Ты же днем писал, что скучаешь, а даже не спросил меня, как я провела день! Мне вдруг захотелось закричать во весь голос, что я целовалась с Бариновым, его ненаглядным Саввой! И мне это очень понравилось. Так понравилось, что уже сейчас хочу повторить!
— Кать, ну ты обиделась? — по-своему истолковал мое молчание Кальянов. — Для меня это важно, очень…
— Ну раз важно, так иди, конечно, — бросила я. — Ребятам привет!
— Да? Ты точно не обидишься? — По голосу казалось, что он растерялся, наверное, ожидал, что я буду против.
— Нисколько. Хорошо повеселиться, Паш.
И нажала на отбой. Я действительно не расстроилась, хотя и не смогла не обратить внимания на то, что он не позвал меня с собой. В конце концов, мы работаем вместе, я всех парней в пиаре «Элиота» отлично знаю…
Домой ехать совершенно не хотелось. Тишина квартиры уже угнетала, стоило только подумать о ней. Диля… Вот кому бы я без раздумий позвонила раньше, я всегда к ней приходила, когда у меня были проблемы. К ней и к Пашке. Два самых близких мне человека.
Я вертела смартфон в ладони, хотя уже знала, кому сейчас позвоню. Как и Кальянов, я не собиралась коротать вечер в одиночестве.
— Инга, привет, — выдохнула я в трубку, едва услышала звонкое «Алло» Лисецкой. — Ты где сейчас?
— Подхожу к дому, я сегодня чуть раньше сбежала с работы. Молодец, что позвонила. Поболтаем? Ты Савву нашего, часом, не убила?
От бодрого и веселого голоса Инги на душе стало чуть светлее.
— Я приеду к тебе? Можно? Заодно и поговорим. Мне есть что рассказать.
В телефоне неожиданно повисла пауза, я уже решила спросить, что не так, но Лисецкая меня опередила:
— Конечно, приезжай. Мы вдвоем? Девочек не зовем?
— Нет, давай без них. Я заскочу в кулинарию, возьму что-нибудь.
— Нет, не нужно, Кать, у меня все есть.
Я удивилась: Лисецкая в отличие от домовитой и хозяйственной Диляры никогда не заморачивалась готовкой. У нее и в холодильнике всегда было шаром покати. Когда мы собирались у нее, всегда еду притаскивали из соседнего супермаркета.
И все же с пустыми руками я не пришла — купила по дороге ее любимые пирожные. Оказалось, что зря: кухня Инги была заставлена едой, да не из супермаркета, а из очень хорошего сетевого ресторана, если верить упаковке.
— Вау! — Я не верила глазам. — Я что-то пропустила в твоей жизни?
— Нет, конечно же, нет. — Подруга потянула меня с кухни. — Спасибо за пирожные. Давай в ванную, и потом наконец расскажешь мне, как там у тебя с Бариновым переговоры прошли. Да еще и мобильный отключила.
— Ин, может, я не вовремя? Ты кого-то ждала вечером. Ну не меня же.
Лисецкая вспыхнула, засуетилась, а потом, опустив глаза, кивнула.
— И?.. — Я выжидающе смотрела на подругу, но та молчала. — Слушай, я не знала и не собиралась тебе портить свидание. Мы можем завтра поболтать — за обедом, например.
Я не хотела уходить от Лисецкой: по сути, она — единственная подруга, с которой мы не поссорились за последнюю неделю. И единственный человек, кому я могу сейчас выговориться. Но у Инги давно не складывалось на личном фронте: уже год она была безответно влюблена в Артура Саркисова, но тот едва обращал на нее внимание. Неужели она наконец выкинула этого красавчика из головы и нашла себе нормального парня?
— Ничего страшного. — Инга махнула рукой. — Я уже все отменила, так что целый вечер только с тобой. Марш в ванную, Дымова!
Мне было неловко перед подругой, но я быстро подавила в себе чувство вины — Инга, если бы очень хотела, выставила бы меня за дверь. Но она сделала выбор в мою пользу. В отличие от Олеси.
— Ну, рассказывай! И с самого начала. — Лисецкая сидела в темно-синем кресле на кухне, которое, как я хорошо знала, ночью могло превратиться в кровать. Не раз на нем ночевала.
— Сначала пообещай, что никому не скажешь то, что сейчас услышишь, — потребовала я. — Даже Диле и Лурии. Особенно Лурии.
— Случилось чего? — Инга вскинула свои золотистые брови.
— Олеська… ладно, давай по порядку… мы не ездили ни на какие переговоры! — залпом выдала я и, увидев округлившиеся от удивления глаза Лисецкой, добавила: — Мы почти весь день провели у Баринова дома.
— Что? А… Вот так сразу?
Инга из нас всех самая эмоциональная, да еще с богатым воображением, так что я поспешила объяснить:
— Ничего не было… мы просто разговаривали… как друзья.
— Да ты его мышьяком готова была травить несколько дней назад! — фыркнула Лисецкая. — Он отобрал у тебя назначение. Друзья?!
— Мы целовались… — прошептала я, и мои губы медленно расползлись в улыбке. — Это было круто.
Инга полминуты, не меньше, сидела с открытым ртом, а потом выдохнула:
— И как?! Круто целуется?
— Да, но не это главное.
— А что тогда? Ты бросишь Пашку? Свадьбы не будет? Офигеть! У тебя роман с Бариновым! А я твоему Сереженьке сегодня чуть по морде не заехала, когда он пургу начал нести. А значит, вот как…
Инга никак не могла прийти в себя. А ведь я еще много чего ей не рассказала.
— Нет у меня никакого романа с Саввой. — Я пожала плечами. — И с Пашкой все… все запуталось, у нас кризис, а тут Баринов. Неделя только, как он появился, а столько уже всего… Ты помнишь Новый год на моей старой даче?
— Ну… смутно. Подожди, это же тогда вы с Кальяновым вдрызг разругались?
— Я ему нравилась в универе. — Мысли убегали вперед, я даже не ответила на вопрос Инги. — Баринову нравилась. И он поехал тогда ко мне на дачу, чтобы со мной быть. Ты веришь в это?
Лисецкая молчала, она неожиданно серьезно смотрела на меня, потом пожала плечами и отвела взгляд.
— Ну? — поторопила я подругу, которую обычно приходилось сдерживать, настолько эмоциональной и реактивной она была.
— Я догадывалась, Кать, — выдавила из себя Инга, — то есть мне казалось, что он к тебе как-то особенно относится. А когда тебя не было рядом, ему явно было скучно. Вы так мило ругались постоянно.
— И ты ничего не сказала?! — не удержалась я. — Все видели, догадывались и молчали.
— Вообще-то Диля как-то ляпнула (мы только начали учиться), что Баринов к тебе неравнодушен, так ты ее как ребенка отчитала. Не помнишь?
— Не-а.
— Вспоминай. Нам отменили какую-то пару, мы сидели в столовке в третьем корпусе и обсуждали приглашение Баринова в пятницу в Gypsy. Юсупова тогда сказала, что это только из-за тебя, мол, Савва не позвал бы никакого из нас в крутой ночной клуб.
— Очень смутно.
— Ты ее одернула, Кать. Сказала, что Диля ничего не понимает в парнях, что Баринов тебя ненавидит, как и ты его…
— Прям так и сказала?
— Ага. — Инга взяла со стола тарталетку с крабовым салатом и отправила ее в рот. — Мы все переглянулись и поняли, что эту тему лучше не поднимать.
— А Пашка? Он был с нами?
— Кажется, да. Но вы, мне кажется, еще не встречались или только-только начали…
Уже тогда все было видно. Всем, но только не мне. Наверняка и Кальянов все понимал, но ни словом, ни вздохом…
— Не вини себя. — Лисецкая пододвинула ко мне тарелку с канапе. — Ты была влюблена в Пашку, а Савва очень своеобразно показывал свой интерес. Он каждую неделю себе подружку менял. Мне самой со временем стало казаться, что я ошиблась. Ну или ты ему нравилась просто потому, что не реагировала на него как женщина. В тебе даже не было щенячьего восторга, как во мне или Дильке. Мы Савву обожали, хотя и знали, что нам ничего с ним не светит.
— Лурия все знала. Но она не только молчала, она… Савва тогда поехал ко мне на дачу, чтобы со мной быть, а Олеська не дала.
— Припоминаю, да. — Инга смешно наморщила лоб. — Ты уверена, что Баринов тогда хотел с тобой замутить?
— Он так сказал.
— Странно… — протянула Лисецкая и, словно очнувшись, стала набирать себе еду на тарелку. — Извини, голодная как волк. Ты тоже ешь, не пропадать же добру. А сейчас чего Баринов хочет? Он же понимает, что на интрижку ты не согласишься.
— Понимает, наверное. Я запуталась, Ин. У меня вся жизнь в тартарары летит. Мне с Пашей всегда было комфортно и хорошо, но стоило появиться Баринову, так он стал меня во всем раздражать.
— Ты вообще любишь Кальянова? Какой, к чертям, комфорт?!
— Да не кричи ты так. Конечно, я его люблю, это само собой разумеется. У всех любовь разная, Ин, у нас с Пашей она всегда была спокойной, умиротворенной, что ли. Без африканских страстей с битьем тарелок и поножовщиной.
— Он никогда до тебя не дотягивал. Я про Кальянова, если что. — Инга взяла в руку наполненный почти до краев бокал. — Вы очень мило смотрелись вместе, это да, но Паша никогда не был мужиком в вашей паре. Извини за откровенность, Кать.
— То, что он не размахивает кулаками и не контролирует каждый мой шаг, не делает его тряпкой! Я с детства ненавижу властных мужчин!
— Только целуются они классно, да? — Инга громко хихикнула. Мне же захотелось отобрать у нее бокал. Или как минимум добавить в него минералки.
— Не смей никому проговориться!
— Да я молчать буду! Мы же подруги, и я очень рада, что ты наконец-то видишь не только своего Кальянова. Да и Паша вовсе не такой наивный ромашка, как тебе кажется, Кать.
— Он хороший человек. Очень хороший.
Инга криво улыбнулась, но продолжать не стала. Я же собралась с духом и выложила ей наш недавний разговор с Олесей.
— Надо же, как Викинг ей запал в душу, я и не думала, что она до сих пор по нему сохнет. — Лисецкая поджала губы. — Не ожидала такого от Олеськи. Она у нас девка эгоистичная, себе на уме, но… Что делать будешь, Кать?
— С Олесей? Да ничего. Но вряд ли ты меня с ней увидишь вместе.
— Закончилась дружба?
— Ага… — Я вздохнула. Как же не хотелось верить самой себе. Ненавижу разочаровываться в людях.
— Я на твоей стороне. — Лисецкая отсалютовала бокалом. — Она не должна была вмешиваться. Как и я.
— В смысле — как ты?
— Да… неважно. Кальянов твой очень неплохо осваивается, — перевела разговор Инга. — Мы же рядом сидим, так вот: он успел перебрататься со всем нашим отделом, в эйчаре обаял Светку Минину, ну и Диля у него весь день на посылках бегала. В общем, я смотрела на этот цирк и восхищалась Пашенькой.