ой более длинной, но доступной.
Несколько солдат отстали: они перезаряжали мушкеты, энергично работая шомполами и насыпая на полки порох. Шредер наблюдал за происходящим, тяжело прислонившись к скале и ожидая, пока придет в порядок его тяжело бившееся сердце и восстановится дыхание. Наконец он оттолкнулся от камня и выхватил перезаряженный мушкет у одного из готтентотов, отпихнув солдата в сторону.
— Но мы же слишком далеко? — удивился Хэл. — Почему он упорствует?
— Потому что он сошел с ума от ненависти к тебе, — ответил Эболи. — Дьявол дает ему силы и поддерживает его.
Шредер стремительно сорвал с себя камзол и, свернув его, превратил в нечто вроде подушки, которую пристроил на камень, чтобы на нее положить ствол мушкета. Он целился долго: сначала в голову Хэла, видя ее на фоне голубого неба, но потом учел дальность выстрела и передумал. Теперь мушкет метил в голову серой кобылы.
— Да он же не надеется попасть с такого расстояния? — выдохнул Хэл.
Однако в то же мгновение он увидел серебристый дымок, расцветший над дулом мушкета как некий ядовитый цветок. А потом ощутил толчок, когда пуля врезалась в ребра серой кобылы в каком-нибудь дюйме от его собственного колена.
Из пронзенных легких животного вырвался воздух. Храбрая лошадка покачнулась и села на задние ноги. Она пыталась подняться, отчаянно колотя копытами, но вместо того оказалась на самом краю узкой тропы. Эболи как раз вовремя схватил Хэла за больную ногу и сдернул со спины кобылы.
Беглецы распластались на камнях и посмотрели вниз. Лошадь катилась по склону, пока не оказалась на нижнем повороте тропы, и там остановилась, осыпанная мелкими камнями и пылью. Она лежала, слабо дергая ногами в воздухе. Преследователи восторженно заорали, и их крики эхом отдались от склонов, уносясь в мрачную глубину темного ущелья.
Хэл с трудом поднялся на ноги и быстро оценил изменившиеся обстоятельства. У них с Эболи по-прежнему оставались висевшие на плечах мушкеты и сабли в ножнах. Еще у каждого осталось по паре пистолетов, небольшой рожок пороха и сумки с пулями для мушкетов на поясах. Но все остальное они потеряли.
Внизу под ними преследователи воодушевились, видя, что судьба повернула в их сторону. Воя, как стая борзых, разгоряченных охотой, они поспешили вверх по тропе.
— Брось пистолеты и мушкет! — приказал Эболи. — Порох и саблю тоже брось, их вес тебя просто раздавит!
Хэл покачал головой:
— Они нам скоро понадобятся. Показывай дорогу.
Эболи не стал спорить и быстро зашагал вперед. Хэл держался за ним, заставляя больную ногу двигаться к цели, невзирая на боль и слабость, медленно поднимавшуюся к бедру.
На самых тяжелых участках тропы Эболи протягивал ему руку, но подъем становился все круче, по мере того как они продвигались. Беглецы уже начали огибать вертикальные скалы, что образовывали вход в темное ущелье. Теперь на каждом шагу им приходилось подниматься на следующий уровень, как будто они оказались на некоей лестнице и взбирались на отвесную стену, что падала в долину далеко внизу. Погоня, хотя и приблизилась, все еще была слишком далеко, чтобы стрелять.
— Ты уверен, что это правильная дорога? — выдохнул Хэл, когда они остановились на несколько секунд на более широкой ступени.
— Здесь все еще есть знаки Алтуды, — заверил его Эболи.
Он сбил ногой пирамидку из трех маленьких камешков, установленных друг на друга прямо посередине тропы.
— И мои серые лошадки тоже стараются. — Он улыбнулся, показывая на кучку свежего конского навоза немного впереди.
Потом он резко вскинул голову.
— Прислушайся!
Теперь и Хэл услышал голоса людей Шредера — ближе, чем во время прошлой остановки. Как будто те должны были вот-вот обогнуть скалу за спинами двоих друзей.
Хэл в тревоге посмотрел на Эболи и постарался опереться на здоровую ногу, чтобы дать отдохнуть другой. Они слышали звон сабель, задевавших за скальную породу, стук камней под ногами солдат. Голоса звучали так ясно и громко, что Хэл разбирал слова и слышал, как Шредер неустанно подгоняет солдат.
— Теперь тебе придется послушать меня, Гандвана, — заявил Эболи и, наклонившись, схватил мушкет Хэла. — Ты пойдешь вперед как можно скорее, а я их задержу на какое-то время.
Хэл пытался возразить, но Эболи твердо посмотрел ему в глаза.
— Чем дольше будешь спорить, тем больше будет опасность, — сказал он.
Хэл кивнул:
— Увидимся в конце ущелья.
Он крепко сжал руку Эболи и похромал дальше. Когда тропа уже поворачивала в само ущелье, Хэл оглянулся и увидел, что Эболи укрылся у поворота тропы, положив на камни перед собой оба мушкета.
Обогнув скалу, Хэл посмотрел вверх и увидел, что стены расщелины между горами высятся над ним на манер гигантской мрачной воронки. По бокам шли отвесные каменные стены, а росшие в их верхней части деревья с высокими тонкими стволами тянулись к свету. Они были сплошь покрыты фестонами мха и лишайником. Вниз сбегал небольшой ручей, образовывая множество маленьких заводей и водопадов, а тропа вела к этому ручью и через него, по истертым водой валунам.
Хэл, опустившись на колени, окунул лицо в первую же заводь и стал пить, задыхаясь и кашляя от жадности. Когда вода наполнила его живот, он почувствовал, как сила возвращается в его распухшую, пульсирующую ногу.
С другой стороны отвесной скалы за его спиной послышался глухой звук выстрела, и пуля явно попала в живую плоть, потому что тут же раздался крик раненого, упавшего в пропасть; крик быстро затихал и резко оборвался, когда человек ударился о скалы далеко внизу. Эболи не промахнулся, и его преследователи наверняка временно отступят. Им нужно было время, чтобы перестроиться и двигаться более осторожно, так что Эболи уже выиграл для Хэла несколько драгоценных минут.
Хэл заставил себя подняться и пошел к ручью. Каждый из больших гладких валунов становился тяжелым испытанием для его больной ноги. Хэл стонал, рычал, но гнал себя вперед, в то же время прислушиваясь к звукам за своей спиной, но ничего не слышал, пока не добрался до первой заводи, где в изумлении остановился.
Алтуда оставил всех пятерых серых лошадей привязанными к сухому дереву у края воды. Когда Хэл посмотрел мимо них на следующую крутую ступень русла, он понял, почему животные брошены здесь: они уже не могли пробираться по этой головокружительной тропе. Щель между горами превратилась в узкое горло над его головой, и Хэл ощутил укол неуверенности, когда окинул взглядом опасный маршрут, которым ему предстояло следовать. Но другой дороги не было, потому что ущелье дальше превращалось в ловушку, не имевшую выхода. Пока Хэл колебался, далеко позади раздался еще один выстрел, а за ним — гневные крики.
— Эболи подстрелил еще одного, — вслух сказал Хэл, и его голос отдался причудливым эхом от высоких скал. — Теперь оба мушкета разряжены, ему придется бежать.
Но Эболи дал ему передохнуть, и Хэл не посмел зря потратить эту возможность.
Он потащился к невероятно крутой тропе, перетаскивая больную ногу через блестящие, отполированные водой камни, скользкие и опасные, покрытые мокрыми водорослями.
Его сердце тяжело колотилось от изнеможения, он ободрал ногти до крови, но прополз последние несколько футов вверх — и добрался до края узкой горловины ущелья. Здесь он упал плашмя на выступ и заглянул за край. Он увидел, как приближается Эболи, без колебаний прыгая с камня на камень, — в каждой руке он держал по мушкету и даже не смотрел под ноги, чтобы оценить опасность валунов.
Хэл поднял голову, глядя наверх, сквозь последнее отверстие в провале, и понял, что день подходит к концу. Скоро должно было стемнеть, верхушки деревьев уже отливали золотом в косых лучах солнца.
— Сюда! — крикнул он вниз.
— Двигай дальше, Гандвана! — прокричал в ответ Эболи. — Не жди меня! Они уже близко!
Хэл обернулся и окинул взглядом круто падавшее вниз ложе ручья. На протяжении следующих двух сотен шагов он будет полностью на виду: если они с Эболи попытаются продолжить подъем, Шредер и солдаты не промахнутся, метя им в спины. И прежде чем они доберутся до следующего укрытия, их уничтожат мушкетным огнем с близкого расстояния.
«Нужно остаться здесь, — решил Хэл. — Мы должны задержать их до наступления ночи, а потом попытаться ускользнуть в темноте».
Он принялся торопливо собирать камни из русла ручья и складывать их вдоль края выступа. Посмотрев вниз, Хэл увидел, что Эболи уже находится у подножия каменной стены и начинает быстро карабкаться вверх.
Когда Эболи преодолел полпути, оставаясь полностью на виду, издали из темнеющего ущелья раздался крик. В сумерках Хэл увидел фигуру первого из преследователей. Потом последовали вспышка и гром мушкетного выстрела, и Хэл тревожно всмотрелся вниз, но Эболи продолжал быстрый подъем.
Теперь дно ущелья уже кишело людьми; выстрелы гремели один за другим, в ущелье гулко гудело эхо. Хэл рассмотрел внизу Шредера: его белое лицо выделялось среди более темных лиц, окружавших его.
Эболи добрался до верха каменной стены, и Хэл помог ему взобраться на выступ.
— Почему ты не ушел, Гандвана? — выдохнул Эболи.
— Некогда болтать. — Хэл выхватил из его руки один из мушкетов и начал перезаряжать его. — Мы должны удержать их там до темноты. Заряжай!
— Порох почти кончился, — заметил Эболи, действуя шомполом. — Осталось всего на несколько выстрелов.
— Значит, мы должны стрелять очень точно. Потом будем бросать в них камни. А после этого возьмемся за сабли, если понадобится.
Зеленые мундиры внизу открыли шквальный огонь, и мушкетные пули зажужжали вокруг голов беглецов, ударяясь о камни. Хэлу и Эболи пришлось залечь на выступе, но каждые несколько секунд они приподнимали головы и кидали быстрые взгляды вниз, на стену.
Шредер заставил большую часть своих людей стрелять непрерывно, оставив нескольких для постоянной перезарядки мушкетов, чтобы солдаты были готовы стрелять по его команде. Похоже, что самых крепких при этом он выбрал для того, чтобы те полезли на стену, а его снайперы не давали Хэлу и Эболи защищаться.