лову – и боли как не бывало!…
– А почему вы не обратились к ней?
– Что вы! – воскликнул Родион.– К ней не попасть… А Эдик уверял, что и Аделина может меня вылечить… Я на все согласен! Жить без кино не могу! Но какой из меня теперь артист? На лошади ездить не могу, прыгать с высоты, фехтовать…– Уралов махнул рукой.– Аделина – моя последняя надежда. А иначе играть мне до веку одних инвалидов да больных…
– Аделина, значит, знахарка? – допытывалась следователь.
– Теперь это называется экстрасенс,– сказал Уралов.
– По-моему, шарлатанство…
– Почему же обязательно шарлатанство? – неожиданно вступил в разговор Меженцев.– Давно ли мы считали шарлатанством иглоукалывание? Или достижения тибетской медицины? А дыхательная гимнастика йогов?
– Но Аделина…– развела руками Ольга Арчиловна.
– Очень необычный человек,– сказал профессор…– Ее способности – загадка даже для специалистов… Может, вы знаете, живет в Шамаюне отличный психиатр Мозговая?
– Ксения Павловна? – вспомнила Дагурова несколько экстравагантную пожилую психиаторшу.
– У нее есть научная работа, основанная на наблюдениях за Аделиной… К сожалению, эта работа так и не увидела свет…
И Меженцев рассказал о девочке, поразившей воображение следователя там, в кабинете у Мозговой. Той девочке, которая заставила разрыть могилу своего мнимоумершего отца…
Это и была, оказывается, Аделина. Аделина Кучумова.
«Странно,– подумала Ольга Арчиловна,– Мозговая даже не знает, что ее бывшая подопечная живет рядом, в каких-нибудь двадцати километрах».
Впрочем, это Ольгу Арчиловну не удивило. Год назад в районе, где Дагурова работала следователем, у нее произошла забавная встреча. Туда приехал журналист из Ленинграда. Ольга Арчиловна случайно познакомилась с ним. Разговорились. И выяснилось: этот самый журналист прожил всю жизнь в том же доме, на Васильевском острове, где провела свои детские, отроческие и юношеские годы Оля Кавта-радзе…
А Меженцев продолжал рассказывать, что дед Кучумовой был шаманом и занимался врачеванием. По отзывам своих современников, он действительно облегчал страдания людей, особенно душевнобольных. А когда умирал, собралось все селение. Старый шаман указал на маленькую Аделину и объявил, что она познает тайну духов…
– Но это же мистика. Неужели вы верите в это? – улыбнулась Ольга Арчиловна.
– Духов отнесем на счет, так сказать, профессиональной терминологии… Однако отбрасывать одним махом то, что составляло у людей веру многие века, нельзя,– убежденно произнес Меженцев.– Надо помнить, с какими чудовищно трудными природными условиями сталкивались народы Севера. Все силы уходили на это. И если они искали духовное начало в человеке – уже достижение. Они стремились обратить на пользу знания об окружающем мире… Между прочим, заклинания, как мне кажется,– та же психотерапия. А бубен, ритуальные песни – чем не музыкотерапия, которую берут на вооружение современные врачи? Я уже не говорю о богатейшем арсенале средств народной медицины – травах, кореньях, препаратах животного происхождения! Медики возлагали большие надежды на антибиотики. А что оказалось? Организм человека быстро привык к ним и не стал реагировать на них. Другое дело – травы. Да вы возьмите простой чай. Ведь это чудо природы. Он обладает, казалось бы, противоречивыми свойствами: тонизирует и снижает усталость, возбуждает и успокаивает, вначале согревает, затем приносит ощущение прохлады… Теоретически исключая друг друга, эти свойства, фактически сливаясь в единое целое, еще и еще раз подтверждают, что чай – истинно волшебный напиток. А если к нему еще добавить травки…
– Кстати, Алексей Варфоломеевич, вы обещали раскрыть тайну своего «бальзама». Если не ошибаюсь, добавляются зверобой и мята?
– Это в мой, а в ваш рекомендую корень валерьяны, пустырник, душицу, алтей, хмель и мяту. Я уже все вам написал: и компоненты и пропорции. Нервам помогает. А у вас работенка – не позавидуешь. Все время в напряжении. Отсюда плохо спите, раздражительны…
– Ну насчет раздражительности, пожалуй, нет.
– Потому что молоды еще.– Меженцев достал из стола листок с напечатанным на машинке текстом.– Прошу… Между прочим, травы и их компоненты варьируются в зависимости от недугов.
– Спасибо, Алексей Варфоломеевич,– поблагодарила Ольга Арчиловна и прочла вслух рецепт: «На 250 граммов чая (зеленого или черного) добавить в высушенном и размельченном виде по две чайные ложки мяты…» А где все это взять?
– В аптеке,– ответил Алексей Варфоломеевич.– Но лично я предпочитаю собирать и сушить травы сам… Да, я хотел бы закончить о шаманах,– посмотрел он па Родиона и Нила, словно был на лекции в аудитории.
– Да, да,– неторопливо откликнулся Уралов. Он внимательно слушал профессора. Казалось, что рассказ Меженцева вливает в него надежду на выздоровление.
А профессор еще долго рассказывал, как в старину отбирали подростков, которые должны были стать шаманами и лекарями. Дети непременно должны были обладать чуткой, обостренной психикой и воспитывались в особых условиях, воздерживаясь от соблазнов и привыкая к своему будущему делу.
– Конечно, вырастали из некоторых и шарлатаны,– сказал профессор.– Бог ты мой, разве они перевелись? Как некоторые этнографы, с позволения сказать, собирают фольклор? Посидят где-нибудь в столовой, услышат несколько баек, потом переделывают под народное сказание… А чтобы действительно найти жемчужину, настоящий собиратель исколесит сотни километров, померзнет в пургу, помокнет под дождем, заберется в самые отдаленные уголки…
Кончил профессор об Аделине тем, что продемонстрировал всем свои загорелые руки.
– От экземы вылечила. Не мистика, правда?– Он улыбнулся.– А вот что Аделине напророчили, будто она утонет, такие вещи, по-моему, действительно чушь…
– Сама Аделина верит в это?– спросила Ольга Арчиловна.
– Во всяком случае, старается от озера держаться подальше,– ответил Меженцев.– И плавать не умеет…
– Интересно, что на этот счет говорила Аделине Мозговая? – спросила Дагурова, улыбнувшись.
– Не знаю,– сказал Алексей Варфоломеевич.– Между прочим, Ксению Павловну хотели сократить… Мне стоило немалых усилий, чтобы через влиятельных друзей-медиков предотвратить эту глупость.
Разошлись от Меженцева как-то сразу. Нил отправился на свой кордон. Уралов, оказывается, расположился тут же, в «академгородке», в комнате, где жили Веселых и Кабашкин. И Ольга Арчиловна все-таки не удержалась, попросила Родиона ответить на вопросы.
– К вашим услугам,– охотно согласился Уралов.– Между прочим, был как-то следователем. Правда, милиции. Меня даже дразнили…– добавил он с улыбкой.
И Дагурова поняла: он говорил об одной из своих ролей в кино.
Первым делом Ольга Арчиловна спросила, когда Уралов последний раз видел Авдонина. Оказалось, за две недели до приезда Эдгара Евгеньевича в заповедник. В Московском Доме кино. Там Авдонин и пригласил Родиона в Кедровый. То ли в шутку, то ли всерьез сказал, что поможет Уралову вылечиться, а тот за это должен познакомить его с кем-нибудь из режиссеров, преподающих во ВГИКе. И Уралов познакомил. С маститым, известным всей стране Чаловым…
– Правда, накладочка вышла…– начал было Уралов и замолчал.
– Что именно? – насторожилась Ольга Арчиловна.
– Вспоминать теперь,– махнул рукой артист.– Человека нет, неудобно.
– Я прошу вас,– настаивала следователь.
– Подвел меня Эдик,– вздохнул Уралов.– Не хотел, наверное, а подвел. Как раз я проходил у Чалова пробы… Роль – мечта! Встречаю я его на следующий день, а Чалов так подозрительно смотрит на меня. Ты что, говорит, работника ОБХСС ко мне подослал?
– Как? Как вы говорите? – переспросила следователь.
– Ну, он так на Авдонина подумал. Эдик попросил его помочь устроить во ВГИК Марину, дочь здешнего директора… И якобы деньги предлагал. Или натурой. Соболями, что ли… Я сказал, что все это какая-то ерунда. Позвонил Эдику, он посмеялся, что у нас в кино шуток не понимают… Я думал, инцидент исчерпан. А через несколько дней узнаю – на роль не утвердили…
– Вы считаете, из-за Авдонина? – спросила Дагурова.
– Так меня уже ассистент Чалова поздравил. Все, мол, о'кэй! А тут…– Родион снова вздохнул.– Чалов вот-вот звание народного артиста Союза получит… Решил, наверное, на всякий случай меня того… Последний раз встретились с Чаловым на «Мосфильме», он поздоровался со мной как-то сухо. Короче, Авдонин ли его не понял, он ли Авдонина, но потерпевшей стороной оказался я… Времени у меня теперь во! – Уралов провел ладонью над головой.– Приехал с бригадой артистов на БАМ. И вот сегодня узнаю…– Родион задумчиво покачал головой.– Такого мужика…
Уралов искренне переживал смерть Авдонина. Вспоминал о нем тепло, как о замечательном человеке, современном, контактном, хорошем друге, не говоря уже о том, что тот был ученым, которому предстояло многое совершить.
С матерью Авдонина Уралов знаком не был. Эдгар Евгеньевич говорил, что она крупный экономист в каком-то министерстве. А отец погиб в самом конце войны, командовал флотилией в северных морях, был чуть ли не адмиралом.
Ольга Арчиловна показала Уралову фотографию молодой женщины, найденную в бумажнике убитого.
– Это же Леонелла! – сказал Уралов.– Леонелла Велижанская. Не слышали разве?
– Кто она? – спросила Дагурова, потому что это имя ничего не говорило ей.
– Вторая Мухина. Ну, скульптор… Сам Коненков когда-то обратил на нее внимание… Эдик буквально с ума сходил по ней. И Неллочка стоит! Дача под Москвой с баром в подвале, сауна, голубой «вольво»
– Не по этой ли причине и сходил Авдонин с ума? – усмехнулась Ольга Арчиловна.
– Да вы сами видите,– показал Уралов на фотографию.– В жизни она еще лучше.
– А Марина Гай? Авдонин вам не говорил о своих чувствах к ней?
– Чижик? – искренне удивился Родион.– Да что вы! Совсем девочка…– Он тряхнул головой.– И как любить сразу двух? Ведь сердце одно.
– Почему же, известны случаи, когда у человека их два. Поверьте, научный факт…