д ним на одно колено, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
Мальчик сказал что-то на языке, который Хэл уже слышал. Это прозвучало как просьба, но о чем — Хэл и предположить не мог.
— И ты туда же! — засмеялся он.
Однако малыш оставался серьезным. Он повторил свой вопрос. Хэл пожал плечами. Мальчик топнул босой ножкой и спросил в третий раз.
— Да! — энергично кивнул Хэл.
Мальчик восторженно засмеялся и хлопнул в ладоши.
Хэл поднялся, но мальчик протянул к нему руки и что-то произнес, и это могло означать только одно.
— Ты хочешь, чтобы я тебя поднял?
Хэл нагнулся и подхватил малыша на руки, и мальчик уставился ему в глаза и снова заговорил, так энергично показывая на лицо Хэла, что чуть не ткнул ему в глаз маленьким пальцем.
— Я не понимаю, что ты говоришь, малыш, — мягко сказал Хэл.
Рядом бесшумно появился Фасилидес и заговорил очень торжественно:
— Его наихристианнейшее величество Иясу, король королей, правитель Галлы и Амхары, защитник веры в распятого Христа, заметил, что твои глаза странного зеленого цвета, он никогда таких не видел.
Хэл уставился на ангельское личико постреленка, которого он держал на руках.
— Так это и есть Престер Джон? — с испугом спросил он.
— Именно, — ответил епископ. — И ты только что пообещал ему взять его в плавание на твоем корабле, который я ему описал.
— Не затруднит ли вас сообщить императору, что я сочту за величайшую честь увидеть его гостем на борту «Золотой ветви»?
Иясу вдруг вывернулся из рук Хэла и спрыгнул на пол. Схватив ладонь Хэла, он потащил его к потайной двери. За ней шел длинный коридор, освещенный факелами в железных кронштейнах на каменной стене. В конце коридора стояли два вооруженных стража, но император что-то пискнул, и они отступили в сторону и отсалютовали его крошечному величеству.
Иясу ввел Хэла в длинный зал.
Сквозь узкие амбразуры, пробитые высоко в стенах, проникали яркие лучи пустынного солнца, падая вниз толстыми золотыми копьями. За длинным столом, который тянулся на всю длину помещения, сидели пять человек. Встав, они низко поклонились Иясу, а потом внимательно посмотрели на Хэла.
Все они были воинами. Об этом говорило их облачение: кольчуги и кирасы, у кого-то и шлем на голове, а поверх кольчуг — плащи, украшенные крестами и прочими геральдическими знаками.
В дальнем конце стола стоял самый молодой и просто одетый, но при этом самый впечатляющий человек. Взгляд Хэла сразу остановился на его стройной, грациозной фигуре.
Иясу потащил Хэла именно к нему, болтая на своем языке, а воин наблюдал за ними спокойным открытым взглядом. Хотя он казался высоким, на деле он был на голову ниже Хэла. Один из лучей солнца, ворвавшихся сквозь амбразуры, падал на него, создавая золотую ауру, в которой танцевали и кружились пылинки.
— Вы — генерал Назет? — спросил на латыни Хэл.
Генерал кивнул.
Огромная грива пышных волос на его голове казалась то ли темной короной, то ли нимбом. Поверх кольчуги на нем была белая туника, но даже под этой громоздкой одеждой его талия выглядела очень тонкой, а спину он держал предельно прямо.
— Я действительно генерал Назет.
Голос у него оказался низким и хрипловатым, но при этом странно музыкальным. Хэл с изумлением понял, что генерал чрезвычайно молод. Он обладал безупречной кожей цвета прозрачного темного янтаря. Никакие намеки на усы или бороду не пятнали изящную линию его подбородка или гордый изгиб полных губ. Нос у генерала был прямой и узкий, ноздри вырезаны безупречно.
— Я Генри Кортни, — представился Хэл. — Английский капитан «Золотой ветви».
— Епископ Фасилидес уже сообщил мне об этом, — кивнул генерал. — Возможно, вы предпочтете говорить на своем родном языке? — Назет перешел на английский. — Должен признаться, мой латинский далеко не так хорош, как ваш, капитан.
Хэл вытаращил глаза, растерявшись на мгновение, и Назет улыбнулся:
— Мой отец был послом во дворце дожа в Венеции. И я большую часть детства провел в ваших широтах и выучил языки дипломатов — французский, итальянский и английский.
— Вы меня ошеломили, генерал, — признался Хэл.
И пока он приходил в себя, заметил, что глаза у Назета медового цвета, а ресницы длинные, густые и изогнутые, как у девушки.
Хэл никогда прежде не испытывал сексуального влечения к другому мужчине. Но теперь, глядя на эти царственные черты и нежную золотую кожу, видя удивительные глаза, он вдруг ощутил тяжесть в груди, и ему стало трудно дышать.
— Прошу, капитан, садитесь. — Назет указал на скамью рядом с собой.
Они оказались так близко друг от друга, что Хэл почувствовал запах тела другого мужчины. Назет не пользовался духами, это был естественный, теплый, мускусный запах, и Хэл вдруг заметил, что жадно вдыхает его. Он виновато осознал, насколько неестественно и греховно это притяжение, и отодвинулся от генерала настолько, насколько позволила низкая скамья.
Император вскарабкался на колени генерала и погладил его гладкую золотистую щеку, что-то воркуя высоким детским голосом, и генерал негромко рассмеялся и ответил на их языке, не сводя глаз с лица Хэла.
— Фасилидес рассказал мне, что вы прибыли в Эфиопию, чтобы предложить свои услуги делу наихристианнейшего императора.
— Это так. Я прибыл просить его величество даровать мне каперское свидетельство, чтобы я мог направить свой корабль против врагов Христовых.
— Вы явились в очень подходящее время, — кивнул Назет. — Фасилидес говорил вам о поражении, которое потерпел наш флот в заливе Адулис?
— Он также рассказал мне о блестящей победе у Митсивы.
Назет не стал изображать гордость при этом комплименте.
— Одно в противовес другому, — сказал он. — Но поскольку эль-Гранг властвует на море, он может привести бесчисленное подкрепление и припасы из Аравии и из земель Могола, чтобы восполнить потери своей армии. И он уже почти восполнил их. А я жду подкрепления с гор, поэтому пока что не готов напасть на него снова, в Зулле. Он же каждый день получает новые силы с моря и становится сильнее.
Хэл склонил голову.
— Понимаю затруднительность вашего положения.
В голосе генерала было нечто, тревожившее Хэла: чем сильнее волновался Назет, тем сильнее менялся его тембр. И Хэлу пришлось напрячься, чтобы сосредоточиться на словах, а не на том, кто их произносил.
— А теперь передо мной стоит новая угроза, — продолжил Назет. — Эль-Гранг взял на службу иностранный корабль, куда более могучий, чем все те, что мы можем выслать против него.
У Хэла по спине побежали мурашки предвкушения.
— И какого типа этот корабль? — негромко спросил он.
— Я не моряк, но мои адмиралы мне говорили, что это корабль класса фрегат, с прямыми парусами. — Назет внимательно посмотрел на Хэла. — Должно быть, он похож на ваш собственный.
— А вам известно имя капитана? — резко произнес Хэл.
Однако Назет покачал головой:
— Я лишь знаю, что он уже нанес огромный урон нашим грузовым дау, на которые я полагался в доставке припасов с севера.
— Какой у него флаг? — не отставал Хэл.
Назет быстро переговорил с одним из своих офицеров, потом снова повернулся к Хэлу:
— Этот корабль несет цвета Омана, а еще красный крест необычной формы на белом фоне.
— Думаю, я знаю этого мародера, — мрачно сказал Хэл. — И брошу свой корабль против него при первой же возможности, если его наихристианнейшее величество дарует мне свидетельство о службе в его флоте как капера.
— По настоянию Фасилидеса я уже приказал придворному писарю составить такое свидетельство. Нам нужно лишь договориться об условиях, и я подпишу его от имени императора. — Назет поднялся со скамьи. — Но пойдемте, позвольте объяснить вам в подробностях позиции наших сил и сил эль-Гранга.
Генерал направился в дальний конец зала, старшие офицеры последовали за ним. Они встали у круглого стола, на котором, как увидел Хэл, был построен глиняный макет Красного моря и окружающих его земель. Все выглядело очень подробным и окрашено в естественные цвета. Был показан каждый город и каждый порт; крошечные деревянные корабли плыли по синим водам, а полки кавалерии и пехоты были представлены ярко раскрашенными фигурками из слоновой кости.
Пока все рассматривали макет, император подтащил поближе скамью и залез на нее, чтобы дотянуться до макета. С восторженным писком он принялся изображать голосом ржание лошадей и выстрелы пушек и передвигать фигурки на доске.
Назет потянулся, чтобы остановить его, и Хэл уставился на руку генерала. Она была тонкой, изящной, гладкой, с длинными гибкими пальцами и жемчужно-розовыми ногтями.
Внезапно Хэла осенило, и он, не успев поймать себя за язык, брякнул:
— Святая Мария! Да вы женщина!
Назет бросила на него взгляд, и ее янтарные щеки потемнели от раздражения.
— Я советую вам не пытаться отнестись ко мне с пренебрежением из-за моего пола, капитан. Вы, как англичанин, должны помнить тот военный урок, который преподнесла вам женщина под Орлеаном.
С губ Хэла чуть было не сорвалось возражение: «Да, но это было более двухсот лет назад — и потом, мы ее сожгли за причиненные беспорядки!» Но он сумел вовремя остановиться и попытался придать своему голосу умиротворяющий тон:
— Я вовсе не хотел нанести оскорбление, генерал. Это лишь увеличивает восхищение, которое я уже испытал, зная о вашем таланте командующего.
Однако Назет оказалось не так-то легко умаслить. Ее манеры стали резкими и деловыми, когда она принялась объяснять тактические и стратегические позиции двух армий, показывая Хэлу, где он может с наибольшей пользой применить силы «Золотой ветви». Она больше не смотрела на Хэла прямо, линия ее пухлых губ стала жесткой.
— Рассчитываю, что вы будете находиться под моим непосредственным командованием, поэтому приказала адмиралу Сенеку записать простой набор сигналов: ракет и фонарей для ночи и флагов и дыма для дневного времени. С их помощью я буду передавать вам свои приказы с берега. У вас есть какие-то возражения?