Он высоко поднял сияющий меч, и команда оглушительно приветствовала его. Этот шум странным образом отозвался в ушах Хэла, и он неуверенно моргнул, когда слепящее африканское солнце потемнело, а его глаза наполнились тенями и тьмой.
Ноги Хэла подогнулись, он тяжело сел на палубу дау, согнувшись над мечом, лежавшим на его коленях.
Он почувствовал, но не увидел, как фрегат ударился бортом о дау, когда Нед Тайлер подвел его вплотную. А потом на его плечи легли руки Эболи, и голос друга прозвучал рядом и очень низко, когда он поднял Хэла на руки:
— Все кончено, Гандвана. Дело сделано.
Нед Тайлер увел корабль в залив и поставил на якорь в спокойных водах порта Зулла, где теперь над стенами крепости развевался флаг с белым крестом Эфиопии.
Хэл пролежал на койке в кормовой каюте четырнадцать дней, и ухаживал за ним только Эболи. На пятнадцатый день Эболи и Большой Дэниел посадили Хэла в одно из больших дубовых кресел и вынесли на палубу. Мужчины подходили к нему по одному и, касаясь в салюте своих лбов, застенчиво бормотали разные добрые слова.
Под его присмотром они готовили фрегат к выходу в море. Плотники уже заменили разбитые ядрами бревна, мастера починили порванные паруса. Большой Дэниел нырнул под корпус, чтобы выяснить, есть ли повреждения ниже ватерлинии.
— Да он у нас крепкий и нежный, как девственница! — крикнул он, вынырнув с другой стороны фрегата.
С берега к ним являлось множество гостей. Губернаторы, вельможи и солдаты приходили с подарками, чтобы поблагодарить Хэла и благоговейно поглазеть на него. Окрепнув немного, Хэл уже мог отвечать на их поздравления, стоя на шканцах. Кроме даров, гости приносили и новости.
— Генерал Назет с триумфом доставила императора обратно в Аксум, — сообщали они.
Потом, много дней спустя, Хэлу сказали:
— Слава богу, император коронован в Аксуме. Сорок тысяч человек пришли на его коронацию.
Хэл с тоской смотрел на далекие синие горы и в ту ночь почти не спал.
Утром к нему подошел Нед Тайлер:
— Корабль готов к выходу в море, капитан.
— Спасибо, мистер Тайлер.
Хэл отвернулся от него, не отдав никакого приказа.
Но прежде чем он дошел до трапа, чтобы спуститься в каюту на корме, с мачты донесся крик:
— Из порта к нам направляется лодка!
Хэл быстро вернулся к поручням. Он всматривался в пассажиров, ища стройную фигуру в воинских доспехах, с темным облаком волос вокруг милого лица с янтарной кожей. И его охватило тяжелое разочарование, когда он узнал лишь долговязую фигуру епископа Фасилидеса, чья белая борода развевалась над плечом.
Фасилидес поднялся на борт и осенил всех крестом.
— Да благословит Господь этот прекрасный корабль и всех тех храбрых людей, что находятся на нем.
Грубые моряки обнажили головы и опустились на колени. Благословив каждого в отдельности, Фасилидес подошел к Хэлу:
— Я пришел как посланник императора.
— Благослови его Господь, — откликнулся Хэл.
— Я принес его привет и благодарность тебе и твоим людям.
Он повернулся к одному из сопровождавших его священников и взял из его рук тяжелую золотую цепь.
— От имени императора я награждаю тебя орденом Золотого Льва Эфиопии. — Он надел цепь с драгоценным медальоном на шею Хэла. — И я привез твою награду за войну с нечестивцами, а также вознаграждение, которое император посылает тебе лично.
Из дау подняли на палубу небольшой деревянный сундучок. Он был слишком тяжелым, чтобы нести его за ручки, и понадобились четыре сильных матроса, чтобы поднять его на лебедке на палубу «Золотой ветви».
Фасилидес поднял крышку сундучка, и на солнце ослепительно засверкало наполнявшее его золото.
— Что ж, ребята! — крикнул Хэл команде. — У вас в кошельках хватит денег на бутылку пива, когда мы придем в Плимутский порт.
— Когда вы уходите? — пожелал узнать Фасилидес.
— У нас все готово, — ответил Хэл. — Но скажите, какие новости от генерала Назет?
Фасилидес бросил на него пристальный взгляд:
— Новостей нет. После коронации она исчезла, и табернакль Марии вместе с ней. Кто-то говорит, что она вернулась в горы, откуда и пришла когда-то.
Хэл помрачнел.
— Я ухожу завтра, с утренним отливом, святой отец. И я благодарен вам и императору за щедрость и благословение.
На следующее утро Хэл вышел на палубу за два часа до восхода солнца. Все на корабле уже бодрствовали. Волнение, всегда вызываемое выходом в море, охватило «Золотую ветвь». Только Хэла оно не коснулось. Чувство потери и предательства мучило его. Хотя Юдифь ничего ему не обещала, он надеялся всем сердцем, что она может прийти. И теперь, в последний раз проверяя весь корабль, он упорно не позволял себе смотреть в сторону берега.
К нему подошел Нед Тайлер.
— Отлив начинается, капитан! И ветер ровный, мы можем дойти до острова Дахлак в один переход.
Хэл не мог больше медлить.
— Поднять якорь, мистер Тайлер. Ставить все прямые паруса. Идем к Слоновьей лагуне. Там у нас осталось одно незавершенное дело.
Нед Тайлер и Большой Дэниел переглянулись и усмехнулись при мысли о том, что могут наконец получить свою долю спрятанных там сокровищ.
Паруса раскрылись, и «Золотая ветвь» встряхнулась, пробуждаясь. Ее нос развернулся в сторону выхода в открытое море.
Хэл стоял, сжав руки за спиной, и смотрел прямо перед собой.
К нему подошел Эболи с плащом в руках, а когда Хэл обернулся к нему, он поднял плащ повыше и, встряхнув, развернул, ожидая одобрения.
— Смотри! Croix pattee, такой же, какой надевал твой отец в начале каждого рейса!
— Где ты его взял, Эболи?
— Я его сшил для тебя в Зулле, пока ты лежал раненый. Ты заслужил право носить такой.
Он накинул плащ на плечи Хэла и отступил назад, оценивая.
— Ты выглядишь точно так же, как твой отец в тот день, когда я впервые его увидел.
Эти слова доставили Хэлу такое удовольствие, что у него даже немного улучшилось настроение.
— На палубе! — раздался крик с мачты.
— На мачте?
Хэл запрокинул голову и посмотрел наверх.
— Сигнал с берега!
Хэл быстро повернулся, и плащ заполоскался на ветру вокруг него. Над стенами Зуллы в рассветное небо взлетели три ярких красных огня и, пока Хэл смотрел, грациозно поплыли обратно к земле.
— Три китайские ракеты! — воскликнул Эболи. — Знак призыва!
— Поворачивай назад, пожалуйста, мистер Тайлер! — сказал Хэл и подошел к поручням, пока корабль разворачивался в обратную сторону.
— Из порта выходит лодка! — крикнул Эболи.
Хэл всматривался вперед, и вот в утренних сумерках увидел очертания маленького дау, спешившего навстречу фрегату. Когда расстояние сократилось, а свет стал ярче, он почувствовал, как подпрыгнуло его сердце, и у него перехватило дыхание.
На носу лодки стояла фигура в незнакомой одежде, это была женщина в голубом просторном платье-кафтане и платке такого же цвета. Когда лодка подошла к кораблю, женщина сбросила с головы платок, и Хэл увидел роскошное темное облако ее волос.
Он ждал ее у трапа. Когда Юдифь Назет ступила на палубу, он неловко поздоровался с ней:
— С добрым утром, генерал Назет.
— Я больше не генерал. Теперь я простая девушка по имени Юдифь.
— Добро пожаловать, Юдифь.
— Я приехала так скоро, как только могла… — Голос Юдифи звучал хрипловато, неуверенно. — Теперь Иясу наконец коронован, а табернакль вернулся в тайное убежище в горах.
— А я уже потерял надежду, — пробормотал Хэл.
— Не надо, эль-Тазар. Никогда не делай этого, — ответила она.
Хэл с удивлением увидел, что дау уже возвращается к берегу. С нее ничего не выгрузили.
— Ты ничего не взяла с собой? — спросил он.
— Только мое сердце, — тихо сказала девушка.
— Мы идем на юг, — сообщил Хэл.
— Куда ты, милорд, туда и я.
Хэл повернулся к Неду Тайлеру:
— Поворачивай снова. На другой курс. Прямо на остров Дахлак, а потом к югу, к Баб-эль-Мандебу. Полным ходом, мистер Тайлер.
— Курс взят, есть полным ходом, капитан.
Нед широко усмехнулся и подмигнул Большому Дэниелу.
Когда «Золотая ветвь» понеслась навстречу рассвету, Хэл стоял на шканцах, положив руку на сапфир, украшающий эфес меча Нептуна. А другой рукой он обнял Юдифь Назет и привлек ее к себе. И она с охотой подчинилась.
Хотя в этой истории говорится о середине семнадцатого века, галеоны и каравеллы, с которыми связаны мои персонажи, обычно ассоциируются с веком шестнадцатым. Корабли семнадцатого века, конечно, похожи на корабли шестнадцатого, но их названия меньше знакомы массовому читателю, поэтому я использовал более привычные термины. Пусть это и анахронизмы, зато создается приемлемое впечатление об их облике. Кроме того, для ясности я упростил терминологию в отношении огнестрельного оружия и обычно использовал слово «пушки» как общее определение.