— Наверное, они уже были такими же старыми, когда на эту землю пришел наш Спаситель! — с восхищением говорил Хэл.
Благодаря мудрости Эболи и его руководству они сумели прийти к соглашению с этими дикими краями и теми огромными зверями, что во множестве водились здесь. Страх перестал быть их постоянным спутником, и Хэл с Сакииной научились находить удовольствие в чужой, незнакомой красоте, окружавшей их. Они могли остановиться на вершине какого-нибудь холма, чтобы понаблюдать за тем, как плывет по ветру орел, не шевеля крыльями, или полюбоваться крошечной — размером не больше пальца Сакиины — птичкой с блестящими, как металл, крыльями. Такие птички зависали над цветками, вытягивая из них нектар изогнутыми клювами длиной почти с их собственное тельце.
Открытые травянистые равнины тоже кишмя кишели жизнью; местные существа поражали воображение. Здесь можно было увидеть целые стада таких же синих антилоп, как те, с которыми они впервые столкнулись в горах, и диких лошадей, разрисованных яркими полосами кремового, рыжевато-коричневого и черного цвета. Часто они замечали впереди, за деревьями, темные гороподобные очертания двурогих носорогов, но уже знали, что эти пугающие существа почти слепы и что их легко можно обойти, свернув ненадолго с тропы.
На лугах за лесом бродило множество маленьких красно-коричневых газелей; их огромные стада походили на облака дыма, затянувшие холмы. На боках этих газелей красовались горизонтальные шоколадные полоски, а изящные головы венчали рога в форме лиры. Встревожившись при виде человеческих фигур, они уносились с изумительной легкостью, высоко подпрыгивая в воздух. За каждой самкой бежал крошечный теленок, и Сакиина восторженно хлопала в ладоши, видя, как изящны эти существа. Хэл влюбленно наблюдал за ней, и, зная теперь, что она тоже носит в себе малыша, разделял ее радость при виде деток других видов и веселился, думая, что их тайна до сих пор никому не известна.
Хэл измерял положение солнца в полдень, и весь отряд собирался вокруг, следя за тем, как он наносит на карту точку их нахождения. Линия таких точек на плотном пергаментном листе медленно ползла к изгибу береговой линии, обозначенной на голландской карте как Бизоний залив.
— Нам осталось до лагуны не больше пяти лиг, — сказал наконец Хэл, отрываясь от карты.
Эболи согласился:
— Да, когда мы охотились сегодня утром, я узнал те холмы впереди. И с высокой точки видел линию низких облаков, что означают побережье. Мы уже совсем близко.
Хэл кивнул:
— Мы должны идти дальше очень осторожно. Есть опасность, что мы можем натолкнуться на отряд фуражиров с «Чайки». Там ведь очень удобное место для устройства более постоянного лагеря. Много воды и дров, хороший обзор со скал. Утром мы с Эболи пройдем вперед, выясним, ушла ли «Чайка» из Слоновьей лагуны. А вы подождете нас здесь.
За час до рассвета Хэл отвел в сторонку Большого Дэниела и поручил Сакиину его заботам.
— Смотри за ней получше, мастер Дэниел. Не спускай с нее глаз ни на минуту.
— Не бойся, капитан. Со мной ей ничто не грозит.
Как только рассвело достаточно для того, чтобы видеть тропу, ведущую на восток, Хэл и Эболи вышли из лагеря. Сакиина немного проводила их.
— Попутного ветра, Эболи! — Сакиина обняла его. — Присмотри за моим мужчиной.
— Да уж, я за ним присмотрю, а ты присмотри за его сыном.
— Ах ты, негодник! — Сакиина шутливо хлопнула его по широкой груди. — Откуда только ты все знаешь? Мы были уверены, что даже ты ни о чем не догадываешься! — Она со смехом повернулась к Хэлу. — А он знает!
— Тогда все пропало! — Хэл покачал головой. — Потому что, едва он родится, этот плут наложит на него лапу, будто на свою собственность, как он сделал это со мной.
Сакиина провожала их взглядом, пока они поднимались на холм и махали ей рукой с гребня. Но как только Хэл и Эболи исчезли из вида, улыбка соскользнула с ее губ, а по щеке сползла одинокая слезинка. Возвращаясь, Сакиина остановилась у ручья и смыла ее. И когда девушка снова вошла в лагерь, Алтуда, полировавший саблю, с улыбкой посмотрел на нее, не догадываясь о ее горестях. Он лишь подивился тому, какой прекрасной и свежей она выглядит, несмотря на долгие месяцы тяжелого пути по диким местам.
Будучи здесь в прошлый раз, Хэл и Эболи охотились на этих холмах над лагуной и изучили их. Они знали, как проходит русло реки, и вошли в глубокое ущелье в миле над лагуной, следуя слоновьей тропой, что шла вниз к известному им броду. Но они не стали приближаться к лагуне с этой стороны.
— Тут могут оказаться матросы с «Чайки», что набирают воду, — предупредил Эболи.
Хэл кивнул, и они направились к дальней стороне ущелья, а потом широким полукругом обошли холмы сзади, чтобы их нельзя было увидеть от лагуны.
Потом они поднялись по заднему склону холмов. Хэл знал, что пещера с древними наскальными рисунками, где уединялись они с Катинкой, находится прямо за гребнем перед ними и что с гребня они увидят всю картину лагуны, до самых скалистых мысов у входа в нее, и океан за ними.
— Спрячься за теми деревьями, чтобы твой силуэт не появился на фоне неба, — тихо сказал Эболи.
Хэл улыбнулся:
— Ты хорошо меня учил. И я все помню.
Он осторожно прополз последние несколько ярдов следом за Эболи, пригибаясь к земле. Наконец его взгляду открылась дальняя часть лагуны. Хэл уже много недель не видел моря, и его сердце подпрыгнуло, а дух воспарил, когда перед ним распахнулся безмятежный синий простор, испещренный белыми барашками волн, которые танцевали под юго-восточным ветром. Это была стихия, что правила всей его жизнью, и он отчаянно тосковал по ней.
— Ох, нужен корабль! — прошептал он. — Пожалуйста, Господи, пусть там будет корабль!
Он подтянулся еще немного выше и увидел величественные серые замки утесов, бастионы, что охраняли вход в лагуну. И помедлил, прежде чем сделать еще шаг, укрепляя дух перед возможным ужасным разочарованием в случае, если не увидит судна, стоящего на якоре. Словно игрок в хазард, он поставил всю свою жизнь на один-единственный удачный бросок костей судьбы. Наконец Хэл заставил себя сделать еще один медленный шаг вверх по склону — и тут же задохнулся и схватил Эболи за руку, невольно впившись ногтями в узловатые мышцы.
— Это «Чайка»! — пробормотал он, словно возносил благодарственную молитву. — И она не одна! Там еще один корабль!
Оба долго молчали. Наконец Эболи тихо произнес:
— Ты нашел корабль, который обещал нашим людям. И если сумеешь его захватить, станешь наконец капитаном, Гандвана.
Они поползли вперед, на самом гребне легли на животы и стали рассматривать широкую лагуну внизу.
— Что это за корабль вместе с «Чайкой»? — спросил Хэл. — Я не могу отсюда прочитать его название.
— Это английский, — уверенно заявил Эболи. — Никто другой не поставил бы такую бизань-мачту и не разместил бы так брам-стеньгу.
— Может, он из Уэльса? Скошенный нос, естественная кривизна бортов… На западном побережье такие строят.
— Вполне может быть, но, чей бы то ни был корабль, это боевое судно. Посмотри на орудия. В этом классе немного найдется кораблей, которые сравнятся с ним, — задумчиво пробормотал Эболи.
— Даже лучше «Чайки»?
Хэл жадным взглядом впился в корабль.
Эболи покачал головой:
— Ты не осмелишься напасть на него, Гандвана. Он наверняка принадлежит честному английскому капитану. И если ты попытаешься его захватить, ты всех нас превратишь в пиратов. Лучше взяться за «Чайку».
Они еще около часа лежали на вершине холма, тихо разговаривая, прикидывая, как им быть, изучая два судна и лагерь между деревьями на ближнем берегу лагуны.
— Святые небеса! — воскликнул вдруг Хэл. — Да это же сам Буззард! Я где угодно узнаю этот сноп рыжих волос! — Его голос стал резким от ненависти и гнева. — Он идет на второй корабль. Смотри, он уже поднимается по трапу, ни у кого не спрашивая разрешения, как будто это его собственное судно!
— А кто это приветствует его сверху у трапа? — спросил Эболи. — Клянусь, я знаю эту лысую башку…
— На борту этого фрегата не может быть Сэма Боуэлса… но это он, — недоуменно произнес Хэл. — Что-то там очень странное происходит, Эболи. Как бы нам узнать, что именно?
Пока они наблюдали, солнце начало медленно клониться к горизонту. Хэл пытался совладать со своей заново вспыхнувшей яростью. Там, внизу, находились два человека, виновные в ужасной смерти его отца. Хэл помнил все подробности угасания сэра Фрэнсиса, и он ненавидел Сэма Боуэлса и Буззарда так, что и сам понимал: чувства могут замутнить его разум. Он рвался отбросить все остальное, спуститься вниз и встать лицом к лицу с врагами, потребовать расплаты за агонию и смерть отца.
«Я не должен этого допустить, — сказал он себе. — Я обязан в первую очередь думать о Сакиине и сыне, которого она вынашивает для меня».
Эболи коснулся его руки и показал куда-то вниз. Лучи заходящего солнца изменили угол, под которым падали тени деревьев в лесу, и теперь можно было лучше рассмотреть лагерь.
— Буззард копает там укрепления? — Эболи явно был озадачен. — Но в них нет никакого плана. Его траншеи просто бессмысленная путаница!
— Да, но, похоже, все его люди этим заняты. Тут должен быть какой-то замысел… — Хэл умолк на полуслове и рассмеялся. — Ну конечно! Вот почему он вернулся в лагуну! Он все еще пытается найти то, что спрятал отец!
— Ну, до этого ему далеко, — хохотнул Эболи. — Наверное, Джири и Матеши нарочно его одурачили.
— Святая Мария, наверняка эти мошенники сыграли с ним шутку… Камбр заплатил за них на рынке рабов куда больше, чем они стоят. А они натянули ему нос, изображая подхалимов и называя его «лорди». — Хэл усмехнулся при этой мысли, но тут же снова стал серьезным. — Как ты думаешь, они все еще там, внизу, или Буззард уже убил их?
— Нет, он их оставит в живых, пока думает, что они для него представляют какую-то ценность. А раз он продолжает копать, значит еще не потерял надежды. Думаю, они живы.