Как только он выдернул шомпол, один из моряков поднял тяжелый парусиновый мешок со свинцовыми шариками и засыпал их в ствол пушки.
Хэл подтолкнул их, чтобы они как следует улеглись на порох. Потом они пригнулись за парапетом по обе стороны пушки, чтобы не очутиться там, куда она откатится в момент отдачи, и всмотрелись в лес. Они слышали звон стали и бешеные крики, когда Дэниел начал отступать перед контратакой зеленых мундиров. Мушкеты палили без передышки, люди Шредера быстро перезаряжали их и снова бежали вперед.
Теперь уже сквозь деревья стали видны матросы «Решительного». Дэниел возвышался над остальными; он нес на плече одного раненого, придерживая его одной рукой, а другой размахивал абордажной саблей. Зеленые мундиры крепко напирали на него и его людей.
— Готовьсь! — крикнул Хэл стоявшим рядом, и они пригнулись за парапетом с пиками и саблями в руках. — Эболи, не стрелять, пока Дэниел не уйдет с линии огня!
Но Дэниел вдруг бросил свою ношу и повернулся к солдатам. Он ринулся прямо в гущу врагов и разметал их несколькими взмахами своей огромной сабли. Потом подбежал к раненому моряку, снова вскинул его на плечо и помчался туда, где притаился Хэл.
Хэл окинул взглядом линию пушечных редутов. Хотя направленные на корабли пушки продолжали палить по лагуне, каждая вторая пушка смотрела на лес, выжидая момента, чтобы обрушить огненный шквал на подступающую пехоту.
— На такой малой дистанции картечь не успеет разлететься, а они держат расстояние, — пробормотал Эболи.
— Шредер неплохо ими командует, — мрачно согласился Хэл. — Мы не можем рассчитывать, что собьем многих одним залпом.
— Шредер! — Эболи прищурился. — Ты о нем не говорил.
— Вон он!
Хэл показал на высокую фигуру без парика, стремительно шагавшую между деревьями в их сторону. Кушак полковника блестел, усы ощетинились, когда он подгонял вперед своих мушкетеров.
Эболи фыркнул:
— Это настоящий черт. С ним так просто не совладать.
Он сунул под пушку железный брусок и на несколько градусов развернул ствол, стараясь нацелиться в полковника.
— Постой на месте, — пробормотал он. — Постой немножко, просто чтобы я успел выстрелить…
Но Шредер носился вдоль рядов своих людей, размахивая руками. Он теперь был настолько близко, что Хэл слышал его голос:
— Держите строй! Не останавливайтесь! Продолжайте стрелять!
Видно было, что он полностью владеет ситуацией, руководя этим решительным, заранее рассчитанным наступлением. Видимо, солдаты знали о стоявших впереди пушках, но без колебаний шли вперед, не ослабляя огня.
Они приблизились уже достаточно, чтобы Хэл мог рассмотреть их лица. Он знал, что компания набирает свои войска в восточных колониях, и действительно, лица многих из приближавшихся солдат имели азиатские черты. Глаза у них были темными и раскосыми, а кожа — цвета темного янтаря.
Хэл внезапно осознал, что огонь двух военных кораблей утих, и быстро оглянулся через плечо. Он увидел, что и черный фрегат, и «Чайка» уже стоят на якорях в кабельтове или около того от берега. Их орудия молчали, и Хэл сообразил, что Камбр и капитан фрегата, должно быть, обменялись некими сигналами со Шредером. И корабли прекратили огонь из страха перебить собственных людей.
«Это дает нам небольшую передышку», — подумал он и снова стал смотреть вперед.
Команда Дэниела оказалась основательно обескровлена: они потеряли половину своих людей, а уцелевшие были откровенно измотаны. Они уже еле тащились, многие с трудом передвигали ноги. Рубахи на всех промокли от пота и крови из ран. Один за другим они падали на парапет и, едва дыша, валились через него в орудийную яму.
Лишь Дэниел казался неутомимым. Он передал раненого артиллеристам и уже готов был развернуться и снова броситься на врага, но Хэл его остановил:
— Иди сюда, здоровенный осел! Дай нам слегка их рассеять маленьким зарядом картечи. А потом можешь снова кидаться в драку.
Эболи все еще пытался нацелиться на ускользавшую фигуру Шредера.
— Он заслуживает половины этой картечи, — бормотал он себе под нос на своем языке.
Но Хэл уже не обращал на него внимания; он в тревоге старался рассмотреть своего отца на дальнем укреплении и получить от него какие-нибудь указания.
— Бог мой, он им позволяет подойди слишком близко! — волновался он. — Выстрел издали дал бы картечи возможность рассеяться как следует, но я не могу открыть огонь без его приказа!
Потом он снова услышал голос Шредера:
— Передний ряд! Готовься к огню!
Пятьдесят человек послушно упали на колени прямо перед парапетом, приготовив мушкеты.
— Ребята, готовься! — негромко сказал Хэл матросам, столпившимся вокруг него.
Он теперь понял, почему отец до этого момента не спешил давать залп: он ждал, когда нападающие разрядят свое оружие, и тогда у него появится небольшое преимущество, пока они заняты перезарядкой.
— Внимание! — повторил Хэл. — Ждем их залпа!
— Оружие к плечу! — крикнул Шредер во внезапно наступившей тишине. — Целься!
Ряд стоящих на одном колене солдат подняли мушкеты и прицелились в парапет. Голубой дымок тлеющих фитилей кружил над их головами. Они прищурились.
— Пригнись! — крикнул Хэл.
Матросы в орудийной яме нырнули за парапет — как раз в тот момент, когда Шредер рявкнул:
— Огонь!
Продолжительный, неровный залп мушкетного огня прогрохотал над пригнувшимися матросами, свинцовые пули просвистели над их головами и врезались в земляной вал. Хэл вскочил и посмотрел на другой конец линии. Он увидел, как отец вспрыгнул на парапет, обнажив саблю, и хотя до него было слишком далеко, чтобы расслышать его приказ, жесты и без того были понятны.
— Огонь! — закричал Хэл во всю силу своих легких.
Ряд пушек изрыгнул мощные клубы дыма, огня и свистящей в воздухе картечи. Она пронеслась по тонкой зеленой линии голландской пехоты.
Прямо перед собой Хэл увидел, как одного из солдат ударило всей силой залпа. Солдата разорвало в клочья, во все стороны полетели зеленые обрывки мундира и красно-розовые куски плоти. Голова взлетела высоко в воздух, потом упала на землю и покатилась, как детский мяч. После этого все затянуло густым облаком дыма… Хотя в ушах Хэла все еще грохотали отзвуки выстрела, он слышал крики и стоны раненых, разносившиеся в вонючем пороховом тумане.
— Вперед, все! — закричал Хэл, когда дым начал развеиваться. — Достанем их сталью, ребята!
После ошеломляющего грохота взрыва человеческие голоса казались тонкими и слабыми.
Матросы выскочили из укрепления.
— За Фрэнки и короля Карла! — кричали они, и абордажные сабли и пики сверкали, словно подмигивая, когда мужчины посыпались вниз с парапета и налетели на раскиданный ряд зеленых мундиров.
Эболи держался слева от Хэла, а Дэниел — справа, когда он вел всех в мешанину схватки. По молчаливому уговору оба гиганта, черный и белый, образовали защитные фланги возле юноши. Но им пришлось бежать со всех ног, чтобы успеть за ним.
Хэл уже видел, что промедление было напрасным. Залп картечи не так проредил ряды голландцев, как на то можно было надеяться. Расстояние оказалось слишком маленьким: пять сотен свинцовых шаров из каждой пушки пронеслись как единый заряд, не успев рассеяться. Те, кто попал под залп, были уничтожены, но основная часть картечи пронеслась зря.
Правда, уцелевшие были ошеломлены и растеряны: они таращили глаза на ничего не выражающих лицах. Большинство упали на колени и трясли головами, даже не пытаясь перезарядить мушкеты.
— Налетай, пока они не опомнились! — кричал Хэл.
И матросы, взбодрившись, следовали за ним. Перед лицом атаки мушкетеры начали приходить в себя. Кто-то вскочил на ноги и, бросив бесполезный мушкет, выхватил саблю. Один или два младших офицера выхватили из-за пояса пистолеты и выстрелили в матросов, наступавших на них. Несколько человек повернулись и попытались удрать за деревья, но там стоял Шредер, не давший им сбежать.
— Назад, собачьи дети! Держитесь как мужчины!
Они опять повернулись и встали вокруг него.
В атаке участвовали все из команды «Решительного», кто только мог еще стоять на ногах; даже раненые ковыляли позади других, крича так же громко, как их товарищи.
Две линии сошлись, и тут же все перемешалось; плотная группа нападавших разбилась на маленькие, и в получившейся путанице опознать врагов помогали зеленые мундиры голландцев. Сражавшиеся сыпали проклятиями и с криками нападали друг на друга. И мир вокруг Хэла сомкнулся, превратившись в кольцо яростных, испуганных лиц и звон стального оружия, уже перепачканного свежей кровью.
Зеленый мундир направил длинную пику в лицо Хэла. Юноша пригнулся, левой рукой схватил пику прямо под наконечником. Когда мушкетер потянул ее назад, Хэл не стал сопротивляться, наоборот, он использовал инерцию для контратаки, держа в правой руке меч Нептуна. Он нацелился в напряженное желтое горло над зеленым воротником, и острие меча угодило куда надо. Солдат уронил пику и упал на спину, а Хэл позволил его падающему телу самому избавиться от меча.
Хэл быстро огляделся в поисках следующего противника, но атака матросов уже почти смела ряд мушкетеров. На ногах остались немногие, и их окружили со всех сторон.
Хэл ощутил подъем духа. Впервые с того момента, когда он увидел в лагуне два чужих корабля, он почувствовал, что у них все же есть шанс выиграть эту схватку. В несколько последних минут они остановили главное нападение. Теперь им нужно было только одолеть моряков с голландского фрегата и «Чайки», если те рискнут сойти на берег.
— Неплохо поработали, ребята! Мы можем это сделать! Мы можем их раздавить! — крикнул он.
Услышавшие его матросы ответили бодрыми криками. А Хэл, оглядываясь по сторонам, видел триумф на лицах каждого из своих людей, пока те добивали последние зеленые мундиры.
Эболи смеялся и распевал одну из своих языческих военных песен таким голосом, что его было слышно даже сквозь общий шум; это вдохновляло людей, до которых долетала воинственная песня. Матросы радовались за Эболи и самих себя, лихорадочно веселясь из-за легкой победы.