«Чайка» кое-как сумела уйти от огня и наконец оказалась достаточно далеко от дымившихся пушек.
— Мистер Кортни! — крикнул сэр Фрэнсис Хэлу.
Даже в пылу битвы он обращался к сыну официально, по всем правилам.
— Отправляйтесь к мысам. Держите «Чайку» под наблюдением.
Хэл и Эболи добрались на баркасе до дальней части пролива и поднялись на вершину над его выходом. «Чайка» уже удалилась на милю от берега и шла против ветра под парусами на двух мачтах. Клочки темно-серого дыма еще плыли над ее кормой, и Хэл видел, что паруса на бизани почернели и продолжают дымиться. На палубе суетились крохотные фигурки матросов, гасивших остатки огня и старавшихся справиться с кораблем и заставить его слушаться.
— Мы этому лорду дали хороший урок, он его надолго запомнит! — воскликнул Хэл. — Не думаю, что в ближайшее время нам стоит ждать от него неприятностей.
— Раненый лев — самый опасный из всех львов, — проворчал Эболи. — Мы выдрали ему зубы, но у него остались когти.
Когда Хэл сошел с баркаса на берег возле их лагеря, он увидел, что его отец уже собрал матросов и они принялись за работу, чиня то, что разбили вдоль берега пушки «Чайки». Они также сооружали парапеты и выравнивали пушки.
«Решительный», выведенный на мелководье, серьезно пострадал от огня. Пушки «Чайки» нанесли большие раны его корпусу. Картечь изрешетила обшивку, но не пробила ее насквозь. Плотник и его помощники старательно вырезали пострадавшие секции и исследовали каркас корабля за ними, готовясь заменить все, что необходимо, новыми дубовыми досками из корабельных запасов. Котел со смолой кипел и дымился на углях, визг пил и шорох рубанков разносились по лагерю.
Отца Хэл нашел за деревьями, там, где под наскоро сооруженными шатрами лежали раненые. Хэл насчитал семнадцать; посмотрев на них, он мог сказать, что по крайней мере трое едва ли увидят завтрашний рассвет. Над ними уже витало дуновение смерти.
Нед Тайлер был одновременно и судовым хирургом — он учился этому прямо на палубе, на опыте, и действовал своими инструментами с такой же грубой простотой, как плотники, трудившиеся над изрешеченным корпусом «Решительного».
Хэл видел, как Нед занимается ампутацией. Один из матросов получил заряд картечи в ногу чуть ниже колена, и она теперь представляла собой обрывки плоти, из которых свисали нити сухожилий вокруг острых обломков кости голени.
Двое помощников Неда старались удержать пациента на простыне из перепачканной кровью парусины, а тот брыкался и корчился. Ему в зубы сунули сложенный вдвое кожаный пояс. Моряк закусил его с такой силой, что на его шее выступили все жилы, как туго натянутые пеньковые веревки. Глаза несчастного закатились на красном лице; пока Хэл смотрел, один из гнилых зубов раненого громко хрустнул под давлением силы укуса и разлетелся на куски.
Хэл отвел взгляд и стал докладывать сэру Фрэнсису:
— «Чайка» шла на запад, когда я ее видел в последний раз. Буззард, похоже, справился с огнем, хотя там еще кое-где виднелся дым…
Его перебил отчаянный крик, когда Нед отложил в сторону нож и взялся за пилу, чтобы перепилить раздробленную кость. Потом вдруг раненый умолк и обмяк в руках тех, кто его держал.
Нед отступил назад и покачал головой:
— Бедняга покинул этот берег. Несите другого.
Он отер с лица пот и копоть окровавленной рукой, оставив на щеке красную полосу.
Хотя Хэл и чувствовал тошноту, он сумел продолжить доклад ровным голосом:
— Камбр уходил на всех парусах, что остались на «Чайке».
Юноша не желал выдавать свою слабость перед командой и отцом, но его голос ослабел, когда Нед начал вытаскивать из спины другого матроса огромный кусок древесины. Хэл смотрел на это, не в силах отвести глаз.
Два мускулистых помощника Неда сели верхом на пациента, прижимая его к парусине, а Нед схватил торчавший наружу конец доски кузнечными щипцами. Одной ногой он уперся в спину матроса и откинулся назад, дергая щипцы что было сил. Кусок грубой древесины был толщиной в его большой палец, острый, словно наконечник стрелы, и лишь с большой неохотой согласился покинуть живую плоть. Вопли пострадавшего разнеслись по всему лесу.
В это время из-за деревьев к ним вперевалку подошел губернатор ван де Вельде. Жена была рядом с ним, она жалобно всхлипывала и с трудом держалась на ногах. Вслед за ней тащилась Зельда, пытаясь сунуть под нос хозяйке зеленую бутылочку с нюхательными солями.
— Капитан Кортни! — заговорил ван де Вельде. — Я должен выразить протест самым решительным образом. Вы подвергли нас чрезвычайной опасности. Сквозь крышу моего жилища пролетело ядро! Меня могли убить!
Он отер потное лицо шейным платком.
В этот момент несчастный, подвергшийся операции, испустил пронзительный вопль, потому что один из помощников лекаря плеснул на глубокую рану в его спине горячей смолой, чтобы остановить кровотечение.
— И вы должны заставить этих ваших болванов вести себя потише! — Ван де Вельде презрительно махнул рукой в сторону тяжело раненных матросов. — Их непристойные вопли пугают и оскорбляют мою жену!
Пациент с последним стоном обмяк и затих.
Сэр Фрэнсис мрачно приподнял шляпу, глядя на Катинку:
— Мадам, вы можете не сомневаться в том, что мы учитываем вашу чувствительность. И похоже, этот грубиян предпочел умереть, лишь бы не оскорблять вас и далее, — и продолжил жестким и злым тоном: — Но может быть, вместо того чтобы скулить и позволять себе капризы, вы помогли бы мастеру Неду и занялись ранеными?
Ван де Вельде выпрямился во весь рост, услышав такое, и бешено уставился на сэра Фрэнсиса.
— Минхеер, вы оскорбили мою жену! Да как вы посмели предположить, что она может вести себя как служанка этих грубых крестьян?
— Я приношу извинения вашей леди, но полагаю, что если у нее нет каких-то других причин для пребывания здесь, кроме как украшать собой пейзаж, то вам лучше отвести ее назад в ваш домик и держать там. А здесь почти наверняка будут и другие неприятные картины и звуки, испытывающие ее терпение.
Сэр Фрэнсис кивком приказал Хэлу следовать за собой и повернулся спиной к губернатору.
Они с сыном бок о бок пошли к берегу, мимо матросов, зашивавших тела убитых в парусиновые саваны, и тех, кто уже копал для них могилы. В такую жару хоронить убитых следовало в тот же день.
Хэл сосчитал покрытые парусиной тела.
— Наших здесь только двенадцать, — сообщил ему отец. — Остальные семь — с «Чайки», их вынесло на берег. И еще восьмерых мы захватили в плен. Я как раз хочу с ними разобраться.
Пленники со связанными за спиной руками сидели под охраной на берегу. Подойдя к ним, сэр Фрэнсис сказал достаточно громко, чтобы его услышали все:
— Мистер Кортни, пусть ваши люди подготовят восемь петель вон на том дереве. — Он показал на широко раскинутые ветви огромного дикого инжира. — Мы добавим ему несколько новых фруктов.
И сэр Фрэнсис усмехнулся так жутко, что Хэл вздрогнул.
Восемь пленных матросов в ужасе взвыли:
— Не надо нас вешать, сэр! Нам ведь его лордство приказал! Мы просто делали то, что велено!
Сэр Фрэнсис не обратил на них внимания:
— Подготовьте все, мистер Кортни.
На мгновение Хэл заколебался. Он пришел в смятение при мысли о том, чтобы совершить подобную хладнокровную казнь, но потом увидел выражение отцовского лица и поспешил повиноваться.
Очень быстро через крепкие ветви дерева были перекинуты веревки с петлями на концах. Несколько матросов с «Решительного» стояли наготове, чтобы вздернуть пленных.
Одного за другим матросов с «Чайки» подтащили к болтавшимся в воздухе веревкам, все так же со связанными за спиной руками, и набросили петли им на шеи. По приказу отца Хэл прошел вдоль ряда осужденных, поправляя петли так, чтобы узел каждой находился строго за затылком.
Потом он, побледневший, снова повернулся к отцу, испытывая сильную тошноту. И коснулся лба.
— Все готово к казни, сэр.
Сэр Фрэнсис отвернулся от приговоренных и тихо произнес, почти не разжимая губ:
— Проси о том, чтобы сохранить им жизнь.
— Сэр?.. — Хэл совершенно растерялся.
— Чтоб тебе… — Голос сэра Фрэнсиса изменился. — Умоляй меня пощадить их!
— Прошу прощения, сэр, но нельзя ли пощадить этих людей? — громко заговорил Хэл.
— Эти мерзавцы не заслужили ничего, кроме веревки! — рыкнул сэр Фрэнсис. — И я хочу видеть, как они спляшут дьявольскую джигу!
— Но, сэр, они ведь просто исполняли приказ своего капитана! — Хэл обрадовался роли адвоката. — Нельзя ли дать им шанс?
Головы восьмерых, охваченные петлями, кивали, соглашаясь с доводами Хэла. Выглядели они жалкими, но в их глазах вспыхнули слабые огоньки надежды.
Сэр Фрэнсис потер подбородок.
— Не знаю, не знаю… — На его лице все еще изображалась ярость. — И что мне с ними делать? Прогнать в лес, чтобы их там сожрали дикие звери и каннибалы? Нет, куда более милосердно просто повесить их.
— Но вы могли бы взять с них клятву служить на вашем корабле, сэр, вместо потерянных матросов, — продолжал умолять Хэл.
Сэр Фрэнсис посмотрел на него с еще большим сомнением:
— Да они ведь не станут клясться в преданности, разве не так?
Он пристально посмотрел на приговоренных. Если бы их не удерживали петли, они бы мгновенно рухнули на колени.
— Мы будем честно служить вам, сэр! Молодой джентльмен прав, сэр! Вы не найдете более преданных вам людей, чем мы, сэр!
— Принесите из моей хижины Библию, — прорычал сэр Фрэнсис.
И вот все восемь матросов с петлями на шеях поклялись служить ему верой и правдой.
Большой Дэниел освободил их и увел, а сэр Фрэнсис с удовлетворением проводил их взглядом.
— Восемь отличных экземпляров на замену нашим потерям, — негромко произнес он. — А нам понадобится каждая пара рук, какие только мы сможем найти, если мы хотим подготовить «Решительный» к выходу в море до конца этого месяца.
Он посмотрел на лагуну, туда, где начинался пролив.