Роа тихо замурчал, подставляя пузо под неожиданные ласки своей нежной девочки. Сложив передние лапы на груди, совсем чуть-чуть выпуская когти, ягуар позволял себя гладить и чесать, не торопясь с тем, чтобы вернуться в человеческое тело.
Да, человеком он мог сделать со своей птахой намного больше, чем разленившийся котяра, который дорвался до внимания со стороны самки. Но и зверю нужно было давать развлечься. А то никакого разнообразия – охота и сон, сон и охота. Пузико можно и самому себе почесать, конечно, но это ничуть не лучше онанизма.
Это человеком можно получить многое – семью, племя, общение. Регулярный секс. Правда это скорее способ удержаться от всех тяжких – не плюнуть на всех и не раствориться в сознании дикого хищника, а оставаться личностью, пусть маленькой, но ячейкой общества. Сдерживать животное внутри себя, не поддаваясь на соблазнительную и беззаботную жизни зверя.
Роа открыл глаза и принюхался.
Подступившая тревога моментально рассосалась, стоило понять, что это только Рей. Мотнув головой, ягуар перевернулся на живот и отряхнулся.
– Я вряд ли когда-нибудь к этому привыкну, – Мег в очередной раз восхитилась, как быстро и легко Роа снова становится человеком. Было странно наблюдать, как пятнистые волоски втягиваются в кожу, как пропадает хвост, меняется все строение тела. Настоящая магия.
– Одевайся, птаха, – стоило представить, что ее прекрасное нагое тело увидит кто-то другой, у Роа сводило зубы от ревности. – У нас гости.
Рей находился минутах в двадцати от пещеры, так что мужчина не торопился.
Мег, однако, от этой просьбы напряглась.
Насколько девушка поняла, никаким оборотнем она не является. А значит, неизвестно, что они с Роа теперь будут делать. Вернее, что Роа будет делать с ней. У самой-то Мег не так много вариантов останется. От этого котика она сбегать точно не хочет. Не было ни единого желания даже на шаг отступать. Нечеловеческая, ненормальная привязанность.
– Рей идет в гости, – улавливая помрачневшее настроение птахи, пояснил Роа.
– О, так ты просто ревнуешь?
Эта мысль согрела душу в один миг.
– Очень, – признался ягуар. – Начинаю понимать Рута, который никогда и ничем не делился. Ты бы видела его в детстве. Маленький жадный вредина. Стащит себе самый большой кусок, и будет фырчать на всех, кто попробует в его сторону посмотреть.
«А теперь сам такой же», – улавливая, что запах другого ягуара становится насыщеннее, Роа прижал девушку к своей груди, готовый держать оборону против всего мира.
Рей осторожно заглянул в пещеру, опасаясь, что побеспокоит брата. Или застанет за чем-то непотребным. Картина оказалась не столь откровенной, как рисовалась в голове молодого оборотня, но все равно интригующая.
– Чем это вы тут занимались? На моей постели, – Рей на самом деле испытал облегчение. От того что добрался до этих двоих раньше, чем кто-либо из племени, от счастливых и дурашливых улыбок на лицах сладкой парочки. Двое светились изнутри. Мег смущалась, хотя Рей и не понимал – чего именно. Одетая, немного взъерошенная, ничего особенного. У Роа каменное выражение лица, чтобы без слов было понятно – разговор о «давай вернем» даже и не стоит начинать.
«Будто ты не знал, что все этим и закончится», – Рей покачал головой. И только потом заметил, что что-то изменилось. Еще раз осмотрелся, увидел пепел на месте травяной лежанки своего брата, потом перевел взгляд на девушку, которая обхватила ладонями руку Роа.
– О, да вы повеселились. Правда, Огонек? – он хохотнул, но тут же замолчал, поймав на себе недовольный взгляд старшего брата. Стоило предвидеть, что Роа попытается разбудить в своей пассии оборотня.
– Что значит «огонёк»? – мужчина насупился, понимая, что Рей не просто так это ляпнул. Опять же что-то видел, причем наверняка не первый раз. Но какого-то черта решил промолчать. – Маленький засранец…
– Что, что не так? – Мег взволнованно посмотрела на своего здоровяка, который сжал ее в объятиях так крепко, что ребра были готовы захрустеть.
– Ты знал! – Роа разрывался от желания расцеловать свою птаху и придушить мелкого, который сразу не сказал, что Мег – поцелованная.
– Ничего я не знал! – Рей был готов отнекиваться до последнего. – Поцелованных огнем не бывает.
– Ребят, вы о чем? – оборотни опять забыли, что девушка не говорит на их тарабарщине. Или намеренно выбрали другой язык, чтобы посекретничать.
– Ну конечно, значит свет и тень оборотней касаются, вода и воздух – так вообще каждый пятый, близнецы-земляки у нас в племени в том году родились. И только дух огня никогда не целует больших кошек.
Роа обхватил лицо своей птахи руками.
Все-таки оборотень. Все-так не ошибка!
Или ошибка, но несколько иного порядка…
– Так не было ж никогда, – Рей поджал губы.
– Мы просто не говорим о них, – признался Роа. – Там в общем… не хорошо всё получается.
– Я сейчас тебя покусаю, – предупредила Мег, негодуя, что ее по-прежнему игнорируют.
– Ты оборотень, птаха, – мужчина провел носом по насыщенно красным волосам.
«Самый проблемный из всех, что только можно представить…», – мысленно добавил Роа.
– Поцелованная огнем.
«Единственные, для которых дар духов становится проклятьем с самого рождения», – опять молчаливо добавил ягуар.
И как Рей мог не знать? Будущие родители в тайне молятся Природе, чтобы огонь не коснулся их ребенка. Никогда не жгут костров во время беременности, отгоняют пламенного проказника как могут: исключают из своей жизни все красное, лишь бы не привлечь внимание, стараются всячески оскорбить, заставить обойти младенца стороной.
Видимо, для Рея это просто старые глупые традиции.
«А может, маленький еще, чтобы понимать».
Роа же позволял себе украшать на праздники свое тело именно красной глиной. Но лишь потому что знал – от него еще ни одна самка котенка не ждет, так что можно не бояться задобрить духа огня.
Рей поджал губы, улавливая, с каким тяжелым сердцем брат произнес своё «мы не говорим о них». У ягуаров не бывает секретов. Молчат они лишь о смерти.
– Так что не так-то? – Мег посмотрела на младшего оборотня, надеясь хотя бы от этого болтуна получить объяснения. Разве Роа не надеялся, что она будет такая же, как они? Так почему на его лице нет радости?
Рею в ответ сказать было нечего. Он-то что знал?
Что поцелуй воды дает оборотню возможность лечить, воздуха – развиваться быстрее остальных, двигаться со скоростью ветра, так что ни один ягуар не догонит. Поцелуй духа земли подарит силу, света – способность видеть, тени – способность исчезать и оставаться незаметным.
А огня?
– Огонь наказывает своей милостью, – отмолчаться все равно не получится, так что Роа потянул птаху обратно на лежанку, чтобы она не слушала его, стоя на ногах. – Невольно, лишь потому что ребенок не в состоянии контролировать свой дар с первых дней жизни. Одно прикосновение к такому дитя, и в оборотнях просыпается все самое дикое, что в них живет. Это как огонь в твоих венах.
Который Роа ощущал прямо сейчас.
Страсть в ее чистом виде. А вот проявление может быть любым. У матери – бесконтрольное желание не отпускать, защитить. У отца – не делить ни с кем свое маленькое сокровище. И чем дальше – тем хуже. Если младенца не разорвут ревнивые родители в борьбе за право подержать, то это сделают остальные. Любой, кто хотя бы раз дотронется до малыша: другие дети – просто не контролируя свое стремление поиграть, женщины из-за ревности, мужчины из-за желания, если девочка каким-то чудом дорастет до половой зрелости. Или мать-кошка в стремлении сохранить жизнь всему племени, пока оборотни друг друга не перебьют, отравленные огнем поцелованных.
«Как ты выжила?» – Роа смотрел на девушку, на свою маленькую птаху, и пытался представить хотя бы один исход.
Это как звезды должны были сойтись?
Или девочка родилась в глуши, или вообще среди людей. Вдруг они не восприимчивы? Мать умерла при родах, или держалась, не подпуская к ребенку ни одно живое существо. Но как долго такое могло продолжаться? Или ее племя извело само себя в борьбе за кроху.
– Но мы же с тобой пытались, – Мег толкнула Роа под ребра. – И у нас ничего не получилось. С чего ты взял, что я…
– Стражи, – Рей уселся на землю. Наконец, в его голове картинка сложилась полностью. Отвратительно, когда видишь что-то и не можешь это объяснить. Хотя бы для себя. А тут как-то сразу все стало понятно. – Только аталаии умеют накладывать печати на врожденные способности.
Роа согласно моргнул. Он покрывал шею девушки легкими поцелуями, чтобы птаха не сердилась.
Мег пришла из другой страны, жила среди людей, не могла обращаться и контактировать с окружающим миром. Значит, кто-то из магов действительно приложил к этому руку. Не только заточил дар и зверя внутри ее тела, но и отправил жить в большой город, подальше от всего, что могло надломить печать.
И жила бы себе птаха спокойно, если бы не отправилась в джунгли, не встретила оборотней, не позволила бы Роа еще сильнее расшатать магическую защиту, раз стихия вырвалась наружу и обратилась настоящим огнем.
– И что теперь? Залюбишь меня до смерти? – Мег пыталась храбриться, но на самом деле ей было не по себе. Двое суток назад она была уверена, что ее жизнь перевернулась с ног на голову. И как тогда назвать ее нынешнее состояние? Родители – пусть все равно любимые, но не биологические. Какие-то жуткие стражи, что колдовали над ней в детстве, несдержанные хищники. Один из которых как раз попал в зависимость от ее «чудного» дара.
– Ты будешь против? – промурлыкал Роа, кусая птаху за плечо. – Только попроси, знаешь – я весь твой.
Ничего он ей не сделает. Не навредит. Мужчина четко это осознавал. Пусть о поцелованных огнем известно мало, но Роа был уверен, что с ним девушка в безопасности. Может, это глупая вера. Но птаху же тоже тянет к ягуару? Бездумно, бесконтрольно. Даже сейчас – она боится, волнуется, а Роа все равно улавливает тонкий аромат ее возбуждения.