Но сегодня рисунки удержали внимание Хэла лишь на мгновение, потому что травяная постель, которую он устроил на полу у стены, оказалась пустой. Удивительного, впрочем, тут ничего не было, он пришел слишком рано. И все же он гадал, придет ли Катинка, или ее призыв был просто очередной причудой.
Потом он услышал, как за его спиной, на склоне, треснула сломанная веточка.
Хэл быстро огляделся, ища, где бы спрятаться. Вдоль одной из сторон входа густо разрослись ползучие растения, их темно-зеленую листву украшало множество невероятно ярких желтых цветов; их легкий нежный аромат наполнял пещеру. Хэл скользнул за их завесу и прижался спиной к камням.
Почти сразу на террасу легко вспрыгнула Катинка и с видом ожидания всмотрелась в полутьму укрытия. Когда она поняла, что там никого нет, ее лицо застыло в гневе. Она произнесла одно голландское слово, которое Хэл знал хорошо, потому что Катинка часто его повторяла. Это была непристойность, и по коже Хэла поползли мурашки, потому что он знал, какие восхитительные вещи обычно следуют за этим словечком.
Он тихо вышел из своего укрытия и подкрался к Катинке. Одной рукой он закрыл ей глаза, другой обнял за талию и, приподняв над землей, понес в пещеру, к травяной постели.
Много позже Хэл лежал на спине на травяном матрасе, его обнаженная грудь все еще тяжело вздымалась, покрытая потом. Катинка легонько пощипывала один из его сосков, как будто это была изюминка. Потом принялась играть золотым медальоном, висевшим на его шее.
— Какой хорошенький, — промурлыкала она. — Мне нравятся красные рубиновые глаза этого льва. Что это такое?
Хэл не понял столь сложного вопроса на голландском и пожал плечами. Катинка повторила все медленно и отчетливо.
— Это подарено мне отцом. Для меня представляет большую ценность, — уклончиво ответил он.
— Хочу это! — заявила Катинка. — Ты мне его подаришь?
Хэл лениво улыбнулся:
— Этого я бы никогда не сделал.
— Ты меня любишь? — Она надула губки. — Ты от меня без ума?
— Да, я безумно тебя люблю, — признал Хэл и тыльной стороной ладони отер пот с глаз.
— Тогда отдай мне этот медальон!
Хэл молча покачал головой, а потом, чтобы избежать бессмысленного спора, спросил:
— А ты меня любишь так же, как я тебя?
Катинка весело засмеялась:
— Не будь глупым козликом! Конечно, я тебя не люблю. Лорд Циклоп — вот единственный, кого я люблю!
Она наградила пенис Хэла именем мифического одноглазого гиганта и, чтобы подтвердить свои слова, потянулась к паху Хэла.
— Но даже его я не люблю, когда он такой мягкий и маленький.
Ее пальцы мгновение-другое теребили пенис, а потом она снова засмеялась, уже гортанно:
— Ну вот, теперь я уже больше его люблю. О да! Еще больше! Чем сильнее он вырастает, тем больше я его обожаю. Я готова даже расцеловать его прямо сейчас, чтобы доказать свою великую любовь.
Катинка скользнула кончиком языка по животу Хэла, но едва она добралась до волос на лобке, как некий звук пронесся над лагуной внизу и рассыпался сотнями гулких эхо в холмах.
— Гром! — вскрикнула Катинка и села. — Ненавижу гром. С самого детства.
— Это не гром, — возразил Хэл и оттолкнул ее так бесцеремонно, что она снова вскрикнула.
— Ох! Ты, свинячий сын, ты сделал мне больно!
Но Хэл не обратил внимания на ее жалобу и вскочил на ноги. Забыв об одежде, он бросился к выходу из пещеры и посмотрел наружу. Пещера располагалась достаточно высоко, чтобы он мог видеть лагуну поверх окружавших его деревьев.
Голые мачты «Решительного» взлетали в голубое полуденное небо. В воздухе носились морские птицы — грохот спугнул их, заставив подняться над водой; на их крыльях сверкали в солнечных лучах капли, из-за чего птицы казались существами изо льда и кристаллов.
Легкий туман, скрывавший половину лагуны, затянул каменистые утесы у входа в пролив серебристо-голубыми клубами… Только это был не туман.
Грохот раздался снова, но шум долетел до Хэла намного позже, чем он увидел яркую вспышку, — звуку понадобилось время, чтобы достичь его ушей. Клубящиеся облака сгустились и тяжело закружили над водами лагуны. А над этим облачным покровом плыли мачты и паруса двух больших кораблей, словно паривших над водой.
Хэл недоуменно уставился на них, а они безмятежно проплыли между двумя мысами входа в лагуну. С первого корабля прозвучал еще один залп. Хэл сразу понял, что это фрегат; его черный корпус сверкал белыми обводами, орудийные бойницы изрыгали огонь и дым, кипевший вокруг корабля. А высоко над дымом развевался на легком полуденном ветру трехцветный флаг Голландской республики. В кильватере фрегата изящно скользила «Чайка Мори»; ее мачты украшали цвета святого Георга и святого Андрея и огромный красный крест ордена. Пушки «Чайки» добавляли свой голос к воинственному хору.
— Боже праведный! — вскрикнул Хэл. — Почему батареи у входа не отвечают на их огонь?
А потом он увидел странных солдат в зеленых мундирах, хлынувших на орудийный расчет у подножия холма. Сабли и стальные наконечники их пик вспыхивали на солнце, когда зеленые солдаты резали артиллеристов и швыряли их тела через парапет вниз, в море.
— Они захватили наших людей врасплох… Это Буззард привел сюда голландцев, он показал им, где стоят наши орудия… — Голос Хэла дрожал от ярости. — Клянусь, он заплатит кровью за этот день!
Катинка уже вскочила с травяной постели и тоже подбежала к выходу.
— Смотри! Это голландский корабль, он пришел, чтобы спасти меня из норы твоего поганого отца-пирата! Благодарю Господа! Скоро я буду далеко от этого проклятого места, на мысе Доброй Надежды! — Она даже пританцовывала на месте от возбуждения. — Когда они повесят тебя и твоего папашку на парадном плаце перед фортом, я тебе пошлю последний воздушный поцелуй и помашу ручкой на прощание!
Она язвительно захохотала.
Хэл не обратил на нее внимания. Он бегом вернулся в пещеру, поспешно натянул одежду и прикрепил к поясу меч Нептуна.
— Там будет схватка, очень опасная, но, если ты останешься здесь, пока все не кончится, тебе ничто не будет угрожать, — бросил он Катинке и начал спускаться вниз.
— Ты не можешь бросить меня здесь одну! — завизжала она ему вслед. — Вернись немедленно, я тебе приказываю!
Но Хэл, словно ничего не слыша, уже бежал по тропе между деревьями.
«Не нужно было позволять ей отвлекать меня, — мысленно ругал он себя на бегу. — Отец ведь предупреждал меня, говорил об опасности красной кометы. Я заслужил самую жестокую судьбу, что бы ни ждало меня теперь».
Хэл был так расстроен, что не замечал ничего и не думал ни о чем, кроме того, что он пренебрег своими обязанностями. Поэтому он чуть не налетел на солдат, что двигались впереди между деревьями небольшими группами. К счастью, он вовремя почуял дым горящих фитилей, а потом увидел зеленые мундиры и белые перевязи солдат, пробиравшихся через лес.
Бросившись на землю, он перекатился за ствол высокого дикого инжира. Выглянув из-за своего укрытия, юноша понял, что странные солдаты в зеленом удаляются от него, приближаясь к лагерю. Их пики и мушкеты были готовы к бою, и солдаты двигались в неплохом порядке под командой белого офицера.
Хэл услышал, как этот офицер негромко произнес по-голландски:
— Держите расстояние! Не сбивайтесь в кучу!
Чьи именно это солдаты, сомневаться не приходилось. Офицер-голландец стоял спиной к Хэлу, так что у юноши было время подумать. «Я должен добраться до лагеря и предупредить отца, но обойти отряд нет времени. Придется пробиваться напролом…»
Выдернув из ножен меч Нептуна, Хэл поднялся на одно колено. И замер от потрясшей его мысли.
«Нас превосходят численно и на суше, и на море. И у нас нет теперь дьявольских огненных лодок, чтобы отогнать Буззарда и голландский фрегат. Битва может оказаться для нас тяжкой…»
Острием меча он выкопал ямку в мягкой суглинистой земле у корней инжира. Потом снял с пальца отцовское кольцо, из кармана достал медальон с миниатюрным портретом матери и опустил их в ямку. После этого он снял с шеи печать рыцаря-морехода и положил ее поверх остальных сокровищ. Засыпав все землей, он как следует примял ее ладонью.
На все потребовалась всего минута, но когда Хэл поднялся на ноги, голландский офицер уже исчез в лесу. Хэл осторожно двинулся вперед, прислушиваясь к шороху и треску веточек подлеска. Без офицера эти люди не будут так хорошо сражаться, подумал он. Подобравшись ближе к офицеру, Хэл замедлил шаг. Голландец пробивался сквозь подлесок, и шум его продвижения маскировал тихий шум, сопровождавший приближение Хэла.
Голландец отчаянно потел в своем мундире, на его спине сквозь одежду проступили темные пятна влаги. По эполетам Хэл определил, что это лейтенант армии Голландской компании. Лейтенант был тощим и неуклюжим, на его длинной шее красовались яркие красные прыщи. В правой руке он держал обнаженную саблю. Судя по тому, что от него пахло, как от дикого кабана, он явно не мылся много дней.
— К бою! — по-голландски бросил вызов Хэл. Он просто не мог напасть на человека со спины.
Лейтенант резко повернулся к нему лицом, держа саблю наготове.
Глаза его, оказавшиеся светло-голубыми, расширились от потрясения и испуга, когда голландец обнаружил Хэла так близко от себя. Он был ненамного старше юноши, и его лицо побледнело от ужаса, отчего пурпурные прыщи на его подбородке стали еще ярче.
Хэл сделал выпад, их клинки зазвенели, скрестившись. Лейтенант быстро опомнился, но Хэл уже при первых ударах оценил своего врага. Голландец проявлял медлительность, его запястью недоставало гибкости и силы опытного бойца. Слова отца звенели в ушах Хэла: «Сражайся во всю силу с самого первого удара. Не жди, когда в тебе закипит гнев!»
И он всем сердцем отдался холодному стремлению убивать.
— Ха! — выдохнул Хэл и сделал обманный финт, следя за взглядом голландца.
Лейтенант реагировал медленно, и Хэл видел, что может рискнуть и провести стремительную атаку, какой научил его Дэниел для таких случаев. Он мог быстро уничтожить врага.