— Он разделил свои силы. На лодках не меньше пятидесяти человек, — подсчитал Сэм. — Нам только лучше. Отсюда легко будет добраться при попутном ветре.
— Будем надеяться, мистер Боуэлс, — буркнул Камбр. — Ладно, пойду встречать наших гостей. Помни, сигнал — красная китайская ракета. Жди, пока не увидишь ее.
— Ага, капитан!
Сэм отсалютовал и ускользнул в темноту.
Камбр широким шагом направился по песку навстречу первой лодке. Когда она подошла к берегу, он увидел в свете фонаря, что Луэллин и Винсент Уинтертон сидят рядом на кормовой скамье. Винсента защищал от рассветного холода темный шерстяной плащ, но голова осталась непокрытой; он связал волосы в толстый хвост на затылке.
Следом за капитаном Винсент вышел на берег.
— С добрым утром, джентльмены! — приветствовал их Камбр. — Хвалю за пунктуальность.
Луэллин кивнул в ответ:
— Мистер Уинтертон готов начать.
Буззард тряхнул бородой:
— Полковник Шредер ждет. Сюда, пожалуйста.
Они рядом зашагали по песку, а матросы с баркасов следовали за ними строем.
— Странно видеть такую толпу бродяг в качестве свидетелей дела чести, — заметил Буззард.
— Они, возможно, и вне соглашения по эту сторону Линии, — возразил Луэллин, — но отлично способны защитить спину.
— Понял вас, — усмехнулся Камбр. — А я, чтобы продемонстрировать добрую волю, не позвал никого из моих парней присоединиться к нам. И сам я не вооружен.
Он показал руки, потом распахнул куртку, чтобы подтвердить это. Правда, позади за поясом у него был заткнут один из новомодных колесцовых пистолетов, изготовленных Фэллоном в Глазго. Это было изумительное изобретение, но чудовищно дорогое, и только поэтому оно пока еще не распространилось широко. Стоило нажать на курок, и тут же поворачивалось стальное колесико в зарядном замке, и ударник из железного колчедана посылал фонтан искр на порох. Это оружие обошлось Буззарду больше чем в двадцать фунтов, но оно того стоило, потому что ему не нужен был тлеющий фитиль, выдающий положение стрелка.
— Чтобы показать вашу собственную добрую волю, мой дорогой Кристофер, не будете ли вы любезны придержать своих людей в сторонке и лично присмотреть за ними?
Шли они недолго и скоро очутились на небольшой площадке, где песок заранее разровняли, а нужное место обнесли канатами. В каждом из четырех углов стояли бочонки.
— Двадцать шагов — каждая сторона, — сообщил Камбр Луэллину. — Вашему человеку достаточно места?
Уинтертон осмотрел квадратную площадку и коротко кивнул.
— Нас это вполне устроит, — ответил за него Луэллин.
— Придется немного подождать, пока станет светлее, — сказал Камбр. — Мой повар приготовил на завтрак горячие бисквиты и вино с пряностями. Не желаете ли?
— Спасибо, милорд. Немного вина было бы кстати.
Стюард принес им дымящиеся кружки, и Камбр сказал:
— Если вы не против, я схожу за моим доверителем.
Поклонившись, он ушел по тропе за деревья, а через несколько минут вернулся с полковником Шредером.
Они остановились у дальней стороны огороженного квадрата, тихо разговаривая. Наконец Камбр что-то спросил у Шредера, кивнул и подошел к ожидавшим Луэллину и Винсенту.
— Думаю, света уже вполне достаточно. Вы согласны, джентльмены?
— Можем начинать. — Луэллин напряженно кивнул.
— Мой доверитель предлагает к осмотру свое оружие, — сказал Камбр и протянул эфесом вперед меч Нептуна.
Луэллин взял его и повернул инкрустированное золотом лезвие к утреннему свету.
— Замечательная работа, — небрежно произнес он. — Эти обнаженные женщины весьма кстати были бы в публичном доме. — Он коснулся гравированных морских нимф. — Но по крайней мере, клинок не отравлен, и длина соответствует клинку моего доверителя.
Он приложил мечи друг к другу, сравнивая их, потом протянул Камбру меч Винсента для осмотра.
— Вполне подходит, — согласился тот и вернул оружие.
— Раунды по пять минут и до первой крови? — спросил Луэллин, доставая из кармана жилета золотой хронометр.
— Боюсь, с этим мы не можем согласиться, — покачал головой Камбр. — Мой доверитель желает биться без перерывов, пока один из них не попросит пощады или не будет убит.
— Боже правый, сэр! — взорвался Луэллин. — Это чудовищно!
— Если ваш человек дрожит, как щенок, то ему незачем было соваться в волчью стаю, — пожал плечами Камбр.
— Я согласен! — вмешался Винсент. — Будем биться насмерть, если этого желает ваш голландец.
— Да, сэр, он желает именно этого, — заверил его Камбр. — Мы готовы начать, если вы готовы. Подадите сигнал, капитан Луэллин?
Буззард ушел к своему углу и в нескольких коротких фразах объяснил правило Шредеру. Тот кивнул и нырнул под веревку барьера. Тонкая рубашка с открытым воротом на его торсе позволяла видеть, что на нем нет кольчуги. Традиционно именно блестящий белый хлопок позволял противнику видеть следы нанесенных ударов, потому что там выступала кровь.
На противоположной стороне квадрата Винсент расстегнул пряжку своего плаща и уронил его на песок. Он был в такой же белой рубашке. Держа в руке меч, он легко перескочил канат и шагнул навстречу Шредеру.
Мужчины размялись, сделав по несколько легких выпадов, и их клинки запели и засверкали в утреннем свете.
— Вы готовы, полковник Шредер? — через несколько минут крикнул Луэллин со своего места у каната, высоко подняв красный шелковый платок.
— Готов!
— Вы готовы, мистер Уинтертон?
— Готов!
Луэллин бросил платок. Моряки «Чайки Мори», стоявшие поодаль, негромко заворчали.
Два фехтовальщика начали кружить друг возле друга, осторожно сближаясь; острия мечей описывали легкие круги.
Внезапно Винсент прыгнул вперед, метя в горло Шредера, но Шредер легко отбил удар, блокировав клинок. На одно долгое мгновение противники молча застыли, глядя друг другу в глаза. Возможно, Винсент увидел смерть в безжалостных глазах стоявшего напротив мужчины, почувствовал сталь его запястья, потому что он не выдержал первым. Когда он отпрянул, полковник ринулся за ним, стремительно и легко действуя мечом, сверкавшим, как солнечный луч.
Это была ослепительная демонстрация мастерства, заставившая Винсента, отчаянно парировавшего удары и отступавшего, отойти к водяному бочонку, отмечавшему угол ринга. Зажатый там, он оказался полностью во власти Шредера. Но полковник вдруг прервал нападение, высокомерно повернулся спиной к молодому человеку и широким шагом вернулся в центр площадки. Там он снова встал в боевую стойку, подняв меч и ожидая, когда Винсент снова нападет на него.
Все зрители, кроме Камбра, были ошеломлены искусством голландца. Винсент Уинтертон был, безусловно, фехтовальщиком высшего класса, но ему пришлось призвать на помощь все свое искусство, чтобы пережить эту первую молниеносную атаку. Однако Луэллин понимал, что Винсент ее пережил не благодаря своему искусству, а просто потому, что так захотел Шредер.
Молодой англичанин уже получил три раны — две легкие в грудь и одну более серьезную в левое предплечье. Его рубашка была разрезана в трех местах и покраснела от крови.
Винсент посмотрел на раны, и на его лице отразилось отчаяние: он понял, что голландец ему не по силам. Юноша вскинул голову и посмотрел через площадку туда, где ждал его Шредер, надменно стоя в классической позе, с мрачным и решительным лицом; он рассматривал своего противника поверх острия меча Нептуна.
Винсент выпрямился и взял себя в руки, пытаясь беспечно улыбнуться, собираясь с силами для того, чтобы двинуться навстречу неминуемой смерти. Грубые матросы, наблюдавшие за ними, как будто смотрели бой быков или петушиный бой, могли бы шумно реагировать на действия противников, но даже они притихли, ошеломленные чудовищной трагедией, развернувшейся у них на глазах.
Луэллин не мог допустить дальнейшего.
— Стойте! — крикнул он, перепрыгивая через веревку.
Он встал между двумя мужчинами, вскинув руку.
— Полковник Шредер, сэр! Вы уже заставили нас восхищаться вашим фехтовальным искусством. Вы уже пролили первую кровь. Не дадите ли вы нам хорошего повода к уважению, заявив, что ваша честь удовлетворена?
— Пусть этот английский трус извинится передо мной в присутствии всех этих людей, и тогда я буду удовлетворен, — ответил Шредер.
Луэллин повернулся, чтобы воззвать к Винсенту:
— Не пожелаете ли исполнить просьбу полковника? Прошу, Винсент, ради меня и доверия, которое оказал мне ваш отец!
Лицо Винсента смертельно побледнело, составив контраст с ярко-алой кровью, запятнавшей его рубашку и походившей на июньские розы в полном цвету.
— Полковник Шредер только что назвал меня трусом. Простите, капитан, но вы знаете, что я не могу принять такие условия.
Луэллин с тоскливой грустью посмотрел на своего протеже.
— Он же хочет вас убить, Винсент. Просто позор — таким образом терять прекрасную молодую жизнь.
— И я намерен его убить.
Винсент, приняв решение, смог наконец улыбнуться. Это была мальчишеская, легкая улыбка.
— Прошу, отойдите, капитан.
И Луэллин беспомощно вернулся обратно за канат.
— К бою, сэр! — воскликнул Винсент и бросился вперед так, что из-под его ног фонтаном взлетел песок.
Теперь он сражался за саму свою жизнь. Меч Нептуна создавал непроницаемую стену защиты перед ним, встречая и отводя его клинок с легкостью, которая превращала все действия Винсента в нечто вроде детских попыток.
Мрачное лицо Шредера ни разу не изменило выражения, и когда наконец Винсент отступил назад, задыхаясь, залитый потом, он уже был ранен еще дважды. И в его глазах виднелось черное отчаяние.
Теперь наконец матросы «Золотой ветви» обрели голос.
— Четвертовать тебя! Грязная сырная голова! — орали они.
— Будь честным, гадина! Оставь парню жизнь!
«Нет, от полковника Корнелиуса им милосердия не дождаться, — мрачно улыбнулся Камбр. — Но этот шум только поможет Сэму сделать его дело».
Он посмотрел через лагуну туда, где у начала пролива стояла «Золотая ветвь». Все, кто остался на борту, столпились у поручней, напрягая глаза, чтобы хоть как-то увидеть дуэль. Даже вахтенный на грот-мачте повернул подзорную трубу в сторону песчаного берега. И никто не замечал лодок, что выскользнули из мангровых зарослей у дальнего берега.