила ее как вкопанную.
Она снова попятилась и взяла себя в руки. В этот момент из-за двери донеслись крики отчаяния, достигшие крещендо, которое пронзило самое сердце Насти. Она сжала кулаки на уровне живота, сгорбила плечи и выкрикнула три слова силы, которые открыли самые сокровенные тайники ее силы. Затем она снова бросилась к двери. На этот раз она почти не почувствовала удара, но дерево взорвалось облаком осколков вокруг нее, когда она вбежала в каюту и повернулась к двуспальной кровати в ее центре.
Джонни Конго поднялся на дыбы из груды постельного белья. Он был так высок, что его голова почти касалась палубы над ним. Его плечи казались такими же широкими, как и сама кровать. Его тело было совершенно голым, каждый дюйм его был отполирован, как антрацит, только что вырезанный из угольного пласта. Живот у него был тяжелый и выпуклый. Из-под нее торчал его пенис толщиной с запястье, пульсируя и дергаясь в такт импульсам крови и похоти.
Он все еще держал Женю за одну руку. Она слабо сопротивлялась, и ее лицо было распухшим, покрытым синяками и брызгами крови там, где он бил ее. Узнав Настю, он громко расхохотался и небрежно отшвырнул Женю в сторону. Она ударилась о переборку и соскользнула вниз, чтобы сесть на пол каюты. Конго отвел назад правую ногу и нанес ей полнокровный удар ногой в нижнюю часть живота. Ее крик боли оборвался, когда воздух вырвался из ее тела, и она согнулась пополам.
Конго больше не обращал на нее внимания, но быстро двинулся вперед, чтобы отрезать Настю от пути отступления к двери.
“Ну, смотри, кто здесь, - ухмыльнулся он, - ты весь день была на высоте. Давай посмотрим, как ты поведешь себя, когда я положу тебя на спину и буду умолять остановиться.”
Не успел он договорить, как Настя бросилась к нему ногами вперед. Его подбородок все еще был приподнят, а горло открыто, из него вырывался хохот. Она рванулась вперед, целясь своими твердыми как камень каблуками в его выпирающее адамово яблоко. Такая сила удара сломала бы ему шею. Но с быстротой огромной лесной кошки он опустил подбородок и взял ее пятки в центр своего лба. Но даже при этом она отбросила его на три шага назад, к переборке позади него. Но это подхватило его и удержало на ногах.
Рефлексы Конго не пострадали, но все еще были так тонко настроены, что когда Настя упала обратно на пол, он протянул обе руки и схватил ее за лодыжки в каждый огромный кулак. Он резко развернул ее головой вперед, и она врезалась в переборку. Удар оставил ее почти без сознания, лишив всякой способности сражаться, полностью отдав на милость Конго.
Наверху, на палубе, Эразмус ничего не слышал, кроме стука в дверь. Он подошел к носу корабля и вгляделся в темноту. В ту ночь луна почти не светила, и по небу неслись тучи, скрывая ее слабый свет. Будь он проклят, если видит или слышит что-нибудь там, снаружи. Бормоча проклятия Бабику за то, что тот послал его с дурацким поручением, он шел вдоль левого борта яхты, обращенного к острову, который они должны были посетить утром.
Эразмус добрался до кормы "Фокон д'Ора". Он прислонился к поручням, думая о том, как бы ему сейчас хотелось закурить "Голуаз", и сожалея о том, что курение на борту корабля запрещено всем сотрудникам. А потом краем глаза он заметил, как что-то движется по воде. Он взглянул еще раз и увидел нечто низкое и черное, острое и остроконечное, как стрела, скользящее по воде с необычайной скоростью и приближающееся прямо к нему.
- Merde! - Пробормотал Эразмус и потянулся за своим пистолетом.
Дэйв Имбисс вел вторую группу на борт яхты. Это означало, что он должен был прикрыть первую. Итак, он стоял на носу перехватчика, примерно в том месте, где должна была быть установлена система вооружения "фор'Ард", держа свой С8 поперек тела.
Он наблюдал за человеком у кормового поручня, не зная, был ли тот бойцом или нет, и ждал, когда тот сделает движение. Затем он увидел, что тот смотрит прямо на перехватчик, и их взгляды встретились, как влюбленные в переполненном зале, только в этом первом взгляде не было ни малейшего намека на любовь.
Имбисс увидел, как человек потянулся к нему сзади, поднял С8 к плечу и прицелился.
Он увидел, как появилась рука с чем-то зажатым в ней.
Он подождал долю секунды, чтобы удостовериться, что это было за нечто.
Затем он выстрелил.
Пуля попала Эразму в горло и мгновенно убила его. Теперь у Фокон д'Ора не было никого, кто мог бы защитить его от людей, пришедших с моря.
Женя лежала на полу, свернувшись калачиком, все еще согнувшись от боли, обеими руками прижимая к себе низ живота, куда ее ударил Конго. У нее уже текла кровь между ног, она с трудом поднялась на ноги, лицо ее исказилось от напряжения, и она пошатнулась, чтобы защитить сестру.
Конго закричал с диким ликованием - " Да! Иди сюда, чтобы тебе проломили голову, тупая сука.- Он размахнулся телом Насти, как дубинкой, и Женя не смог увернуться от удара. Ее снова швырнуло на переборку. Ее ногти царапали деревянную обшивку, когда она пыталась удержать равновесие и не упасть. Кровь текла из уголка ее рта и стекала по обнаженной груди на палубу. Ее колени подогнулись, и она соскользнула вниз по переборке и рухнула на пол, едва приходя в сознание, слабо всхлипывая от боли.
“Я еще не закончил с тобой, - сказал ей Конго, - но сначала займусь другой. Но ты получишь каждый дюйм того, что тебе нужно.”
Он замахнулся на Настю еще раз, и на этот раз, когда она ударилась о переборку, ее правая рука, обхватившая голову, чтобы защититься, поймала всю силу удара. Кость в ее локте треснула с резким треском, и она закричала.
Джонни Конго бросил ее на кровать и встал над ней, тяжело дыша. - Открывай, сладкая, - проворчал он. - Папа сейчас придет.”
Даже в своей агонии Настя попыталась сесть, но он левой рукой толкнул ее обратно на матрас и зажал коленом между ее бедер. - Вот дерьмо! - пробормотал он, глядя на свою промежность. - Проклятый Дик стал слишком мягок со мной. Он взял его в правый кулак и несколькими быстрыми ударами вернул каменную неподвижность.
Теперь он был готов сделать свое дело.
Люди из перехватчика перелезли через кормовой поручень, перешагнули через труп Эразма и рассыпались веером по корме "Фокон д'Ора".
На внешних палубах больше никого не было. Кросс, О'Куинн и Шарман, словно черные призраки, проскользнули мимо джакузи, пересекли палубу, где обедали да Кунья, Конго и сестры Воронова, и вошли в главный зал.
Да Кунья расхаживал взад-вперед, разговаривая сам с собой, совершенно не замечая их появления, пока Кросс не встал перед ним, направив дуло пистолета прямо ему в сердце. Потребовалось несколько секунд, чтобы обездвижить его руки за спиной с помощью кабельных стяжек и закрыть рот скотчем, чтобы он не смог предупредить кого-либо еще.
Кросс ждал несколько секунд, которых потребовалось для Имбисса и его людей, чтобы прибыть. - Джонс, следи за этим жалким ублюдком. Дэйв, Шрагер, закрепите мостик и примите командование судном. Пэдди, Шарман, мы спускаемся вниз.”
Шарман направился на корму, к каютам экипажа. Первые две двери, в которые он постучал, открылись, и на койках показались спящие люди. Белая форма экипажа висела на крючках на стене рядом с ними. Шарман приложил палец к губам, чтобы заставить замолчать одного из мужчин, который проснулся, приподнялся и уставился мутными глазами на незваного гостя.