Страшная находка
Утро на окраине Петербургской стороны ничем не отличается от утра в какой-нибудь среднерусской деревне. Ещё и шести нет, а здешние обыватели уже проснулись. Слышится стук ведра о брёвна колодезного сруба, из каждой второй избы раздаётся мычанье коров и блеянье овец.
В одном из домов хлопнула калитка и на улицу с метлой в руках вышел дворник — крестьянин Нижегородской губернии Минин, крещёный в честь великого однофамильца Кузьмой. Он зевнул, достал из кармана кисет, свернул «козью ножку», чиркнул серником и выпустил в морозный воздух клуб пахучего махорочного дыма. К нему, виляя хвостиком, подбежала маленькая жёлто-белая дворовая собачонка. Дворник склонился над ней, желая погладить. Но поднятая для ласки рука застыла в воздухе: Кузьма увидел, что собака держит в зубах маленькую детскую ручку.
— А ну-кась, Жучка, покаж, что это у тебя? — Минин одной рукой схватил собаку за шею, а другой вытащил у неё из пасти руку. Внимательно осмотрев находку, дворник покачал головой, снял шапку и перекрестился.
— Собрали тело полностью, все части на месте, и головка налицо — докладывал сыскной надзиратель Гаврилов, семеня рядом с Кунцевичем. Тротуара на улице не предполагалось, пешеходам приходилось передвигаться по узкой стёжке вдоль обочины. Для того, чтобы держаться рядом с начальством, коллежский регистратор вынужден был месить ногами ноздреватый почерневший мартовский снег. Мечислав Николаевич мысленно поблагодарил сожительницу, заставившую надеть на ботинки калоши — без них ноги давно бы промокли.
— Местных-то никого на сносях не было? — спросил титулярный советник.
— Трое, всех осмотрел, все при своём, — доложил надзиратель.
— Это как же ты их осматривал?
— Щупал.
— В глаз не получил?
— Нет. Бабёнки ничего, даже довольные, а мужиков ихних дома нет — работают.
— Стало быть пришлая…
Увидев господина в ватном пальто с бобровым воротником, дворник поклонился.
— Ну, что, не доглядел? — Кунцевич уставился на Минина вытаращив глаза и шевеля усами.
— Виноват, ваше высокоблагородие, виноват! — Кузьма стал во фрунт.
— Дрых небось всю ночь, вместо того, чтобы у ворот дежурить?
— Дык мы не дежурим по ночам-то, не заведено у нас энто, одни мы в дому-то существуем, коли ночь не спать, то и работать будем неспособны, — лепетал дворник.
— Мы? Кто это мы?
— Дык мы, я то есть.
— А чтой-то ты себя, во множественном лице именуешь?
— Виноват-с! — Минин чуть не плакал.
— Виноват — накажем. А пока рассказывай, да показывай.
Внимательно выслушав сбивчивый рассказ дворника, титулярный советник принялся осматривать место происшествия.
Гаврилов и дворник почтительно следовали в двух шагах сзади.
— Скажи-ка, как тебя, там? — обратился чиновник к Минину.
— Кузьма, ваше высокоблагородие! — рявкнул дворник.
— Скажи, Кузьма, извозчики-то у вас небось не часто бывают?
— Какой там часто! Месяцами не видим. Кого им сюда возить-то? Тут бары не живут. На праздниках разве, который пьяный приедет, для форсу, так и тот, как проспится, год потом жалеет, что потратился.
— Я так и думал. Но сегодня ночью кто-то пофорсил. — Титулярный советник показал на две узкие борозды.
— А ведь и правда! Не от розвальней эти следы, от городских санок, — согласился дворник.
— На них ребёночка-то и привезли. А ну-ка, глянем, куда сей след поведёт.
След извозчичьих саней шёл ещё сажён на сто дальше того места, где была найдена голова, и здесь круто поворачивал обратно.
— А ведь вчерась не было этого следу-то, — сказал дворник. — Я вчерась вон в тот дом ходил, и этого следа что-то не приметил.
— А зачем ты в тот дом ходил?
— Водку пить позвали.
— Значит ты пьян был?
— Ни в коем разе! Там и был только полуштоф на четыре души. Не пьянка, а одно расстройство, — Минин в сердцах плюнул.
Мечислав Николаевич вернулся домой, позавтракал и поехал в прозекторскую. Проводивший вскрытие полицейского врач заявил, что ребёнок, хотя и родился живым, но был болезненный, слабенький и жил очень короткое время. Возможно, что всего несколько минут.
— После расчленения его заморозили.
— Каким образом?
— Не знаю. В ледник положили, или просто на улицу. По этой причине и время смерти назвать крайне трудно — никаких признаков разложения.
Титулярный советник наклонился и понюхал крошечную головку.
— Вы мне не верите? — обиделся врач.
— Это я так, по привычке, — ответил Кунцевич, надел на руки перчатки, вооружился лупой, взял головку в руку и стал внимательно рассматривать со всех сторон.
— Ну и привычки у вас! — не перестал обижаться доктор. — Впрочем, я не против, нюхайте, нюхайте хорошенько, может чего и вынюхаете.
— А я уже и вынюхал.
— Да? Что же, интересно?
— А то, что ребёнка выбросила женщина, молодая, из интеллигентных, но небогатая, я бы даже сказал, бедная.
— Ха, ха, ха! Может быть, вы мне и фамилию её назовёте, мистер Шерлок Хольмс?
— Фамилию скажу в самом непродолжительном времени, — не смутился Кунцевич, положил головку на жестяной стол и откланялся.
Глава 2Выводы
Филиппов выслушал Кунцевича и пробарабанил пальцами по столу:
— Ну, вот, спрашивается, зачем, зачем эта дура ребёночка на куски порезала? Ну выбросила был целый труп — сейчас бы наружная полиция этим делом занималась. А теперь? У меня с самого утра толпа газетчиков собралась, еле выгнал!
— Они далеко не ушли, на улице толпятся. Всю панель запрудили, пешеходам приходится по дороге идти, — сообщил Мечислав Николаевич. — Еле-еле я сквозь них прорвался. Прикажете разогнать? У нас во дворе десяток конных городовых находится, Петровский собрал для облавы. Сейчас я их кликну…
— Не надо. Нельзя, не то нынче время! Чернильные души, чёрт бы их побрал. И эта дура, ух, дура. Получила бы свою двушечку по 1460-ой, и все бы были довольны! А теперь…
— Для того, чтобы она двушечку получила, её сначала найти надобно.
— Вот и ищите! Лично ищите, Мечислав Николаевич, на агентов своих дознание не спихиваете. Мне из градоначальства на этот счёт самые строгие указания даны. Делом Государь интересуется!
— Слушаюсь.
— И доложите мне прямо сейчас, нет ли у вас каких кончиков, мне к трём к градоначальнику приказано явиться.
— Ничего конкретного, к сожалению, нет. Судя по следам пудры, оставшемся на волосиках младенца, а также исходящему от них запаху духов, это не кухаркин сын, а ребёнок какой-то барышни. Причём барышни не из богатых. И именно это барышня его расчленила и выбросила.
— Почему именно барышня, и почему непременно бедная?
— Мужчины дамскими духами и пудрой пользуются редко. Очевидно, что расчаленное тельце выносили на улицу в дамском саквояже[70], в котором обычно хранятся разные женские штучки, в том числе пудреница и флакон духов. Мужчина с такой поклажей сразу же привлёк бы внимание. Далее. Рассматривая труп, я заметил, что разрезан он неумелой слабой рукой и, по всей вероятности, простым кухонным ножом. Много лишних, так называемых примерочных надрезов. Рука у барышни дрожала, нож скользил. Сил отделить сразу ножку или ручку не было. Ей приходилось приостанавливалась работу, а потом начинать её снова.
— Господи, Боже мой! — Филиппов размашисто перекрестился. — После такого приключения интеллигентная женщина должна свалится в нервной горячке.
— Вот поэтому то я и хочу сделать на этот предмет запросы всем столичным врачам. Также надобно уведомить акушерок и повивальных бабок.
— Делайте, делайте, я прикажу разослать их незамедлительно. Ну, в том, что это дело женских рук, вы меня убедили, но почему по-вашему барышня не из аристократии и не из богатой семьи?
— Люди со средствами сумели бы своевременно принять меры против нежелательных родов. Если бы нельзя было устроить вытравление плода, увезли бы роженицу заграницу. Если бы у разыскиваемой нами дамы были бы средства, она могла бы, в конце концов, обратиться к услугам секретного родильного приюта. Но она этого не сделала. Очевидно, что мы имеем дело с одинокой бедной девицей, употребляющей, однако, пудру и духи. Женщина рабочего класса просто бросила бы труп в прорубь. Эта же побоялась идти на реку. Она сознавала, что своим костюмом привлечёт внимание прохожих. Не мыть же белье пойдёт она к проруби! Всякий догадается, что или топиться идёт, или бросить что-нибудь в воду.
— Зачем же ей понадобилось разрезать ребёнка на части?
— Иначе он не поместился бы в дамский саквояж. А нести его в свёртке нельзя. Свёрток получился бы порядочно большим, и бросить бы его пришлось, не разворачивая. Это, во-первых, заметно, а во-вторых, тогда пришлось бы оставить на трупе вещи. А по вещам полиции было бы легче установить её личность.
— Стало быть хитрая, всё обдумала. Что думаете предпринять, кроме оповещения врачей?
— Да что тут предпримешь? Извозчика искать бесполезно — чтобы найти их надобно всех опросить, тут всему нашему отделению на полгода работы. Будем ждать сведений от докторов, ну и агентов, и дворников пусть надзиратели порасспрашивают — жила же где-то одинокая беременная барышня, внезапно переставшая быть таковой.
— Да-с. Негусто.
— Негусто, а что делать?
— Эх, дура-дура, мешка какого-нибудь рогожного не догадалась найти!
Глава 3Детоубийца
Преступницу Кунцевич нашёл через неделю. И помогли ему в этом не дворники, не секретные агенты, и не столичные врачи, хотя без последних не обошлось. Помощь поступила от тех, на кого недавно Мечислав Николаевич хотел напустить конных городовых. Сидя дома за чаем он прочитал в вечернем выпуске «Биржевых ведомостей» маленькую заметку:
«Внезапное недомогание. 12-го марта, в 8 часу вечера, с. — петербургская мещанка Елена Т., 21 года, проходила по тротуару против дома № 6 по Литейному проспекту, почувствовала себя дурно и упала, почему немедленно же была отправлена в приёмный покой Литейной части, где ей была оказана первичная помощь. Оттуда Т. была перенаправлена в женское отделение Александровской больницы. Болезнь несчастной вызвана осложнениями после родов. Состояние больной врачи признают безнадёжным».