— Одной из версий убийства, которые я отрабатываю, является убийство из корысти.
Илья Максимович улыбнулся:
— Эта версия мне кажется абсолютно бесперспективной. Наличные деньги в количестве семидесяти трёх рублей были обнаружены при убитом, из ценных вещей у него ничего не пропало, ну а говорить о каких-то махинациях с казёнными деньгами просто не приходится, по причинам, изложенным мною выше. Из мести его убили, из мести! Это же Кавказ.
Сыщик закивал головой, соглашаясь:
— Я же говорю — одна из версий, а сыскная наука предписывает отработать каждую, какой бы фантастической она не казалась. Вот я и стараюсь.
Глава 13Аристократ
Когда Кунцевич вернулся в гостиницу, коридорный передал ему записку от генеральшы — Агриппина Петровна просила немедленно зайти.
— Где вас носит, Мечислав Николаевич! — тон мадам Зерновой-Вельяминовой не предвещал ничего хорошего, впрочем, ручку для поцелуя она протянула.
— Гулял по окрестностям, — сказал титулярный советник, касаясь губами надушенного шёлка перчатки.
— Гуляли? В ту пору, как я здесь сижу одна, вы изволили гулять?
Кунцевич виновато опустил голову.
— Вам надоело моё общество? Так знайте, терпеть меня вам осталось недолго. Завтра я уезжаю.
— Но вы же хотели оставаться здесь ещё по крайней мере неделю?
— Остаться и быть убитой этими дикарями? Нет, увольте! Я хотела уехать сегодня, но не успела собраться, и слава Богу! Эти трусы, станционные полицейские, отпустили убийц, и те преспокойно отбыли на том пароходе, на которой хотела сесть и я! Вы представляете? Здешние бандиты ездят на пароходах, а местное начальство им в этом помогает. Мечислав Николаевич, вы должны сопровождать меня до Новороссийска. Там меня встретит муж, я вызвала его телеграммой.
— А сюда он не может приехать?
— Может, но я не могу оставаться здесь ни одной лишней минуты!
— Агриппина Петровна, к сожалению, я не смогу вас проводить…
— Что? Как? По каким это таким причинам? Впрочем, не говорите, мне это абсолютно не интересно. Я всегда знала, что все мужчины одинаковы. И это после всего того, что между нами было? — генеральша закрыла лицо руками и опустилась на кровать.
— Ну, ну, Груша, перестань, перестань, — Кунцевич попытался её обнять.
— Никакая я вам не Груша! — госпожа Зернова-Вельяминова решительно его оттолкнула.
— Я вас не смогу проводить, но поручу это ответственное дело одному очень надёжному человеку. — титулярный советник сделал виноватый вид, и стоял пред Агриппиной Петровной, прижав канотье к груди. — Это бакинский князь господин Курдюмов. Человек исключительной храбрости, отличный стрелок и фехтовальщик, к тому же весьма недурён собой.
Генеральша подняла на него глаза и спросила с надеждой в голосе:
— Правда?
— Я представлю его вам на пристани. Он путешествует со своим человеком. Вы будете в полной безопасности.
— Ну хорошо, так и быть, прощены. Ступайте за билетами для меня и моей горничной и приходите в десять вечера. Мы должны как следует проститься.
У расположенного прямо на пристани киоска РОПиТа стояла очередь человек из десяти. Мечиславу Николаевичу едва удалось взять последние билеты в каюту первого класса. Он отсчитал двадцать два рубля за мадам Вельяминову и её прислугу, вздохнул и пошёл к судебному следователю.
— Я вынужден отложить наш поединок, — заявил титулярный советник с порога, — по независящим от меня обстоятельствам. Завтра в полдень отсюда уезжает одна моя знакомая, её превосходительство мадам Зернова-Вельяминова. Как вам известно, я станцию покинуть не могу, как не могу отпустить её одну в столь длительное и опасное путешествие. В связи с этим я вынужден просить вас сопроводить генеральшу до Новороссийска. Там её встретит муж — видный деятель краевой администрации. Если вы не откажетесь оказать мне эту услугу, я в благодарность дам вам право первого выстрела.
Кавказец выразил искреннюю готовность сопроводить даму, и заявил, что не считает возникшее между ними небольшое недоразумение достойным поводом для поединка. В общем, они помирились. Раскланявшись, Мечислав Николаевич отправился в номер — готовиться к прощальному свиданию.
Следователь по особо важным делам Петербургского окружного суда действительный статский советник Александр Васильевич Бурцев прибыл в Гагры поздно вечером 15 сентября. Вместе с ним приехал новый начальник станции господин Кропачёв, товарищ прокурора Екатеринодарского суда Свиридов и жандармский ротмистр Носовский.
Бурцев знал Кунцевича — им приходилось работать сообща.
— Мечислав Николаевич! — воскликнул представитель судебного ведомства, протягивая полицейскому руку, — весьма рад нашей встрече. Лучшего помощника желать и не приходится. Я сейчас устроюсь, малость отдохну с дороги, а потом мы побеседуем, и вы мне расскажите обо всём, о чём вам удалось узнать. Договорились?
— Слушаюсь, ваше превосходительство.
— Вот и прекрасно. Ну, куда вы меня определите? — обратился следователь к встречавшим.
— Прошу в колясочку, ваше превосходительство! — выгнулся дугой агент РОПиТа, которого Ольденбургский зимой назначил помощником начальника станции и который теперь исправлял должность её руководителя, — и вас, господа, прошу. В административном корпусе для вас приготовлены чудесные квартиры.
Действительный статский советник уже было сел в коляску, но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу:
— Чуть не забыл! Мечислав Николаевич, ваш начальник попросил вам передать вот это — следователь протянул Кунцевичу узкий бумажный конверт.
Титулярный советник взял письмо и поклонился.
Когда начальство убыло, Кунцевич отправился в ресторан, налили себе бокал местного красного, к которому уже стал привыкать, разрезал конверт, вытащил лист бумаги и стал читать:
«Милостивый государь, Мечислав Николаевич! Вы уж простите меня, грешного, но я, посылая вас в командировку, и вправду желал вам одного только приятного отдыха. Кто же знал, что случится такое несчастье? Впрочем, так видно было угодно Господу, потому как присутствие ваше в Гаграх много будет способствовать раскрытию этого ужасного преступления, в чём и желаю вам удачи. К сему письму прилагаю испрашиваемую вами копию с учётной карточки господина Заблоцкого, из которой вам станет известно, что он так называемый "Аристократ" — шулер, пользующийся в мире профессиональных игроков известностью хорошего «исполнителя» и ранее неоднократно приглашался на «дела» провинциальными шулерами. По сведениям, полученным от негласных агентов, Заблоцкий сейчас находится именно на такой гастроли, и хвалился перед друзьями, что поехал за "двадцатью косыми"[90]. Надеюсь информасьон эта вам поможет. Примите моё искреннее почтение и прочее, В. Филиппов».
«Выходит и правда, модное словечко»! — подумал Кунцевич, складывая записку и доставая из конверта листок плотной бумаги с описаниями похождений Романа Ивановича.
Как только Заблоцкий открыл дверь, Неволин ударил его в челюсть с такой силой, что шулер отлетел в противоположный конец комнаты. Участковый подскочил к нему и стал бить ногами. «Аристократ» прижал голову к груди, закрыл лицо руками, но не кричал, и вообще признаков недовольства происходящим не высказывал. Капитан так разошёлся, что Кунцевичу пришлось его оттаскивать:
— Ну, всё, всё, довольно Павел Григорьевич!
Наконец Неволин успокоился, отошёл от избиваемого, достал из кармана портсигар и закурил.
Заблоцкий продолжал лежать на полу, не предпринимая никаких попыток подняться, а только немного отодвинул руки от лица и снизу посмотрел на Кунцевича.
— Ты на что рассчитывал, паскуда? — спросил титулярный советник, усаживаясь в кресло.
— Рискнуть решил, ваше благородие, больно уж куш хорош. Думал, что вы телеграммку отправлять поленитесь. Тем более, мы вроде как договорились?
— В том то и дело, что «вроде как». Кого обыгрывать собрался?
— Да не будет у вас с ним хлопот, ваше благородие. Он в полицию не пойдёт, зуб даю.
— Это какой-такой зуб? Тот, который тебе капитан сейчас вышиб?
— Слава богу, сейчас без выбитых зубов обошлось. Мы же к кормлению привычные-с, как зубы беречь знаем.
— С кем играть будешь? Третий раз повторять этот вопрос не стану.
— С господином Азнавуровым.
— Вот те раз! — подал голос Неволин.
Кунцевич обернулся к капитану:
— Где-то я уже слышал эту фамилию…
— Господин Азнавуров — станционный землемер-топограф, — напомнил Неволин, — вы видели его на месте убийства Шереметевского, он понятым был.
— Точно. Топограф… Но откуда у топографа столько денег, чтобы им заинтересовался столичный «аристократ». Чем же он занимается? — сыщик вновь повернулся к шулеру.
— Ей богу, не знаю. Но деньги есть. И хорошие.
— Роман Иванович! Я же тебя давеча именно про него и спрашивал, а ты… Обманщик ты, выходит?
— Профессия у меня такая. Професьон де фуа.
— Ого! А ты, оказывается силён во французском! Как же ты прознал про его капиталы?
— Прошлой зимой я ему в Питере карманы на пять тыщ почистил. Почистил бы ещё, но у него больше с собой не было. Вот я и решил домой к нему приехать, чтобы ему за деньгами далеко не ходить.
— А откуда же ты узнал адрес его жительства?
Заблоцкий ухмыльнулся:
— Пошёл в паспортный, заплатил три копейки по прейскуранту, и получил справку, что крестьянин Кутаисской губернии Азнавуров такого-то числа выписался из меблированных комнат и убыл на постоянное место жительства в местечко Старые Гагры. Ну а уж здесь он меня сам нашёл — в ресторации «случайно» встретились.
— Где и когда играете?
— Сегодня в десять в Альпийской гостинице.
Кунцевич задумался, барабаня пальцами по рукоятке трости. Потом сказал:
— Как морда, следы остались?
— Она у меня деревянная, сколько раз били — не единого синячка никогда не было.
— Это хорошо. Дам я тебе поиграть.