Отдуваясь, Буззард опустил его на палубу, и четверо матросов тут же бросились на него, чтобы прижать к доскам руки и ноги.
— Несите веревки для этого хулигана, — выдохнул Камбр. — Пока он не очухался и не попортился, за него ведь нужно денежки получить.
— Еще один грязный английский пират… — чуть слышно произнес голландец, встряхивая головой и пытаясь сбросить с себя державших его матросов.
— Я не потерплю ваших мерзких оскорблений, — добродушно ответил Камбр, приглаживая встрепанную рыжую бороду и возвращая в ножны саблю. — Можете называть меня грязным пиратом, если вам того хочется, но я не англичанин и буду вам благодарен, если вы это запомните.
— Пираты! Все вы грязные пираты!
— Да кто ты такой, чтобы называть меня грязным, когда твоя здоровенная волосатая задница торчит наружу?
В схватке ночная сорочка голландца задралась до самой его талии, оставив обнаженной нижнюю часть тела.
— Я не стану спорить с человеком, который выглядит столь непристойно, — продолжал Буззард. — Оденьтесь, сэр, а потом мы продолжим беседу.
Камбр быстро вернулся на палубу и увидел, что корабль уже вышел далеко в море. Из-под задраенных люков доносились приглушенные крики и удары, но палубой полностью владели матросы Камбра.
— Отлично сделано, шустрые морские крысы! Самые легкие пятьдесят гиней, которые когда-либо падали в ваши кошельки! Натянем нос самому дьяволу! — проревел он так, чтобы даже те, кто был далеко, его услышали.
Остров Роббен лежал всего в лиге прямо по курсу перед ними, и, когда открылся залив, все смогли рассмотреть «Чайку», мирно покоившуюся на освещенной луной воде.
— Поднимите на мачту фонарь! — приказал Камбр. — Мы окажемся достаточно далеко, прежде чем эти сырные головы в форте успеют протереть глаза и окончательно проснуться!
На мачте вспыхнул фонарь, и «Чайка» ответила на сигнал. Потом фрегат поднял якорь и двинулся в море следом за добычей.
— На камбузе должен найтись неплохой завтрак, — сказал Камбр матросам. — Эти голландцы умеют набивать животы. И как только все они будут аккуратно упакованы в их собственные цепи, вы сможете попробовать их еду. Боцман, не сбавлять хода! Я пойду поищу декларацию груза, выясню, что именно нам досталось.
Голландских офицеров надежно связали по рукам и ногам и уложили рядком на полу кают-компании. При каждом остался один вооруженный матрос.
Камбр осветил фонарем лица пленников, по очереди рассматривая их. Крупный воинственный офицер приподнял голову и прорычал:
— Молю Бога о том, чтобы прожить достаточно долго и увидеть, как ты болтаешься на веревке вместе с другими продавшимися дьяволу английскими пиратами, что подобны чуме в океане.
Ясно было, что он уже полностью оправился от удара по голове.
— Должен похвалить вас за то, как вы владеете английским, — сказал ему Камбр. — Ваш выбор слов недурен, звучит весьма поэтично. Как вас зовут, сэр?
— Я полковник Корнелиус Шредер, на службе Голландской Ост-Индской компании.
— Приветствую вас, сэр. А я — Ангус Кокрейн, граф Камбр.
— Вы, сэр, не более чем подлый пират.
— Полковник, вы повторяетесь, и это становится немного утомительным. Умоляю, не стоит портить таким образом начало многообещающего знакомства. В конце концов, вам придется некоторое время быть моим гостем, пока за вас не уплатят выкуп. Я капер, хожу по патенту его величества короля Карла Второго. А вы, джентльмены, — военнопленные.
— Нет уже никакой войны! — презрительно бросил полковник Шредер. — Мы хорошенько поколотили вас, англичан, и война окончена. Уже больше двух месяцев назад подписан мирный договор!
Камбр в ужасе уставился на него, потом наконец вновь обрел голос.
— Я вам не верю, сэр.
Он заговорил совсем другим тоном, будучи подавлен и потрясен словами пленника. Буззард отрицал утверждение полковника скорее для того, чтобы дать себе время подумать, а не из убежденности. Весть о поражении Англии у Мидуэя и о сражении на Темзе успела состариться на несколько месяцев к тому времени, когда ее донес до Камбра Ричард Листер. И он также сообщил тогда, что король ведет с Голландской республикой переговоры о мире. Но за такое время могло случиться что угодно…
— Прикажите этим вашим злодеям освободить меня, и я вам все докажу.
Полковник Шредер все так же кипел гневом, и Камбр не сразу решился кивнуть своим людям.
— Поднимите его и развяжите, — приказал он.
Полковник Шредер вскочил на ноги и пригладил помятые усы, прежде чем ринуться в свою каюту. Там он взял лежавший в изголовье койки шелковый халат. Надев его и подвязав поясом, он подошел к небольшому бюро и открыл ящик. С видом ледяного достоинства он повернулся к Камбру и протянул ему толстую пачку бумаг.
Буззард увидел, что по большей части это официальные манифесты на голландском и английском языках, но здесь же была и английская газета. Камбр в смятении развернул ее, держа на вытянутых руках. Газета была датирована августом 1667 года. И на первой странице красовался заголовок, набранный жирными черными буквами в два дюйма высотой:
Пока глаза Камбра пробегали текст, его ум пытался приспособиться к приводящим в полное замешательство обстоятельствам. Буззард знал, что с подписанием мирного договора аннулируются все указы о каперстве, изданные любой из сторон конфликта. И даже если бы Камбр в том усомнился, все подтверждалось третьим параграфом на листе: «Все каперы обеих воюющих сторон, находящиеся в море по указу о каперстве, должны немедленно прекратить военные экспедиции и вернуться в порты приписки, чтобы пройти проверку в Адмиралтействе и подвергнуться судебному разбирательству».
Буззард уставился на газету, не читая дальше, и судорожно обдумывал разные варианты своих дальнейших действий. «Ласточка» представляла собой жирную добычу, бог знает насколько жирную. Почесывая бороду, он прикидывал, можно ли пренебречь приказом Адмиралтейства и держаться за трофей любой ценой. Его прадед был известным разбойником, достаточно хитрым для того, чтобы сделать ставку на Марию Шотландскую вместе с графом Мореем и другими шотландскими лордами. А после битвы у Карбери-Хилл они заставили Марию отречься от престола и возвели на трон ее юного сына Якова. И его предок за участие в той кампании получил графский титул.
До него все Кокрейны воровали овец и грабили на границах и сколотили свое состояние на убийстве и грабеже не только англичан, но и членов других шотландских кланов. Кровь Кокрейнов и теперь давала о себе знать, так что размышления Буззарда не имели никакого отношения к этике. Он просто вычислял, есть ли у него шансы смыться вместе с добычей.
Камбр гордился своим происхождением, но в то же время прекрасно осознавал, что его предки достигли высокого положения, ловко избегая виселицы и прочих услуг палачей. В течение последнего столетия все морские нации мира объединялись, чтобы изничтожить бич пиратства, перебить корсаров, которые еще со времен древних египетских фараонов являлись настоящим проклятием морской торговли.
«Нет, с этой добычей не удрать, приятель», — наконец мысленно решил он и с сожалением покачал головой.
Он помахал газетой перед своими матросами, хотя ни один из них не умел читать.
— Похоже, война кончилась, хотя очень жаль. Но нам придется отпустить всех этих джентльменов.
— Капитан, это что значит? Что мы не получим наши денежки? — жалобно спросил рулевой.
— Если вы не хотите болтаться на виселице в порту Гринвича за пиратство — нет, не получим.
Потом он повернулся к полковнику Шредеру:
— Сэр, похоже на то, что я должен принести вам извинения. — Он заискивающе улыбнулся. — С моей стороны это было естественной ошибкой, и я надеюсь, что вы меня простите. Я в последние месяцы не получал никаких вестей из большого мира.
Полковник холодно поклонился в ответ, и Камбр продолжил:
— Я с удовольствием возвращаю вам саблю. Вы сражались как настоящий воин и истинный джентльмен.
Полковник отвесил чуть более любезный поклон.
— Я сейчас же отдам приказ освободить вашу команду. И вы, разумеется, вольны вернуться в Столовую бухту и продолжить свой путь оттуда. И куда вы направляетесь, сэр? — вежливо поинтересовался Буззард.
— Мы шли в Амстердам до вашего нападения, сэр. И я везу письма совету компании о выкупе назначенного на мыс Доброй Надежды губернатора, который вместе со своей праведной супругой был захвачен в плен другим английским пиратом или, скорее, — поправил он себя, — другим английским капером.
Камбр уставился на него:
— А не зовут ли этого вновь назначенного губернатора Петрусом ван де Вельде? И не был ли он на борту корабля компании, который носит имя «Стандвастигхейд»? — спросил он. — И не держит ли его в плену англичанин по имени сэр Фрэнсис Кортни?
Полковник Шредер был явно ошеломлен.
— Да, это действительно так, сэр. Но откуда вам известны подробности?
— Я вам отвечу на ваш вопрос, полковник, но сначала я должен понять… Вы осознаете, что «Стандвастигхейд» был захвачен после подписания мира между двумя странами?
— Мой лорд, я был пассажиром на борту «Стандвастигхейда», когда его захватили. Разумеется, я прекрасно знаю, что это незаконная добыча.
— Последний вопрос, полковник… Не пойдет ли на пользу вашей репутации и не изменится ли к лучшему ваше профессиональное положение, если вы сумеете поймать этого пирата Кортни, силой оружия освободить губернатора ван де Вельде и его супругу и вернуть в казну Голландской Ост-Индской компании ценный груз с «Стандвастигхейда»?
Полковник потерял дар речи, увидев перед собой столь блестящую перспективу. Картина — фиолетовые глаза и волосы солнечного цвета, никогда не исчезавшая из его памяти, тут же вспыхнула перед ним в мельчайших подробностях. И обещание, которое давали ему нежные алые губки, перевешивало даже цену специй и драгоценных слитков, стоявших на кону. Ведь леди Катинка была бы так благодарна ему за спасение… да и ее отец тоже, а он ни больше ни меньше как президент совета директоров Ост-Индской компании…