Он повернулся к Гриффин:
– Лоу сказал, что расследование осложнялось снегопадом. Вы помните, сколько дней лежал снег?
– Как минимум неделю, а может, и дольше.
– Подъезды к Хартвуду были заблокированы?
Гриффин кивнула.
– А сюда, я так понимаю, вообще добраться без спецтехники было невозможно. Я прав?
– Я вырвалась из города через четыре дня, оплакивая каждый из них, – засмеялась она. – И я бы точно не хотела повторения.
Эта информация подтверждала его гипотезу. Застряв в Хартвуде на четыре дня, Лоу и его люди еле-еле дождались возможности вернуться в Рочестер, оставив здесь Берча разбирать завалы. Стал бы Берч приезжать к дому Прайсов и прочесывать лес? Конечно, нет. Это слишком много работы для него. А значит, место поверхностно обыскали всего лишь раз в самом начале расследования. Основным местом преступления был дом Ридов, и там-то и было столпотворение.
– О чем вы думаете? – спросила его Гриффин.
– Интересно, сколько же времени Амелия ждала, когда сойдутся все звезды.
45
– Прятать кого-то очень тяжело, – продолжил Уинтер. – Неважно, труп это или живой человек. Труп надо куда-то оттаскивать посреди ночи, рыть яму, при этом так, чтобы тебя никто не увидел. А с живым человеком еще труднее. Нужно его кормить, поить, нужно его где-то держать, найти такое укрытие, чтобы никто его не нашел.
Он посмотрел на деревья, на то, как солнце играло лучами на листьях. Все молчали, стоя в кругу, и только легкий ветер и крики птиц нарушали тишину. Уинтер перевел взгляд на открытый люк.
– А что делать, если нужно спрятать живого человека, а у тебя полный дом полицейских, которые проводят обыск? Тогда задача еще больше усложняется, потому что они гарантированно перевернут дом вверх дном, потому что твой брат только что совершил одно из самых страшных убийств, которые случались в городе за всю его историю. Представьте себя на месте Амелии Прайс, что бы вы сделали?
– Постаралась бы все максимально запутать, – сказала Гриффин.
– Именно. Люди всегда говорят, что они рады стараться, но это полная ерунда. Правда в том, что большинство хотят легкой жизни, ищут путь наименьшего сопротивления.
Уинтер опять сконцентрировал внимание на входе в подземелье и перенесся мыслями на шесть лет назад. В его голове один сценарий сменял другой, а возможности, гипотезы и озарения следовали друг за другом бесконечной чередой.
– Амелия выбрала идеальный момент. Она знала, что будет снегопад, и пошла в дом Ридов вместе с Нельсоном. Там она смотрела на то, как он их убивает.
– Подождите-ка, – перебила его Гриффин. – Вы слишком спешите. Нет никаких доказательств того, что Амелия была в доме в момент убийства Ридов.
– Потому что доказательств ее присутствия никто и не искал. Все с радостью приняли утверждение, что убийца действовал в одиночку. Безусловно, доказательство такая вещь, что его можно интерпретировать по-разному. Один и тот же набор фактов может породить совершенно разные истории.
Гриффин смотрела на него, сверкая стразами на повязке.
– На данном этапе мне остается просто поверить вам на слово, что она там была.
– Но как ей удалось переместить отца в погреб? – спросил Барни, вмешиваясь в разговор. – Ведь полиция обыскала дом. Они бы увидели следы, ведущие через двор. Они бы пошли по этим следам и нашли бомбоубежище. Только вот почему-то не нашли.
– Может, она на тот момент прятала его в другом месте? – предположила Гриффин.
– А зачем? – спросил Уинтер. – У нее же было это поистине идеальное место, зачем ей искать что-то еще? Вряд ли она стала бы это делать. Она, как и большинство людей, предпочтет путь наименьшего сопротивления.
– Да и следы свои никак не спрячешь, – вставила Мендоза. – Она не смогла бы просто засыпать их снегом. Она бы оставила новый след, не менее заметный.
– Именно. Но как же ей это удалось? – спросил Уинтер, доставая сигарету и играя с ней, и продолжил: – Я думаю, Юджин был здесь с самого начала, надежно спрятанный под землей. Он был здесь в тот вечер, когда были убиты Риды. Он оставался здесь, и когда сюда добралась полиция, и еще долгое время после их отъезда.
– Не сходится, – покачала головой Мендоза. – Они бы заметили следы, ведущие в лес.
Она хотела сказать что-то еще, но в последний момент пришедшая ей в голову мысль заставила ее отказаться от прежней точки зрения.
– Черт. Амелия перевела его сюда еще до снегопада и не ходила к нему до тех пор, пока не была уверена в том, что полиция больше не вернется.
– Именно так, – кивнул Уинтер.
– И на какой срок она должна была его оставить?
– Снег растаял примерно за четыре дня, значит, как минимум на это время. Но она явно подстраховалась и еще несколько дней ждала, потому что полиция могла нагрянуть неожиданно. Думаю, речь идет о неделе или даже более долгом сроке.
– Но ведь он должен был что-то есть и пить? – спросила Гриффин.
– Наверняка Амелия оставила воду в бутылках. Что касается еды, в погребе целые полки консервов. Я уверен, что-то она придумала. И даже если нет, это небольшая проблема. Можно руководствоваться правилом трех. В экстремальных условиях нельзя прожить больше трех минут без воздуха, трех часов без укрытия, трех дней без воды и трех недель без пищи. Воздух и укрытие у Юджина были, вода тоже, а значит, он вполне мог протянуть три недели без еды.
– Думаете, она могла оставить его там на три недели? – переспросила Гриффин.
– Если была такая необходимость, то да. Так она и сделала.
– А что, если бы он умер?
– Мы знаем, что она умна и осторожна. У нее есть терпение и навык планирования. Она бы не оставила его, не будучи уверенной, что этого не произойдет.
– Но на сто процентов она быть уверенной не могла.
– Да, это риск, но ей нужно было остановить отца. На тот момент для нее это было важнее всего. Если бы он умер, я думаю, она дождалась бы, пока земля оттает, а потом похоронила бы его где-нибудь в лесу. И после этого собрала бы вещи и уехала из города. Со смертью отца ее здесь уже ничего бы не держало.
Гриффин уставилась в темноту подземелья.
– Я много чего повидала, но это – самая леденящая кровь история. В голове не укладывается, что она держала его здесь шесть лет. Как это вообще возможно?
– Вы не тем вопросом задаетесь.
– А каким вопросом надо задаваться?
– Вообще, их два. Где она сейчас? И при чем здесь я?
46
Уинтер проводил взглядом Гриффин и Барни, спускающихся в подземелье, потом достал зажигалку и стал щелкать крышкой, смотря, как зажигается и гаснет огонь.
– Опять с зажигалкой играешь, – прокомментировала Мендоза. – Ты всегда так делаешь, когда о чем-то думаешь.
– Думаю над теми же вопросами, которые я задал Гриффин. При чем здесь я?
– Да, самый главный вопрос. По-прежнему никаких гипотез?
– Да, все еще ничего, – нахмурился Уинтер.
– Может, потому что ты подошел слишком близко и не видишь картину целиком. Как тебе такая идея? Она вычитала в интернете, что ты лучший специалист по поимке серийных убийц, и захотела доказать тебе, что это не так?
– Возможно, да.
– Чувствую, ты не очень в это веришь. А ты не думал о том, что ты можешь искать причину, которой вообще не существует? Усложняешь, просто чтобы усложнить. Такая своеобразная гонка за призраками.
Уинтер сухо рассмеялся.
– Мендоза, да я тем и занимаюсь большую часть времени, что гоняюсь за призраками. В этом и состоит моя работа.
– Даже если и так, вопрос остается. Ты ведь знаешь, что чаще всего простое объяснение является верным.
– А что, если мы имеем дело как раз с тем случаем, когда верным является сложное объяснение?
– И как оно звучит?
– Этого я не знаю, – вздохнул Уинтер.
– Значит, нам остается довольствоваться простым объяснением: она просто хочет посостязаться с профи.
Уинтер поддел носком ботинка землю и ничего не сказал.
– Неубедительно, да? Знаешь, ты сейчас делаешь то же самое, что и в деле Райана Маккарти. Даже когда этого подлеца арестовали, ты никак не мог остановиться и что-то там додумывал, выяснял. Ты будто из кожи вон лезешь, чтобы усложнить себе жизнь.
– Здесь другое. Я просто не верю, когда все складывается слишком уж гладко. Версия о том, что она хочет посражаться со мной, слишком удобная.
И, пародируя голос и манеру ведущего боксерских поединков, Уинтер объявил:
– На стороне сил зла выступает Амелия Прайс, а силы добра представляет Джефферсон Уи-и-интер! – И уже в своей обычной манере он продолжил: – Ничего не бывает настолько простым. Нет однозначно хороших и однозначно плохих людей. Снова инь и ян.
– Твой отец ответственен за многое.
– А мой отец-то здесь при чем?
Мендоза выдержала его взгляд.
– Это из-за него ты такой подозрительный. Ты ведь думал о нем одно, а оказалось, что он совершенно другой. И даже сейчас, через все эти годы, ты все еще не можешь себе простить эту ошибку, верно?
Уинтер ответил не сразу. Мендоза была права в одном. Он подошел слишком близко, вовлекся в ситуацию эмоционально. Амелии удалось его вовлечь с помощью убийства Омара.
– Мои отношения с отцом были фальшивкой от начала до конца. Ты думаешь, что знаешь кого-то, но это не так. Никто не может знать другого человека.
– Ты хочешь сказать, что я права?
– Нет, я хочу сказать, что все сложно.
– Нет, Уинтер, на самом деле все достаточно просто. Ты терпеть не можешь ошибаться, и могу предположить, что так было с самого детства. И то, что ты ошибся в оценке отца, тебя просто сводит с ума. Отсюда это недоверие всем и вся, просто признай это.
Уинтер ничего не отвечал.
– И иногда ты оказываешься прав. Как в случае с Райаном Маккарти. Но иногда ты не знаешь ответов на все вопросы. Это свойственно любому человеку. Я знаю, тебе нравится думать, что ты лучше нас, простых смертных, но правда в том, что ты тоже состоишь из плоти и крови. Если я порежу тебя, у тебя пойдет кровь.