Хэл едва начал поворачиваться на крик Эболи, и Сэм его опередил. Клинок промчался через разделявшее их расстояние, и Хэл поморщился, ожидая, что острое как бритва лезвие вонзится в его плоть. Однако ничего не почувствовал.
На мгновение усомнившись в собственных ощущениях, он посмотрел вниз. Оказалось, что Сакиина выбросила вперед тонкую обнаженную руку, чтобы блокировать удар. Серебристый клинок пронзил ее руку на дюйм ниже локтя — на виду осталась лишь рукоятка.
— Святой Иисус, защити ее! — пробормотал Хэл, подхватывая Сакиину на руки и прижимая к себе.
Оба они уставились на рукоятку стилета, торчащую из плоти Сакиины.
Эболи очутился рядом с Сэмом Боуэлсом через мгновение после того, как из пальцев пирата вылетел кинжал, и одним мощным ударом кулака сбил его с ног. Нед Тайлер и с десяток матросов тоже бросились вперед, чтобы схватить Сэма и поставить на ноги. Сэм неуверенно качал головой, ничего не соображая после удара Эболи. Из его рта сочилась кровь.
— Веревку на рею! — закричал Нед Тайлер, и один из матросов стремительно полез вверх по мачте.
Через минуту веревка была уже спущена вниз, ее конец коснулся палубы.
— Как глубоко прошел этот кинжал… — шептал Хэл, прижимая Сакиину к груди и осторожно придерживая ее раненую руку.
— Он тонкий и острый, — храбро улыбнулась ему Сакиина. — Такой острый, что я его почти не почувствовала. Вытащи его побыстрее, милый, и все без труда заживет.
— Эй, помоги мне! — крикнул Хэл, зовя Эболи. — Придержи ее руку!
В одно мгновение очутившись рядом, Эболи сам схватился за резную рукоятку и одним движением выдернул клинок из руки Сакиины. Тот вылетел с удивительной легкостью.
Сакиина тихо сказала:
— Ничего страшного он не натворил.
Но ее щеки побледнели, а на прекрасных ресницах дрожали слезы. Хэл понес ее к трапу на корме. Но его остановил пронзительный крик Сэма Боуэлса. Тот стоял под свисающей веревкой, Нед Тайлер прилаживал узел за его ухом. Четверо матросов стояли наготове, держа в руках другой конец веревки.
— Твоя шлюха мертва, Генри Кортни! Она мертва, и твой ублюдок тоже! Сэм Боуэлс убил их обоих! Слава тебе, капитан Кровавый Кортни, поминай меня в своих молитвах! Я — тот, которого ты никогда не забудешь!
— Это просто небольшой порез. А Принцесса — сильная, храбрая девушка. Ей это нипочем, — мрачно проговорил Нед в ухо Сэму. — А вот ты точно покойник, Сэм Боуэлс.
Он отступил назад и кивнул матросам, державшим веревку; те начали отходить, шлепая босыми ногами по палубе.
За мгновение до того, как веревка натянулась и прервала его дыхание, Сэм снова завизжал:
— Посмотри получше на клинок, что порезал твою шлюху, капитан! Подумай о Сэме Боуэлсе, когда потрогаешь его острие!..
Веревка впилась ему в горло и сбила с ног, задушив следующее слово, прежде чем оно достигло губ.
Команда завыла с волчьей радостью, когда Сэм Боуэлс взвился в воздух и закачался на веревке. Его ноги дергались, вытанцовывая безумную джигу, и кандалы на лодыжках звенели, как колокольчики на санях.
Он еще дергался и извивался, когда его шея сломалась под его же собственным весом.
— Пусть висит так всю ночь, — приказал Нед Тайлер. — А утром снимем его и скормим акулам.
Потом он наклонился и поднял с палубы брошенный Хэлом стилет. Он осмотрел испачканное кровью лезвие — и его загорелое лицо стало желтовато-серым.
— Святая Мария, только не это!
Нед снова посмотрел на труп Сэма Боуэлса, качавшийся в такт движению корабля высоко над его головой.
— Ты слишком легко умер. Будь это в моей власти, я бы тебя убивал сотню раз, и каждый раз мучительнее, чем прежде.
Хэл уложил Сакиину на койку в капитанской каюте.
— Мне бы нужно прижечь рану, но горячее железо оставит шрам… — Он опустился на колени рядом с койкой и внимательно осмотрел рану. — Она глубокая, но почти не кровоточит.
Он обвязал руку Сакиины полоской белой льняной ткани, которую Эболи нашел в морском сундуке у изножия койки.
— Принеси мою сумку, — велела Сакиина, и Эболи поспешил выйти.
Как только они остались наедине, Хэл наклонился над Сакииной и поцеловал ее в бледную щеку.
— Ты получила то, что Сэм предназначал мне, ты меня спасла, — пробормотал он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Ты рискнула и собственной жизнью, и жизнью ребенка ради меня. Дурная сделка, любовь моя.
— Я бы и снова так поступила…
Сакиина умолкла на полуслове, и Хэл почувствовал, как она напряглась и задохнулась в его руках.
— Что тебя беспокоит, милая?
Он чуть отодвинулся и всмотрелся в ее лицо. Крошечные капли пота усеяли всю ее кожу, как роса на лепестках желтой розы.
— Тебе больно?
— Жжется… — прошептала она. — Жжется сильнее, чем то горячее железо, о котором ты говорил.
Хэл быстро снял бинт с ее руки и в ужасе увидел, как изменилась рана за то время, пока он обнимал ее. Рука Сакиины распухала прямо у него на глазах, как рыбы-иглобрюхи, что живут в коралловых рифах и могут, пугая хищника, раздуваться в несколько раз больше своего настоящего размера.
Сакиина подняла руку и прижала к груди. Она невольно застонала, когда боль растеклась от раны и заполнила ее грудь, словно расплавленный свинец.
— Не понимаю, что происходит… — Она скорчилась на койке. — Это неестественно. Видишь, как цвет меняется?
Хэл беспомощно смотрел, как прекрасная рука бледнеет и на ней проступают алые и пурпурные полосы, быстро ползущие от локтя к плечу. А из самой раны начала сочиться липкая желтая жидкость.
— Что мне делать? — растерянно спросил он.
— Не знаю, — в отчаянии ответила она. — Это нечто такое, чего я не понимаю.
Спазм боли охватил ее тело, спина выгнулась. Потом это прошло, и Сакиина с трудом произнесла:
— Мне нужна моя сумка. Мне не вынести такую боль… Там у меня есть порошок из опиумного мака…
Хэл бросился к двери.
— Эболи, где тебя носит? — проревел он. — Неси сумку, быстро!
У порога каюты стоял Нед Тайлер. Со странным выражением лица он держал что-то в руке.
— Капитан, я должен кое-что тебе показать.
— Не сейчас, черт побери, не сейчас! — Хэл снова повысил голос: — Эболи, быстрее!
Эболи стремительно пробежал по коридору с седельными сумками в руках.
— Что такое, Гандвана?
— Сакиина! С ней что-то происходит… Ей нужны лекарства…
— Капитан! — Нед протиснулся мимо Эболи в каюту и настойчиво схватил Хэла за руку. — Это не может ждать! Посмотри на стилет! Посмотри на его острие!
Он поднял стилет, и Хэл с Эболи уставились на него.
— Боже правый! — выдохнул Хэл. — Только не это!
Вдоль всего лезвия тянулся узкий желобок, заполненный черной, похожей на деготь массой; она уже высохла, затвердела и поблескивала.
— Это клинок наемного убийцы, — тихо сказал Нед. — Желобок заполнен ядом.
Хэлу показалось, что палуба уходит у него из-под ног, как будто «Золотая ветвь» внезапно взлетела на высокую волну. В глазах у него потемнело.
— Не может быть, — пробормотал он. — Эболи, скажи, что этого не может быть.
— Держись, — негромко ответил Эболи. — Держись ради нее.
Он крепко сжал руку Хэла.
Это помогло Хэлу опомниться, и его взгляд прояснился, но, когда он попытался вздохнуть, свинцовая лапа ужаса стиснула его ребра.
— Я не смогу жить без нее, — с детской растерянностью пробормотал он.
— Не дай ей понять, — сказал Эболи. — Не делай все тяжелее, чем должно быть.
Хэл бросил на него непонимающий взгляд. Затем до него начали доходить смысл этого крошечного желобка на стальном лезвии и значение тех угроз, которые выкрикивал Сэм Боуэлс в последние мгновения своей жизни.
— Сакиина должна умереть? — спросил он в смятении.
— И это будет для тебя тяжелее, чем любое из пережитых тобой сражений, Гандвана.
Огромным усилием воли Хэл постарался взять себя в руки.
— Не показывай ей стилет, — велел он Неду Тайлеру. — Иди! Выкинь эту проклятую вещь за борт.
Вернувшись к Сакиине, он постарался скрыть черное отчаяние, заполнившее его сердце.
— Эболи принес твои сумки.
Он снова опустился рядом с ней на колени.
— Скажи, что приготовить и как.
— Ох, поскорее! — умоляющим тоном произнесла она. — Синяя фляжка. Два колпачка в кружку горячей воды. Только не больше, зелье очень сильное.
Ее рука сильно дрожала, когда она пыталась взять у Хэла кружку. И пользоваться она теперь могла только одной рукой — раненая рука распухла и посинела, прежде изящные пальцы так раздулись, что кожа грозила вот-вот лопнуть. Сакиина с трудом удерживала кружку, которую Хэл поднес к ее губам, но все же залпом выпила лекарство.
Потом она откинулась на спину и съежилась на койке, простыни повлажнели от пота, выступившего на всем ее теле. Хэл лег рядом с ней и прижал ее к груди, стараясь хоть как-то утешить, но слишком хорошо понимая всю тщетность своих усилий.
Через какое-то время маковый отвар, похоже, сделал свое дело. Сакиина прижалась к Хэлу, спрятала лицо у него на груди.
— Я умираю, Гандвана…
— Не говори так, — умолял он.
— Я знала это уже много месяцев. Мне сказали об этом звезды. Именно поэтому я и не могла ответить на твой вопрос.
— Сакиина, любимая, я умру вместе с тобой!
— Нет. — Ее голос окреп. — Ты будешь жить. Я шла рядом с тобой столько, сколько мне было позволено. Но для тебя судьба приготовила особенное предназначение.
Она немного отдохнула, и Хэл уже подумал, что она теряет сознание, но Сакиина заговорила снова:
— Ты будешь жить. У тебя будет много сильных сыновей, и их потомки будут процветать на африканской земле, будут владеть ею.
— Я хочу сыновей только от тебя, — возразил Хэл. — Ты обещала мне сына.
— Успокойся, милый… сын, которого я тебе дам, разобьет тебе сердце.
Ее снова сотрясли ужасные конвульсии, Сакиина закричала от боли. Наконец, будучи уже не в силах выносить терзания, она откинулась на спину, дрожа всем телом, и заплакала. Хэл обнимал ее, не находя слов, чтобы выразить свое горе.