Несколько яростных прыжков – и у ворот остались лежать пять трупов. Взвыв, как проклятые души, пираты бросились обратно во двор. Вулоф вновь оказался лицом к лицу с Велиасом.
Ярость юноши достигла апогея, и теперь он дрался так, что пират с ужасом взглянул в глаза собственной смерти. Легко отбивая все выпады пирата, Вулоф просто кромсал его, нанося неглубокие, но болезненные раны.
От этих порезов не защищала даже кольчуга. Старинный клинок резал стальные кольца, как пергамент. Вскоре от некогда роскошной амуниции остались одни лохмотья. Отскочив назад, Велиас с вызовом выкрикнул:
– Сойдись со мной грудь в грудь, щенок! Я порву тебя голыми руками!
В ответ Вулоф только рассмеялся и, вонзив меч в землю, расстегнул пояс с ножнами. Убедившись, что его вызов принят, Велиас стащил с плеч обрывки кольчуги и, расставив руки, шагнул к противнику.
Вулоф не заставил себя ждать. Отбросив кольчугу и рубашку, он двинулся к пирату лёгким, словно танцующим, шагом. Его движения что-то смутно напомнили Велиасу. Пират выглядел по сравнению с юношей каменной глыбой.
Вулоф же казался свитым из мышц и сухожилий. Движения Велиаса походили на движения буйвола: тупая сила и мощь. Вулоф напоминал пантеру: хищная грация и обманчиво мягкие движения.
Взмахнув огромным кулаком, сила которого давно стала притчей среди пиратов, Велиас нанёс всесокрушающий удар, но за мгновение до этого Вулоф легко отступил в сторону и, оказавшись сбоку от противника, нанёс резкий удар пяткой в затылок. Велиасу показалось, что его хватили по голове дубиной.
Рухнув на колени, он замотал головой, пытаясь разогнать стоявший в глазах туман. Синг-синг, тайная восточная борьба, благодаря которой человек становится гибким как сталь и быстрым как змея.
Справиться с мастером этой борьбы было просто невозможно. Всё это промелькнуло в голове Велиаса за два удара сердца. Он вспомнил, кого напоминает ему Вулоф. Однажды его капер захватил странную посудину, полную невысоких, желтолицых людей.
Команду и гребцов пираты перебили, потеряв при этом половину своей команды. Но остался один. Старик. На вид божий одуванчик, но этот старый дьявол за несколько секунд уложил десятерых, имея в руках только копьё. Когда же оно переломилось, он убил ещё четверых голыми руками. Старика расстреляли из луков, дав три залпа подряд.
Но откуда мальчишка мог знать эти приёмы? Взревев, Велиас вскочил на ноги и кинулся в атаку, молотя кулаками почём зря. Вулоф встретил его, принимая удары на предплечья и заставляя пирата плясать вокруг себя, словно дрессированного медведя.
В это время Скопа при поддержке Гунтара и его собак покончил с последним пиратом, почти мальчишкой, нападавшим на него со звериной яростью. Удар меча пришёлся на открытый бок парня, пропоров кожаную куртку и проломив рёбра.
Быстро осмотревшись, Скопа опустил меч и встал, ожидая конца боя. Вулоф, легко оттолкнувшись от земли, подпрыгнул почти на высоту собственного роста и с размаху пнул пирата в подбородок.
Послышался хруст сломанной кости, и пират упал лицом вниз. Вулоф обошёл лежащее тело, взял пирата за волосы и, приподняв торс, закричал в синеющее небо:
– Я дал клятву, и я сдержал её. За вас, убитых этим подонком, за ваши метущиеся души! Да обретут они покой, – тихо добавил он и одним движением свернул бычью шею пирата. Отбросив обмякшее тело, Вулоф встал и, подняв голову, тихо сказал: – Вот и всё.
Яростный крик заставил Скопу подпрыгнуть на месте и моментально развернуться. Мальчишка, которого он посчитал убитым, с диким воем взмахнул рукой. В неимоверном прыжке Скопа опустил свой меч, и в воздух взметнулся фонтан крови из разрубленной шеи.
– Не-е-ет! – прозвенел крик Скопы.
Ещё в прыжке он услышал глухой стук вошедшего в тело ножа. Мгновенно обернувшись, он увидел, как Вулоф медленно поворачивается в его сторону, а из спины торчит рукоять метательного ножа.
– Нет! Вулоф! Не теперь! – бросился Скопа к другу. – Ты не можешь умереть, – проговорил он, подхватывая Вулофа на руки.
Суровое лицо воина озарила счастливая улыбка.
– Мы победили, – прошептал Вулоф. – Я сделал то, что обязан был сделать. Спасибо тебе, Скопа – хищная птица. Будь счастлив.
Глаза юноши закрылись, из уголка рта потекла тоненькая струйка крови, но он ещё дышал. Подбежавший Гунтар упал на колени перед своим лордом и, припав ухом к груди, радостно оскалился:
– Стучит. Ещё жив. Перенесём его в дом.
Друзья осторожно подняли тело и понесли его, стараясь не шелохнуть лишний раз, боясь нарушить хрупкий баланс жизни, ещё теплившийся в нём.
Положив Вулофа на шкуры, Гунтар кинулся в кладовую. Через мгновение оттуда послышался грохот и дикая ругань.
– Дура безрукая! Сколько раз говорил, не ставь ничего на полку с травами! – бушевал старик, а виновница его гнева сжалась в уголке, втянув голову в плечи.
Скопа принялся было успокаивать старика, но, услышав в ответ короткое: «Заткнись», благоразумно решил прислушаться к этому совету.
– Шевелитесь, олухи! – рычал Гунтар, и молодёжь металась по кухне как ошпаренная.
Скопа моментально раздул огонь и, схватив вёдра, кинулся за водой. Мира подвесила над огнём котелок и принялась подбрасывать в огонь берёзовую кору.
Продолжая ворчать, Гунтар бросал в котелок одному ему известные травы, помешивая своё варево. Дождавшись, когда отвар закипит, он снял котелок и, процедив жидкость, поставил её остывать. Подойдя к Вулофу, он достал пуховое лебединое перо и поднёс его к губам юноши. Пух едва зашевелился.
– Дышит, – улыбнулся старик. – Идите сюда. Скопа, берись за плечи. Мира, держи спину, – скомандовал он, берясь за рукоять ножа. Одним плавным движением старик извлёк нож и хотел отбросить его в сторону, как вдруг Мира охнула, указывая пальцем на лезвие. Взглянув на нож, старик громко выругался: – Вот ублюдок, проклятая порода! Мало ударить в спину, нужно ещё и отравить.
– В чём дело? – спросил растерянный Скопа.
– Смотри сам, – сунул ему под нос лезвие ножа Гунтар.
Взглянув на нож, Скопа почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке. Кровь на клинке моментально свернулась и приобрела зеленоватый оттенок. Гунтар вышел на свет, рассматривая нож.
– Болотная гадюка. И где только они набрали этой гадости в таком количестве?
Положив нож на подоконник, он вернулся в кладовую. Снова послышался звук передвигаемых горшков, и старик вернулся с маленькой склянкой в руке.
– Он умрёт? – спросил Скопа звенящим от напряжения голосом.
– Раз не умер до сих пор, должен выжить. Кажется, ему повезло. Яд был старый, почти высохший, иначе мы бы уже складывали костёр.
Пока мужчины говорили, Мира смачивала и промывала рану, из которой медленно сочилась кровь. Гунтар молча протянул ей склянку и повернулся к Скопе.
– Тебе нужно вернуться. Доложить обо всём и уладить дела. Объясни своему магистру, что он не предатель. Она подождёт тебя здесь, – кивнул он на Миру, – езжай!
– А он? – с беспокойством спросил Скопа.
– Его место здесь. Он здесь родился и, если суждено, здесь и умрёт.
– Его нужно в столицу. Там лучшие врачи!
– Если я не смогу его спасти, то никто не сможет.
– Почему?
– Просто поверь мне. У меня никогда не было своих детей. Всю любовь своего сердца я отдал ему. Мира – просто найдёныш. Я был добр к ней, но никого я не любил так, как его. Ступай. Готовь коня. Ты должен сделать всё, чтобы защитить его доброе имя.
Скопа молча кивнул и вышел из дома. Мира, обернувшись, посмотрела на Гунтара со слезами на глазах.
– Значит, просто найдёныш?
– Не обижайся. Тебя я подобрал уже сознательным человеком, помнящим, кто он и что за ним стоит. А его я взял в руки четвёртым после родителей и повитухи. Я не могу и не хочу сравнивать своё отношение к вам. Это разные вещи.
Голос старика, звучавший устало и немного грустно, стих, и в доме повисла напряжённая тишина.
– Наверное, ты прав, – тихо ответила девушка. – Я благодарна тебе за всё и даже люблю тебя, но понимаю, что ты сказал правду. Спасибо. Я на тебя не в обиде.
Она взяла плошку с чистой водой и направилась в комнату раненого. Проводив Скопу, туда заглянул Гунтар.
– Он уехал? – спросила Мира.
– Да. Просил передать тебе, что любит и просит дождаться.
– А куда я денусь? Он мой муж, – с лёгкой грустью улыбнулась девушка и поправила повязку. – Скажи, отец, почему он не умер? Яд должен был убить его.
– Ему повезло. Яд был старый и, похоже, стёрся о ножны. Кроме того, я вовремя сообразил, что нужно делать.
– Откуда ты знаешь этот яд?
– В кланах горцев пользуются не только мечём и кинжалом. Когда идёт борьба за власть, родственники начинают травить друг друга, как крыс. Это не только у нас так. Власть – слишком большое искушение для людей, впрочем, как и деньги.
Он склонился над тихо застонавшим Вулофом и, потрогав лоб, озадаченно покачал головой.
– Похоже, начинается лихорадка. Это плохо.
Выйдя из комнаты, он направился в кладовую. Порывшись в связках трав, он вернулся к очагу и принялся колдовать над котелком с водой.
Скопа гнал коня, не давая себе передышки. Меняя коней на подставах, он долетел до столицы ещё быстрее, чем добрался до побережья. Не переодеваясь с дороги, он проскользнул тайным ходом в кабинет магистра и с порога начал доклад.
Внимательно выслушав рассказ, магистр задумчиво покрутил в пальцах изящный стилет и неожиданно усмехнулся:
– Даже ваше самоуправство идёт на пользу стране. Уничтожен пират, за голову которого назначена награда в пять тысяч золотых. Это радует. А вот ранение его меня огорчает.
– Магистр. Боюсь, мне придётся огорчить вас ещё больше. Я и Вулоф подаём в отставку. У нас есть кое-какие сбережения, что позволит нам спокойно прожить в тех развалинах до старости. Кроме того, я женился.
– Ну это я уже понял, – усмехнулся магистр.
– Откуда? – удивлённо воззрился на него Скопа.