Глаза девушки сверкнули. Она сделала очаровательный жест подчинения, сложив вместе пальцы и коснувшись ими своих губ:
— Как прикажешь, господин.
И позволила ему усадить себя поверх седельных сумок на головную лошадь.
Миновав болото, они пошли немного быстрее. Еще дважды Эболи взбирался на деревья и всматривался в заросли, ожидая погони. И Хэл, вопреки врожденной интуиции, начал уже надеяться, что они смогут ускользнуть от преследования, сумеют добраться до гор, которые с каждым шагом становились все ближе и выше, и теперь их уже никто не потревожит.
В середине дня они пересекли широкий открытый луг, заросший невысокой зеленой травой; там паслись дикие антилопы с кривыми, как турецкие ятаганы, рогами. Животные застыли и в наивном изумлении уставились на приближавшийся караван людей и лошадей; их голубовато-серые шкуры казались металлическими на полуденном солнце.
— Даже я таких никогда не видел, — признался Эболи.
Испуганное стадо умчалось, подняв облако пыли, а Алтуда крикнул:
— Голландцы называют таких blaauwbok — синие олени! Я видел их огромные стада в долинах за горами.
За лугом земля начала понемногу подниматься вверх, образуя ряды невысоких холмов, что тянулись в сторону предгорий. Беглецы поднялись на первый холм. Хэл замыкал колонну. К этому времени он уже едва шел, страдая от боли. Эболи видел, что лицо Хэла горит в лихорадке, а сквозь наложенную Сакииной повязку сочится кровь.
На вершине Эболи заставил всех остановиться. Люди стали смотреть назад, на огромную Столовую гору, господствовавшую на западном горизонте. Слева от них раскинулся широкий синий залив Фолс-Бей. Однако все слишком измучились, чтобы долго восхищаться пейзажами. Лошади стояли свесив головы, а мужчины прятались в любую тень, какую только могли найти.
Сакиина соскользнула с лошади и быстро подошла к Хэлу, привалившемуся спиной к стволу небольшого дерева. Она опустилась перед ним на колени, размотала бинты на его ноге и резко вздохнула, увидев, как распухла и воспалилась кожа. Наклонившись ближе, она принюхалась к ранам. И когда девушка заговорила, ее голос звучал сурово:
— Ты не можешь идти дальше вот так. Ты должен ехать, как заставил меня.
Посмотрев на Эболи, она приказала:
— Разожги огонь, нужно вскипятить воду.
— У нас нет времени на такие глупости, — нерешительно пробормотал Хэл, но к нему на этот раз не прислушались.
Эболи разжег небольшой костер с помощью ружейного фитиля и поставил на него оловянную кружку с водой. Как только вода закипела, Сакиина приготовила мазь из трав, что лежали в ее сумках, и размазала ее по свернутому лоскуту. Пока мазь еще испускала пар, девушка наложила припарку на раны Хэла.
Хэл застонал и пожаловался:
— Уж лучше бы Эболи помочился на мою ногу, чем эти твои дьявольски жгучие смеси терпеть!
Сакиина проигнорировала его не слишком вежливые слова и продолжила свое дело. Она забинтовала его ногу с примочкой свежим лоскутом, а потом достала из одной своей сумки буханку хлеба и копченую колбасу. Нарезав их на ломти, она сложила вместе хлеб и колбасу и раздала по порции каждому из мужчин.
— Будь благословенна, принцесса! — Большой Дэниел постучал себя по лбу костяшками пальцев, прежде чем взять свою долю.
— Господь тебя любит, принцесса, — сообщил Нед.
Все сочли правильным такое имя для девушки. И с этого момента она стала их принцессой; грубые матросы смотрели на нее со все большим уважением и растущей нежностью.
— Сможете поесть и на ходу, — заявил Хэл, с трудом вставая. — Нам и так уже слишком долго везет. Скоро настанет очередь дьявола.
Мужчины застонали и заворчали, но подчинились.
Когда Хэл помогал Сакиине сесть на лошадь, послышался предостерегающий крик Дэниела:
— А вот и ублюдки наконец появились!
Он показывал вниз, на открытый луг в конце склона.
Хэл подтолкнул Сакиину на седельные сумки и, хромая, вернулся в конец колонны. Он посмотрел вниз с холма и увидел длинную цепь бегущих людей, появившихся из зарослей и уже пересекавших открытую местность. Вел их одинокий всадник, гнавший лошадь рысью.
— Опять этот Шредер! Нашел себе другого скакуна.
Даже с такого расстояния узнать полковника не составляло труда. Он красовался в седле, сидя прямо и надменно, и в развороте его широких плеч ощущалась решительность; он стремился к цели, то и дело вскидывая голову, чтобы оглядеть склон. Он явно пока что не заметил беглецов, скрытых густыми зарослями.
— Сколько с ним людей? — спросил Нед Тайлер.
Все посмотрели на Хэла, ожидая, что он сосчитает солдат. Хэл прищурился, всматриваясь в выбегавшие из кустов фигуры. Солдаты без труда поспевали за лошадью Шредера.
— Двадцать, — определил наконец Хэл.
— Почему так мало? — удивился Большой Дэниел.
— Шредер почти наверняка выбрал самых быстрых бегунов, чтобы догнать нас. А остальные, наверное, просто отстали. — Хэл прикрыл глаза ладонью, чтобы ему не мешало солнце. — Ну да, вон они, в лиге от первого отряда, но идут быстро. Вижу пыль и шлемы над кустами. Во втором отряде их, должно быть, сотня, а то и больше.
— Двадцать нам нипочем, — пробормотал Большой Дэниел, — но вот сотня этих уродов в зеленом… нет, это больше, чем я мог бы слопать на завтрак без отрыжки. Что прикажешь, капитан?
Мужчины уставились на Хэла.
Он помедлил, прежде чем ответить, тщательно все взвешивая. И наконец сказал:
— Мастер Дэниел, бери всех, и пусть Алтуда вас уводит. А мы с Эболи останемся здесь с одной лошадью и задержим их.
— Нам от них не уйти. Это ведь ясно, капитан, — возразил Дэниел. — Не лучше ли схватиться с ними здесь?
— Ты слышал приказ. — Хэл посмотрел на него холодными, стальными глазами.
Дэниел сдвинул брови:
— Ага, капитан… — и повернулся к остальным. — Вы все слышали, парни.
Хэл, хромая, направился туда, где сидела на лошади Сакиина; Алтуда держал поводья.
— Вы должны уходить, что бы ни случилось. И ни в коем случае не возвращайтесь, — сказал Хэл Алтуде, а потом улыбнулся Сакиине. — Даже если прикажет ее королевское высочество.
Сакиина не ответила на его улыбку, но наклонилась к Хэлу и прошептала:
— Я буду ждать тебя в горах. И не заставляй меня ждать слишком долго.
Алтуда снова повел вперед лошадей. Когда они появились на фоне неба, вдали раздались крики.
— Наконец они нас увидели, — пробормотал Эболи.
Хэл подошел к единственной оставшейся лошади и отвязал с ее спины один из пятидесятифунтовых бочонков пороха. Опустив его на землю, он сказал чернокожему другу:
— Уводи лошадь. Иди за остальными. Пусть Шредер видит, что ты ушел. А потом привяжи лошадь за гребнем и возвращайся ко мне.
Хэл откатил бочонок к ближайшей каменной осыпи и присел на корточки рядом с ним. Осторожно, стараясь оставаться незамеченным, он изучил склон под собой, потом сосредоточился на Шредере и его банде зеленых мундиров. Те уже были намного ближе, и Хэл мог рассмотреть, что перед лошадью Шредера бегут двое готтентотов. Они высматривали след и вели отряд Шредера точно той же дорогой, какой прошли Хэл и его люди.
Они читают знаки на земле, как гончие, что гонятся за оленем, подумал Хэл. И подойдут сюда след в след за нами.
В этот момент Эболи вернулся из-за гребня и сел на корточки рядом с Хэлом.
— Лошадь привязана, остальные уходят быстро. Так что ты задумал, Гандвана?
— Все так просто, что нечего и объяснять, — ответил Хэл.
Он саблей выдернул втулку бочонка. Потом размотал кусок фитиля, обернутого вокруг его талии.
— Этот фитиль — черт знает что такое. То он горит слишком медленно, то слишком быстро. Но думаю, длина в три пальца будет в самый раз, — пробормотал он, отмеряя размер фитиля.
Он аккуратно потер его между ладонями, чтобы тот горел ровнее, потом сунул один конец в отверстие бочонка и закрепил, сунув на место деревянную затычку.
— Тебе бы лучше поспешить, Гандвана. Твой старый друг-фехтовальщик Шредер очень торопится снова с тобой повидаться.
Хэл поднял голову и увидел, что преследователи уже пересекли луг и начали подниматься по склону.
— Не высовывайся, — предостерег Хэл Эболи. — Я хочу, чтобы они подошли как можно ближе.
Они оба растянулись на животах, всматриваясь вниз, в склон. Шредера, сидевшего в седле, было отлично видно, а вот двое следопытов, ведших его, почти скрывались за высокими кустами. Когда они еще больше приблизились, Хэл увидел уродливые ссадины, оставленные гравием на лице Шредера, и грязь на его мундире. На полковнике не было ни шляпы, ни парика — он, похоже, потерял все по дороге или тогда, когда упал. И, несмотря на все его тщеславие, он не стал терять времени на их поиски, потому что отчаянно спешил догнать преступников.
Его бритая голова уже покраснела на солнце, а лошадь покрылась пеной. Наверное, он не потрудился ее напоить за все время долгой погони. И все же полковник решительно двигался вперед. Его взгляд не отрывался от гребня холма, где он недавно видел исчезавших беглецов. Лицо Шредера походило на каменную маску, и Хэл понимал, что этим человеком движет бешеный темперамент, что он способен на любой риск и не боится никакой опасности.
На крутом склоне даже неутомимые следопыты начали сдавать. Хэл видел, как по их плоским, желтым азиатским[10] лицам стекает пот, слышал их тяжелое дыхание.
— Вперед, негодяи! — подгонял их Шредер. — Вы даете им уйти! Быстрее! Бегите быстрее!
Все с трудом карабкались вверх по склону.
— Отлично, — пробормотал Хэл. — Они идут точно по нашему следу, как я и надеялся. — И он прошептал Эболи последние распоряжения. — Но подожди, пока я дам знак, — предупредил он.
Преследователи все приближались и приближались. Наконец Хэл уже слышал топот босых ног готтентотов по земле, скрип седла Шредера, звон его шпор. Но Хэл все ждал, пока не смог наконец рассмотреть отдельные капельки пота на усах полковника и налившиеся кровью сосуды в его выпученных голубых глазах, с одержимостью и яростью смотрящих на гребень холма; Шредер словно не замечал врагов, которые прятались прямо у него под носом.