— От этого получится хороший бум!
Он усмехнулся и попятился к выходу, держа под мышкой второй бочонок и оставляя за собой длинный черный след.
Пошатываясь под тяжелой ношей, они выбрались снова на солнечный свет. Хэл выходил последним.
Дойдя до караульного помещения, он обратился к троим голландским солдатам, в страхе сидевшим на скамье. Нед уже разоружил их.
— Я собираюсь послать это местечко к чертям, — по-голландски сказал им Хэл. — Так что бегите к воротам, и если вы не дураки, то бегите и дальше, не оглядываясь. Ну!
Солдаты вскочили и, спеша поскорее убраться прочь, столкнулись в дверях. Они отпихивали друг друга, но наконец выскочили наружу и помчались через двор.
— Эй, ребята! — орали они, несясь к воротам. — Они собрались взорвать пороховой погреб!
Тюремщики и осужденные, которые до этого момента стояли, таращась на карету и на губернатора в лапах Эболи, теперь повернули голову в сторону арсенала в тупом недоумении.
Хэл появился в дверях арсенала с саблей в одной руке и с горящим факелом в другой — он прихватил его из кронштейна на стене.
— Считаю до десяти! — закричал Хэл. — А потом поджигаю пороховую дорожку!
В лохмотьях, с огромной растрепанной бородой и бешеными глазами он выглядел как настоящий маньяк. Стон ужаса пронесся над двором. Один из заключенных бросил лопату и припустил вслед за убегавшими солдатами к воротам. И тут же вокруг воцарился настоящий ад. Две сотни заключенных и солдаты рванулись к воротам в поисках спасения.
Ван де Вельде снова задергался в руках Эболи, крича:
— Отпусти меня! Этот идиот взорвет нас всех к чертям! Отпусти! Беги! Беги!
Его визг добавил паники, и через несколько мгновений двор замка опустел; в нем остались только матросы, стоявшие вокруг кареты, и Хэл.
Катинка истерически кричала и рыдала, но Сакиина с силой ударила ее по лицу:
— Замолчи, поганая притворщица, или я тебе дам настоящую причину для огорчений!
Катинка проглотила рыдания.
— Эболи, запихни ван де Вельде в карету! Они с женой едут с нами, — крикнул Хэл, и Эболи поднял губернатора и втолкнул его внутрь кареты. Тот упал на пол несуразной кучей и заворочался там, как жук на булавке.
— Алтуда, держи саблю у его сердца; если что — убей!
— С удовольствием! — откликнулся Алтуда.
Он рывком поднял ван де Вельде и посадил его напротив жены.
— Куда бы тебя ткнуть? — спросил он. — В жирное брюхо, пожалуй, а?
Ван де Вельде потерял в суматохе парик, он выглядел жалким, и казалось, что каждый дюйм его огромного тела дрожал от отчаяния.
— Не убивай меня! Я могу вас защитить! — скулил он.
Катинка снова принялась рыдать.
На этот раз Сакиина просто прижала ее посильнее, подняла острие кинжала к самому горлу и прошептала:
— Ты нам, вообще-то, не нужна, у нас теперь есть губернатор. И не имеет значения, убью ли я тебя.
Катинка мгновенно умолкла.
— Дэниел, грузим порох и запасное оружие! — приказал Хэл, и они стали засовывать все в карету.
Но элегантный экипаж не был фургоном, так что его рессоры просели под тяжестью.
— Хватит! Она больше не выдержит, — остановил товарищей Эболи, погрузив последние бочонки с порохом.
— По человеку к каждой лошади! — крикнул Хэл. — И не пытайтесь залезть на них, парни! Вы не наездники. Свалитесь и сломаете себе шеи, но это не важно, гораздо хуже то, что ваш вес просто убьет несчастных животных, не успеют они пройти даже мили, а вот это уже серьезно. Просто держитесь за упряжь и позвольте им идти самим.
Моряки подбежали к шестерке и взялись за упряжь.
— Оставьте для меня местечко на носу по левому борту! — крикнул он.
Сакиина при всем волнении засмеялась, услышав морские термины. Но мужчины прекрасно поняли Хэла, и левая передняя лошадь была оставлена для него.
Эболи запрыгнул на кучерское место. Внутри кареты Алтуда продолжал удерживать ван де Вельде, а Сакиина не отводила кинжал от горла Катинки.
Эболи развернул упряжку, крича:
— Давай, Гандвана! Пора уходить! Гарнизон может очнуться в любую минуту!
Как раз в это мгновение они услышали отзвук пистолетного выстрела, и из дверей казармы на другой стороне двора выбежал гарнизонный офицер, размахивая дымящимся пистолетом. Он кричал на солдат, приказывая им строиться.
— К оружию! Первое отделение, ко мне!
Хэл задержался еще лишь на мгновение, чтобы поджечь от факела фитиль одного из своих пистолетов, потом бросил факел на пороховую дорожку и подождал, проверяя, загорится ли она.
Дымный огонек побежал к дверям арсенала, потом в коридор, что вел к главному пороховому погребу. Тогда Хэл побежал вдогонку за каретой, которую Эболи уже поворачивал к воротам.
Он уже почти догнал ее и протянул руку, чтобы взяться за уздечку серого мерина, когда Эболи вдруг взволнованно закричал:
— Гандвана, сзади! Осторожно!
Хьюго Бернард появился из двери кухни, где он со своими псами укрылся при первых признаках опасности. И теперь спустил с поводков обеих собак и дикими криками погнал их за Хэлом.
— Взять его! — орал он, и звери молча, бок о бок, понеслись за каретой, как две гончие за зайцем.
Крик Эболи вовремя предупредил Хэла, и он успел повернуться к собакам. Звери действовали слаженно: один пес подпрыгнул к лицу Хэла, второй изготовился схватить его за ногу. Хэл пригнулся и, когда первый пес взмыл в воздух, ударил его кинжалом в черное горло. Пес по инерции пролетел дальше, и кинжал рассек его почти пополам. Но хотя зверь был уже мертв, его тяжелое тело ударило Хэла в грудь, и юноша покачнулся назад.
Второй зверь прижался к земле и, прежде чем Хэл успел восстановить равновесие, впился клыками в его левую голень, под коленом, и рванул. Хэл упал, ударившись плечом о каменную брусчатку, а когда попытался встать, зверь снова рванул его зубами и заставил упасть. Хэл почувствовал, как клыки зверя заскрежетали по кости его ноги.
— Мои гончие! — взвыл Бернард. — Не смей трогать моих дорогих!
С обнаженной саблей в руке он побежал к Хэлу. Хэл снова попытался встать, но собака опять сбила его. Бернард уже оказался рядом и замахнулся саблей, высоко занеся ее над незащищенной головой Хэла. Видя это, юноша откатился в сторону. Клинок ударил по камням рядом с его ухом, высекая искры.
— Ах ты, ублюдок! — ревел Бернард, снова замахиваясь.
Эболи развернул шестерку и направил лошадей прямиком на Бернарда. Надсмотрщик стоял спиной к карете, к тому же был так поглощен Хэлом, что не заметил ее приближения. Но когда он уже приготовился нанести новый удар по голове Хэла, колесо кареты крепко стукнуло Бернарда по бедру, отшвырнув в сторону.
Хэл с отчаянным усилием сел, и прежде чем собака снова успела схватить его, ударил ее кинжалом в шею, резко повернув лезвие так, чтобы оно прошло между лопатками, как делают тореадоры.
Зверь взвыл и разжал зубы; потом, шатаясь, описал круг по двору и упал, слабо дергая лапами.
Хэл с трудом поднялся на ноги как раз в тот момент, когда Бернард бросился на него.
— Ты убил моих красавцев!
Он обезумел от горя и, беспорядочно размахивая саблей, снова нанес Хэлу дикий удар. Хэл легко парировал, и лезвие скользнуло в дюйме от его головы.
— Грязный пират, я тебя изрублю! — Бернард сосредоточился и опять ринулся в атаку.
Но Хэл снова с очевидной легкостью отразил выпад и тихо сказал:
— А ты помнишь, как ты и твои псы обошлись с Оливером?
Он сделал ложный выпад влево, вынуждая Бернарда открыться, а потом стремительно, как молния, ударил сам. Сабля пронзила тело Бернарда под грудиной и наполовину вышла из спины. Бернард выронил оружие и упал на колени.
— Долг Оливеру уплачен! — сказал Хэл. Поставив босую ногу на грудь Бернарда, он, несмотря на сопротивление, выдернул клинок.
Бернард опрокинулся на спину и замер рядом с умирающей собакой.
— Скорее, Гандвана!
Эболи с трудом удерживал шестерку серых: крики, шум и запах крови вызвали у животных панику.
— Погреб!
Прошло всего несколько секунд после того, как Хэл поджег пороховую дорожку, но, когда он посмотрел в сторону арсенала, он увидел облака ядовитого голубого дыма, что вырвались из дверей подземного хранилища.
— Скорее, Гандвана! — негромко позвала и Сакиина. — Ох, пожалуйста, поспеши!
В ее голосе явственно звучало опасение за Хэла, и это его подхлестнуло. Даже в таких сложных обстоятельствах он вдруг сообразил, что впервые слышит, чтобы она назвала его этим прозвищем. Он рванулся вперед. Хотя собака сильно укусила его за ногу, но Хэл чувствовал, что клыки не задели нервы или сухожилия, и понимал: если не обращать внимания на боль, то можно бежать.
Мгновенно промчавшись через двор, он схватился за уздечку головной лошади. Лошадь вскинула голову и выкатила глаза, но Хэл повис на упряжи, и Эболи погнал упряжку вперед.
Карета, раскачиваясь и грохоча, прокатилась под аркой ворот, по мосту через ров и дальше на парадный плац. Внезапно за спинами беглецов раздался оглушительный грохот, и над ними пронеслась взрывная волна, подобно порыву тропического шторма. Лошади от испуга встали на дыбы, забились, и ноги Хэла оторвались от земли. Он отчаянно цеплялся за упряжь, оглядываясь назад. Столб серовато-коричневого дыма мгновенно взвился над двором замка — он крутился и изгибался, его пронзали языки темного пламени и каменные обломки. В центре этого факела разрушения взлетело к небу на сотню футов человеческое тело.
— За сэра Фрэнсиса и короля Карла! — проревел Большой Дэниел, и остальные моряки поддержали его, будучи вне себя от возбуждения и радости.
Однако, когда Хэл снова посмотрел назад, он понял, что массивные внешние стены замка остались нетронутыми взрывом. И казармы, построенные из таких же тяжелых каменных блоков, тоже почти наверняка устояли. А в них квартировали две сотни солдат, три подразделения зеленых мундиров, и, скорее всего, сейчас они уже приходили в себя после катастрофы. А значит, скоро они выскочат из замка и пустятся в погоню… и где, кстати, подумал вдруг Хэл, находится сейчас полковник Шредер?