Хищные птицы — страница 49 из 140

— Пуля все еще там, — шепотом сказал Хэл чернокожему другу. — На спине-то у него раны нет, она не вышла из тела.

Эболи хмыкнул.

— Если мы попытаемся ее вырезать, мы его убьем. Смотри, под каким углом она вошла. Она где-то рядом с его сердцем и легкими.

— Боюсь, это может оказаться смертельным, — покачал головой Хэл.

— Он сильный как бык. — Эболи пожал плечами. — Может, даже настолько сильный, что способен победить демонов.

Эболи верил, что все болезни вызывают демоны, забравшиеся в кровь. Это было бессмысленное суеверие, но Хэл потакал ему.

— Нам всем нужно прижечь раны горячей смолой.

Это было обычное матросское лекарство. Хэл принялся на голландском просить охранявших их готтентотов принести горшок смолы из каморки плотника в лагере, но стражи не откликнулись на его просьбу.

Шредера они снова увидели только после полуночи. Он быстро вышел из темноты и направился прямиком туда, где, прикованный к остальным, лежал под деревом сэр Фрэнсис. Как и все его люди, сэр Фрэнсис был чрезвычайно измучен, но дремал лишь урывками, потому что вокруг продолжали шуметь и суетиться рабочие отряды, а раненые стонали и вскрикивали.

— Сэр Фрэнсис… — Шредер нагнулся и встряхнул его, чтобы полностью разбудить. — Могу я попросить уделить мне несколько минут вашего времени?

По тону его голоса казалось, что он вполне спокоен.

Сэр Фрэнсис сел.

— Прежде всего, полковник, могу я обеспокоить вас просьбой о некотором сострадании? У моих людей не было ни капли воды со вчерашнего дня. А как вы видите, четверо очень серьезно ранены.

Шредер нахмурился, и сэр Фрэнсис догадался, что он не приказывал специально так дурно обращаться с пленными. Он и не считал Шредера жестоким или склонным к садизму человеком. А его дикое поведение недавно почти наверняка было связано с его возбудимой натурой и напряжением и острыми моментами сражения. Теперь же Шредер повернулся к стражникам и приказал принести пленным воды и пищи, а потом отправил сержанта за ящиком с медицинскими запасами, что имелся в разбитой хижине сэра Фрэнсиса.

Пока они ждали, когда все будет принесено, Шредер вышагивал взад-вперед по песку, опустив голову и сложив руки за спиной. Хэл вдруг выпрямился, сидя.

— Эболи, — прошептал он. — Меч!

Эболи фыркнул, когда увидел, что на поясе Шредера висит изукрашенный рыцарский меч Нептуна Хэла, некогда принадлежавший его деду. Эболи положил ладонь на плечо юноши, удерживая Хэла от того, чтобы тот заговорил со Шредером, и негромко произнес:

— Военный трофей, Гандвана. Для тебя он потерян, но, по крайней мере, он достался настоящему воину.

Хэл поник, признавая жестокую логику в словах черного друга.

Наконец Шредер снова повернулся к сэру Фрэнсису:

— Мы с капитаном Лимбергером проверили специи и древесину, которые вы сложили на той площадке, и выяснили, что основная часть груза в порядке. А недостача, скорее всего, связана с повреждениями галеона во время его захвата. Мне сказали, что одно из ядер ваших пушек пробило главный трюм и часть груза утонула.

— Меня радует то, — с усталой иронией кивнул сэр Фрэнсис, — что вы сумели возвратить собственность компании.

— Увы, это еще не все, сэр Фрэнсис, как вы и сами прекрасно понимаете. Немалой части груза галеона все же нет.

Он замолчал, увидев вернувшегося сержанта, и приказал ему:

— Снимите цепи с черного и с мальчишки. Пусть напоят остальных.

Несколько солдат поставили возле дерева бочонок воды. Хэл и Эболи тут же начали разносить воду раненым, и все они жадно пили, закрыв глаза.

Сержант доложил полковнику Шредеру:

— Я нашел там инструменты хирурга. — Он показал парусиновый мешок. — Но, минхеер, там ведь острые ножи, их можно использовать как оружие, а горшки со смолой тоже опасны.

Шредер посмотрел сверху вниз на изможденного и оборванного сэра Фрэнсиса, сидевшего на корточках у дерева.

— Дадите ли вы слово джентльмена не использовать медицинские предметы для того, чтобы навредить моим людям?

— Даю вам торжественное слово! — ответил сэр Фрэнсис.

Шредер кивнул сержанту.

— Отдай все это сэру Фрэнсису под его ответственность, — приказал он.

Сержант отдал небольшой сундучок с медикаментами, мешок с инструментами, горшок со смолой и сверток чистой ткани для перевязок.

— А теперь, капитан… — Шредер вернулся к тому, на чем их прервали. — Мы вернули специи и дорогую древесину, но более половины монет и все золотые слитки, что лежали в трюме «Стандвастигхейда», пока что не найдены.

— Трофеи были розданы моим людям. — Сэр Фрэнсис невесело улыбнулся. — И я не знаю, что они сделали со своей долей… а большинство из них мертвы и уже не смогут ничего объяснить.

— Мы подсчитали, что возвращена большая часть доли вашей команды…

Шредер махнул рукой в сторону бочки, в которой лежало все найденное столь ужасным способом на поле битвы. Несколько матросов уже тащили бочку вниз по берегу к стоявшему там полубаркасу — за матросами присматривали голландские офицеры с обнаженными саблями.

— Мои офицеры обыскали жилища ваших людей за частоколом, но никаких следов другой части не нашли.

— Как бы мне ни хотелось услужить вам, я не в силах отчитаться перед вами за пропавшую часть, — тихо ответил сэр Фрэнсис.

Услышав это, Хэл, занимавшийся ранеными, поднял голову… но отец не глянул в его сторону.

— Лорд Камбр уверен, что вы припрятали оставшуюся часть, — заметил Шредер. — И я с ним согласен.

— Лорд Камбр — известный лжец и мошенник, — сказал сэр Фрэнсис. — А вы, сэр, ошибаетесь в своем согласии.

— Лорд Камбр придерживается того мнения, что, если бы у него была возможность поговорить с вами наедине, он сумел бы узнать у вас местонахождение исчезнувших сокровищ. И ему очень хочется убедить вас открыть то, что вам известно. И лишь с большим трудом я смог удержать его от этого.

Сэр Фрэнсис пожал плечами:

— Вы должны делать то, что считаете правильным, полковник, но, если я не ошибаюсь, пытки пленных — это не то, что солдат вроде вас готов одобрить. И я благодарен вам за сострадание, проявленное к моим раненым.

Ответ Шредера заглушил отчаянный крик Неда Тайлера: на его бедро, прямо на рану, Эболи вылил большую ложку горячей смолы. Крик перешел в рыдания, и Шредер заговорил ровным тоном:

— Трибунал, который ожидает вас за пиратство в форте Доброй Надежды, будет возглавлять наш новый губернатор. И я всерьез сомневаюсь, что губернатор Петрус Якоб ван де Вельде проявит к вам такое же милосердие, как я. — Шредер немного помолчал, потом продолжил: — Кстати, сэр Фрэнсис, мне сообщили надежные люди, что палач, которого наняла компания на мысе Доброй Надежды, весьма гордится своим искусством.

— Я дам губернатору и его палачу тот же ответ, что дал вам, полковник.

Шредер присел на корточки и понизил голос до заговорщического, почти дружеского тона:

— Сэр Фрэнсис, за время нашего недолгого знакомства у меня сложилось весьма высокое мнение о вас как о солдате, моряке и джентльмене. И если бы я дал показания перед трибуналом, что ваше каперское свидетельство действительно существовало и что вы действительно законный капер, приговор мог бы оказаться совсем другим.

— Вы, должно быть, верите в губернатора ван де Вельде, а у меня такой веры нет, — ответил сэр Фрэнсис. — И мне хотелось бы помочь вашей карьере, предоставив недостающий миллион, но я ничем не могу вам помочь, сэр. Мне неизвестно, где он находится.

Лицо Шредера окаменело, он поднялся.

— Я старался помочь вам. И сожалею, что вы отвергли мое предложение. Однако вы правы, сэр. Я не в силах подвергнуть вас пыткам ради ответа. И более того, я не позволю лорду Камбру самому этим заняться. Я просто буду исполнять свой долг и отдам вас на милость трибунала на мысе Доброй Надежды. Умоляю, сэр, передумайте!

Сэр Фрэнсис покачал головой:

— Сожалею, но я не могу вам помочь, сэр.

Шредер вздохнул:

— Отлично. Вас и ваших людей переведут на борт «Чайки Мори», как только она будет готова к выходу в море, завтра утром. А у фрегата «Птица Солнца» есть другие задачи в Индии, и мы выйдем в то же время, но в другую сторону. А «Стандвастигхейд» останется здесь под началом своего настоящего командира, капитана Лимбергера, чтобы забрать груз специй и древесины, а потом возобновить вояж в Амстердам.

Он развернулся на пятках и исчез в темноте, отправившись в сторону склада специй.


Когда стражи разбудили пленных на следующее утро, четверо раненых, включая Дэниела и Неда Тайлера, оказались не в состоянии идти, и товарищам пришлось нести их. Рабские кандалы почти не давали свободы движения, и неуклюжая цепочка людей медленно потащилась к берегу. Каждый шаг сопровождался звоном цепей, и люди не могли поднять ноги достаточно высоко, чтобы перешагнуть через планшир полубаркаса, так что стражам пришлось подталкивать их.

Когда же полубаркас встал у борта «Чайки» и к нему спустили веревочный трап, подъем на палубу скованных людей оказался и вовсе устрашающим и опасным. А наверху над ними стоял Сэм Боуэлс. Один из стражей крикнул ему с полубаркаса:

— Может, мы пока снимем с них цепи, боцман?

— И зачем ты хочешь это сделать? — крикнул вниз Сэм.

— Раненым самим не подняться. А остальные не смогут им помочь. Им по трапу не взобраться.

— Если не могут, им же хуже, — ответил Сэм. — Его лордство так приказал. Кандалы не снимать.

Сэр Фрэнсис поднимался первым, и каждое его движение мешало тем, кто карабкался позади. Четверо раненых, стонавших в лихорадке, оказались просто грузом, который нужно было тащить наверх. Самым большим испытанием для сил пленников оказался Большой Дэниел. Если бы они его не удержали, он бы свалился на полубаркас и потащил за собой всю цепь из двадцати шести человек и они почти наверняка перевернули бы маленькое суденышко. А если бы они очутились в лагуне, тяжесть железных цепей увлекла бы их на дно, на глубину в четыре морских сажени.