Из тьмы впереди медленно появился призрак, бледный, как облако густого тумана.
— Это она! — выдохнул Хэл.
Ему пришлось перевести дух, чтобы чуть слышно выговорить следующие слова:
— «Чайка Мори» прямо по курсу!
Он сжал руку Эболи:
— Спустись вниз, предупреди Неда Тайлера и Большого Дэниела. И оставайся там, пока не сможешь увидеть «Чайку» с палубы, а потом возвращайся сюда.
Когда Эболи исчез, Хэл всмотрелся в полные ветра паруса «Чайки» и ощутил страх, какой редко испытывал в своей жизни, страх не за себя, а за доверившихся ему людей, за женщину на палубе внизу, за ребенка на борту другого корабля…
Разве мог он надеяться подвести «Золотую ветвь» вплотную к «Чайке», когда Буззард примется палить из всех орудий, а он не сможет ему ответить? Сколько человек должно погибнуть в ближайший час и кто окажется среди них?
Хэл думал о гордом стройном теле Юдифи Назет, разорванном картечью…
— Не допусти такого, милостивый Господь! Ты уже забрал у меня больше, чем мне по силам. Сколько еще?.. Чего еще Ты потребуешь от меня?
Он снова увидел слабое сияние на палубе другого фрегата. Свет сочился из иллюминаторов на корме. Неужели там горели свечи? Хэл всматривался, пока у него не заболели глаза, но не нашел ни единого источника света.
Что-то легко прикоснулось к его руке. Хэл не слышал, как Эболи снова поднялся наверх.
— «Чайку» уже видно с палубы, — тихо сообщил он.
Хэл медлил, не спеша спускаться с мачты; странный свет на корме «Чайки» приковывал взгляд, и его охватило религиозное благоговение.
— Это не лампа, не фонарь и не свеча, Эболи, — сказал он наконец. — Это табернакль Марии светится в темноте. Маяк, что ведет меня к моему предназначению.
Эболи слегка вздрогнул.
— Да уж, верно, это свет не от нашего мира, это чудесный свет, я такого никогда не видел. — Голос Эболи подрагивал. — Но откуда ты знаешь, Гандвана? Почему ты уверен, что так светится именно тот талисман?
— Потому что я знаю, — просто ответил Хэл.
Едва он это произнес, как свет погас, и «Чайка» погрузилась во тьму. Лишь освещенные луной паруса возвышались впереди.
— Это был знак, — пробормотал Эболи.
— Да, это был знак, — согласился Хэл, голос его снова стал сильным и спокойным. — Господь подал мне знак.
Они спустились на палубу, и Хэл прямиком направился к рулевому.
— Это «Чайка», мистер Тайлер.
Они оба посмотрели вперед, где в лунном свете уже ярко сияли паруса фрегата.
— Да, это она, капитан.
— Погаси свет в нактоузе. И подводи нас к «Чайке» бортом. Пусть твои запасные рулевые, все четверо, стоят рядом, чтобы перехватить румпель, если кто-то будет убит.
— Есть, сэр Хэл.
Хэл оставил его. Из темноты вынырнул Большой Дэниел.
— Абордажные крюки, мастер Дэниел?
— Все готовы, капитан. Я и десять моих самых сильных матросов, мы их забросим.
— Нет, Дэниел, предоставь это Джону Ловеллу. Для тебя и Эболи у меня работенка поважнее. Идем со мной.
Он привел Дэниела и Эболи туда, где у основания грот-мачты стояла Юдифь Назет.
— Вы двое отправитесь с генералом Назет. Возьмите десяток лучших матросов. Не суйтесь под огонь с палубы. Как можно быстрее доберитесь до кормовой каюты «Чайки». Там вы найдете табернакль и ребенка. Вынесите их. Ничто не должно вам помешать дойти до цели. Все понятно?
— Откуда ты знаешь, где они держат императора и табернакль? — тихо спросила Юдифь.
— Я знаю, — произнес Хэл с такой уверенностью, что девушка затихла.
Хэлу хотелось приказать ей остаться в безопасном месте, пока не кончится битва, но он прекрасно понимал, что она откажется, а кроме того, разве могло найтись безопасное место, когда два таких могучих корабля сойдутся в смертельной битве?
— А где будешь ты, Гандвана? — негромко спросил Эболи.
— Я буду там, где Буззард, — сообщил Хэл и ушел, не добавив больше ни слова.
Он направился к носу корабля; у каждого подразделения, прятавшегося за планширом, он останавливался и тихо разговаривал с боцманами.
— Да возлюбит тебя Господь, Сэмюэль Мун. В нас могут выстрелить разок-другой, прежде чем мы возьмем их на абордаж, но подумай об удовольствии, что ждет тебя на палубе «Чайки»!
Джири он сказал:
— Это будет такая битва, о которой ты станешь рассказывать внукам и ужасно хвастать.
У Хэла нашлись слова для каждого. Потом он снова встал на носу корабля и посмотрел вперед, на «Чайку». Фрегат уже находился в кабельтове от них, он безмятежно резал воду под сияющими в лунном свете парусами.
— Боже, не дай им нас заметить, — прошептал Хэл и глянул вверх, на собственные черные паруса, темную пирамиду на фоне звезд.
Медленно, мучительно медленно они сокращали разрыв. «Теперь ему не ускользнуть от нас, — с мрачным удовлетворением подумал Хэл. — Мы слишком близко».
Внезапно на мачте «Чайки» раздался пронзительный вопль ужаса:
— На палубе! За кормой! «Золотая ветвь»!!!
На палубе идущего впереди корабля мгновенно поднялась шумная суматоха. Отчаянно загремел барабан, призывая команду Буззарда к бою, по палубе затопало множество ног. С треском распахнулись дверцы бойниц, завизжали и загремели орудия, придвигаемые к отверстиям.
Сразу в двадцати местах вдоль темных поручней вспыхнули огоньки зажегшихся фитилей, посыпались искры кресал.
— Зажечь боевые фонари! — услышал Хэл бешеный рев Буззарда, перекрывший панические крики матросов.
Потом Буззард отдал приказ рулевому:
— Ложись на левый борт! Подставь этих ублюдков под пушки! Мы им дадим понюхать пороху так, что они будут вонять хлеще самого дьявола, когда мы их отправим в ад!
Боевые фонари «Чайки» вспыхнули, облегчая работу артиллеристам. В желтом свете Хэл мельком заметил кустистую рыжую бороду Буззарда.
Потом силуэт «Чайки» быстро изменился, фрегат совершил разворот. Хэл кивнул самому себе. Буззард действовал инстинктивно, но неразумно. На его месте Хэл отошел бы подальше и расстрелял «Золотую ветвь», чтобы повредить ее, пока она не может ответить. А теперь Буззарду повезло бы, если бы он успел дать один хороший залп с одного борта, пока «Золотая ветвь» не очутилась рядом.
Хэл усмехнулся. Буззард стал жертвой собственного беззакония. Скорее всего, он даже не подумал о том, что Хэл не станет его обстреливать из-за ребенка и древней реликвии. На месте Хэла Буззард мгновенно дал бы залп из всех орудий.
Пока «Чайка» медленно разворачивалась, «Золотая ветвь» буквально метнулась к ней, и на мгновение Хэл подумал, что они могут успеть ворваться на борт врага до того, как выстрелят его пушки.
Они прошли еще сотню ярдов, и Нед уже отдал приказ приспустить паруса для атаки, когда «Чайка» преодолела последние градусы поворота и ее пушки уставились прямо туда, где стоял Хэл.
Хэл смотрел на батарею «Чайки», и его глаза обожгло яростной алой вспышкой, когда орудия в упор выстрелили по «Золотой ветви».
Взрывная волна ударила с такой силой, что Хэл полетел назад и подумал даже, что в него угодило ядро. Палуба вокруг него превратилась в гудящий шторм щепок, ближайший к нему отряд амадода был сметен начисто и превращен в ничто.
«Золотая ветвь» накренилась от силы удара, удушающий пороховой дым поплыл над ее разбитым корпусом.
Ужасная тишина, что последовала за громом залпа, нарушалась лишь криками и стонами раненых и умирающих. А потом стену дыма сдуло в сторону, и через узкое пространство воды до Хэла донеслись восторженные крики:
— За «Чайку» и Камбра!
И тут же стало слышно, как возвращают на места откатившиеся при отдаче пушки, чтобы перезарядить их.
«Сколько у нас убитых? — пытался понять Хэл. — Четверть? Половина?» Он оглянулся на собственную палубу, но в темноте мало что мог разобрать.
А на другом корабле уже засыпали порох и забивали заряды в пушки.
— Быстрее! — прошептал Хэл. — Быстрее, милая! Подойди вплотную, не заставь нас очутиться под вторым залпом!
Один из самых проворных артиллеристов «Чайки» быстрее других перезарядил свое орудие и развернул кулеврину. Два корабля уже находились так близко друг к другу, что Хэл видел, как ее ствол высунулся из бойницы. Почти касаясь стволом бока «Золотой ветви», орудие выстрелило опять, разнеся обшивку и бревна корпуса, а люди закричали, когда между ними пронеслось тяжелое ядро.
Но больше никто выстрелить не успел, потому что фрегаты с грохотом и скрежетом столкнулись. В свете боевых фонарей «Чайки» Хэл видел, как взлетели абордажные крюки, и услышал, как они запрыгали по палубе чужого корабля. И не колеблясь, вскочил на планшир и перепрыгнул через узкую полоску воды, пока фрегаты напирали друг на друга. Он приземлился легко, как кошка, прямо посреди ближайшей команды артиллеристов Буззарда и убил двоих, прежде чем они успели выхватить сабли.
За Хэлом волной хлынули его люди во главе с амадода, вооруженными пиками и топорами. За несколько секунд верхняя палуба «Чайки» превратилась в поле сражения. Мужчины дрались грудь к груди, крича и визжа от ярости и ужаса.
— Эль-Тазар! — гремели воины с «Золотой ветви».
— «Чайка» и Камбр! — слышалось в ответ.
Хэл очутился лицом к лицу сразу с четырьмя врагами, они начали теснить его к поручням, но тут сзади на них налетел Джон Ловелл и убил одного ударом между лопаток. Хэл убил другого, когда тот на мгновение замешкался, а еще двое просто развернулись и убежали.
Хэл получил мгновение передышки и огляделся вокруг. В дальнем конце палубы он увидел Буззарда, ревевшего от бешенства: тот размахивал над головой огромным палашом, рубя направо и налево.
Потом краем глаза Хэл заметил блеск стального шлема Юдифи Назет, а рядом с ней, по обе стороны, огромные фигуры Эболи и Большого Дэниела. Они продвигались через палубу, а потом исчезли на трапе там, где располагалась кормовая каюта.
Это мгновение могло стоить Хэлу жизни, потому что на него налетел матрос с пикой, и Хэл лишь в последнее мгновение обернулся и успел уйти от удара. А потом он опять оказался в гуще схватки.