— И только милостивый Господь знает, какие еще гости могут пожаловать, пока мы здесь стоим.
Он снова повернулся к Хэлу:
— Осталось разобраться с теми пьяницами, которые налакались присланного Буззардом рома. Как ты думаешь, Хэл, стоит их высечь?
— Подходящее ли сейчас время, чтобы выводить из строя половину команды, отец? А после порки «кошкой» пользы от них не будет. И если Буззард вернется до того, как мы будем готовы к выходу в море, то они и драться не смогут, если половину мяса содрать с их костей.
— Значит, ты предлагаешь оставить их без наказания? — холодно спросил сэр Фрэнсис, чуть придвинувшись к Хэлу.
— А почему не лишить их доли добычи со «Стандвастигхейда» и не отдать это другим, тем, кто честно дрался?
Сэр Фрэнсис мгновение-другое молча смотрел на сына, потом мрачновато улыбнулся:
— Соломоново решение! Пустые кошельки причинят им куда больше страданий, чем боль в спине, и это добавит гульден-другой к нашей собственной доле.
Ангус Кокрейн, граф Камбр, поднялся на седловину горного перевала примерно в тысяче футов над берегом, на который он сошел с «Чайки». С ним были боцман и двое матросов. Все имели при себе мушкеты и абордажные сабли. Один из мужчин нес на плече бочонок с питьевой водой, потому что африканское солнце очень быстро высасывало влагу из человеческого тела.
Им понадобилась половина утра, чтобы добраться до этого наблюдательного пункта, хорошо знакомого Камбру. Шли они сюда по узким тропам вдоль крутых склонов ущелий. Камбр уже не раз бывал на этом перевале. Впервые его привел сюда дикарь, взятый в плен на берегу.
Теперь, когда Камбр удобно уселся на камень с выемкой, похожий на трон, белые кости того дикаря лежали у его ног, заросшие травой. А череп блестел, как жемчужина, потому что провел здесь уже три года и муравьи и прочие насекомые очистили его от плоти. Было бы глупо со стороны Камбра допускать, чтобы какой-то дикарь донес весть о его появлении до голландской колонии на мысе Доброй Надежды.
Со своего каменного трона Камбр видел изумительную панораму двух океанов и остроконечных гор вокруг себя. Когда же он смотрел в ту сторону, откуда пришел, он мог видеть «Чайку Мори», стоявшую на якоре невдалеке от крошечной полоски песка, что притаилась у основания возносящихся к небу утесов — там, где горы спускались к морю. Среди этих гор высились двенадцать особенно высоких вершин, помеченных на голландских морских картах, захваченных им, как Двенадцать Апостолов.
Камбр всмотрелся в «Чайку» через подзорную трубу, но почти не увидел следов повреждений, причиненных огнем корме. Буззард сумел заменить бизань и реи и поставил новые паруса. С этой огромной высоты и с такого расстояния корабль выглядел отлично, как всегда, при этом был прекрасно скрыт от любопытных глаз в зеленой воде маленькой бухты под Апостолами.
Баркас, через волны прибоя доставивший Камбра на берег, лежал на песке, готовый к быстрому отходу, если бы вдруг на берегу возникли непредвиденные проблемы. Однако Буззард ничего такого не ожидал. Он мог, конечно, наткнуться на нескольких аборигенов, скрывающихся в зарослях кустарника, но здешние дикари были безобидным полуголым племенем, пасторальным народцем с высокими скулами и раскосыми азиатскими глазами, и их можно было разогнать одним выстрелом из мушкета над головами.
Куда опаснее были дикие звери, что в большом количестве обитали в этих суровых, неукрощенных землях. Предыдущей ночью с палубы стоящей на якоре «Чайки» все слышали пугающий рев. Этот леденящий кровь звук возрастал и утихал, а потом завершился многоголосым слабеющим ворчанием, словно где-то там прятался целый хор адских демонов.
— Львы! — шепотом переговаривались старые моряки, знавшие это побережье, и вся команда слушала их в благоговейном молчании.
На рассвете они увидели одну из этих жутких желтых кошек размером с пони, с густой темной гривой на голове и плечах: зверь с царственной леностью шел по белому песку.
После этого зрелища Буззарду пришлось пригрозить матросам поркой, потому что никто не хотел доставлять его с отрядом на берег.
Потянувшись к кожаной сумке, висевшей на его животе, Камбр достал из нее оловянную фляжку. Подняв ее донышком к небу, он сделал пару глотков, после чего удовлетворенно вздохнул и снова завинтил крышку.
Боцман и два матроса внимательно наблюдали за ним, но он усмехнулся и покачал головой.
— Вам это не пойдет на пользу. Попомните мои слова, виски — это горячая моча самого дьявола. И если у вас нет с ним договора, как у меня, вам нельзя даже смачивать им губы.
Он опустил фляжку в сумку и поднес к глазам подзорную трубу.
Слева от него высилась похожая на сфинкса гора, которую еще в давние времена моряки, видевшие ее с моря, прозвали Львиной Головой. А справа стоял обрывистый утес с плоской вершиной — могучая Столовая гора, доминировавшая над горизонтом и давшая имя заливу, что открывался под ней.
Далеко внизу Столовая бухта представляла собой чудесное пространство открытой воды, обнимающее маленький островок. Голландцы называли его островом Роббен — так на их языке звучало имя животных, которые тысячами населяли островок: тюленей.
А дальше сверкало под солнцем бесконечное пространство Южной Атлантики. Камбр всматривался, ища признаки чужих парусов, но ничего не нашел и перенес свое внимание на голландское поселение мыса Доброй Надежды.
Его нелегко было различить посреди дикого каменистого окружения. Крыши немногих домов были сооружены из тростника и буквально сливались с природой. Сады и огороды Голландской компании, предназначенные для того, чтобы снабжать провизией корабли, проходящие на восток, выглядели самым очевидным признаком человеческого вмешательства. Аккуратные прямоугольные поля или ярко зеленели, или были шоколадно-коричневыми, только что вспаханными.
А прямо над берегом стоял голландский форт. Даже с такого расстояния Камбр видел, что форт еще не достроен. Он слышал от других капитанов, что с момента начала войны с Англией голландцы старались ускорить строительство, но все равно в наружных защитных стенах виднелись провалы, похожие на отсутствующие зубы.
Форт в его полузавершенном состоянии представлял для Камбра интерес лишь постольку, поскольку орудия крепости могли предоставить защиту кораблям, стоявшим на якоре в заливе. Как раз в этот момент там и стояли три больших корабля, на которых сосредоточился Камбр.
Один выглядел как военный фрегат. На его мачтах развевались флаги Республики — оранжевого, белого и голубого цветов. Корпус был выкрашен в черный цвет, но бойницы обведены белым. Камбр насчитал их шестнадцать с того борта, который видел.
Он рассудил, что такой корабль легко совладает с «Чайкой», если вдруг им доведется столкнуться. Но он не собирался этого делать. Он искал добычу полегче, а это могло оказаться какое-то из двух других судов в заливе. Оба они были торговыми, и на обоих виднелись флаги Голландской компании.
— И какой же? — задумчиво пробормотал он, рассматривая корабли самым пристальным образом.
Один показался ему знакомым. Он высоко стоял на воде, и Буззард предположил, что это судно, вероятно, идет с одним балластом, направляясь на восток, чтобы наполнить трюмы ценным грузом.
— Нет, бог ты мой, я же действительно его знаю! — вдруг воскликнул Камбр. — Это «Леди Эдвина», старый корабль Фрэнки! Он ведь говорил мне, что отправил ее обратно к мысу с требованием о выкупе! — Он еще раз всмотрелся в корабль. — Что-то она совсем ободрана, эта леди… даже орудий нет.
Потеряв интерес к кораблю как к возможной добыче, Камбр повернул трубу в сторону второго торговца. Этот был немного меньше «Леди Эдвины», но зато явно тяжело нагружен и сидел так низко, что нижние иллюминаторы почти касались воды.
Да, это судно явно возвращалось из дальнего путешествия, его трюмы были набиты восточными сокровищами. Но что делало его еще более привлекательным — корабль стоял на якоре намного дальше от берега, чем второй: по крайней мере, в двух кабельтовых от стен форта. И даже при самых благоприятных условиях береговые пушки голландцев не смогли бы до него достать.
— Прекрасная картина! — усмехнулся Буззард. — Захватить его — что воды напиться.
Он еще с полчаса изучал залив, отмечая и линию пены, и буруны, говорившие о прибрежном течении, и направление ветра, дувшего со стороны горных вершин. Он планировал свое вторжение в Столовую бухту. Камбр знал, что у голландцев есть небольшой гарнизон на склонах Львиной Головы и тамошние караульные могут предупредить поселенцев о приближении чужого корабля пушечным выстрелом.
Даже посреди ночи, если в небе будет луна в любой своей фазе, они могут заметить светлые пятна его парусов еще издали. Ему придется описать широкий круг, чтобы не обрисоваться на фоне горизонта, а потом зайти с запада, под прикрытием Тюленьего острова…
Его команда отлично владела искусством захвата добычи прямо под огнем береговых батарей. Это был особый английский фокус, обожаемый и Хоукинсом, и Дрейком. Камбр его отшлифовал и усовершенствовал и теперь считал себя куда ловчее даже тех великих пиратов Елизаветинской эпохи.
Удовольствие от захвата добычи прямо из-под носа врага вознаграждало его так, что он и не думал о сопутствующих потерях.
— Блудить с доброй женой, пока ее муж храпит рядом в кровати, куда слаще, чем задирать ей юбку, когда он где-то далеко за морем и никакой опасности нет…
Буззард хихикнул, еще раз оглядывая залив в подзорную трубу, проверяя, не изменилось ли в нем что-то со времени его последнего визита, не затаилась ли где-то угроза в виде недавно установленных на берегу пушек.
И хотя солнце уже перевалило за полдень, а обратный путь к ожидавшему на берегу баркасу был долог, он все равно потратил еще некоторое время, изучая в подзорную трубу такелаж потенциальной добычи. Как только он ее захватит, его матросам придется очень быстро спустить все паруса и отвести судно из-под защиты берега в темноту.