Здесь только они с папой.
Потом откроются двери.
Под звуки марша невесты он поведет ее по проходу.
Сначала подружки невесты, конечно.
Лепестки белых роз, где она пойдет.
Александр будет ждать у алтаря.
А потом они опустятся на колени перед священником, пока будет петь детский хор.
– О, девочка моя, какая ты красивая. – Папа поцеловал дочь в обе щеки. – Все готово?
– Думаю, да, – нервно кивнула она.
– Что из старого?
– Ты. – Лисси сжала его руку.
Папа засмеялся.
– Я что, такой старый?
– Нет-нет, но я подумала, хорошо подойдешь.
– Спасибо, дружочек, это мило с твоей стороны, – улыбнулся папа.
– Что из нового?
– Платье.
– И оно просто прекрасно. Что одолжила?
– Э-э, да, – сказала Лисси, но не стала говорить, что именно.
Прошлым вечером Юлия достала из чемодана кружевные трусы.
Вот, нужно что-то одолжить для свадьбы.
Что, ну не могу же я…
Можешь, конечно, господи, давай уже.
– Что голубое?
– В кольце голубой сапфир, – проговорила Лисси.
– Отлично, значит, мы готовы? – спросил папа, взяв ее под руку.
И двери в церковь открылись.
80
Мунк задвинул шторы в маленькой комнате, вернулся на стул и нажал кнопку диктофона.
– Начинаем допрос Фабиана Стенгеля. 23 июля, время 12:48. Присутствуют Холгер Мунк, Миа Крюгер и подозреваемый Фабиан Стенгель.
– И мне не нужен никакой адвокат, потому что я ничего не сделал, – сказал Стенгель, наклонившись над диктофоном.
– В любом случае, – проговорил Мунк. – Вы можете в любой момент изменить ваше решение. Только скажите, и мы завершим допрос.
Мунк отклонился на спинку стула.
– Нет, я хочу дать показания, – повторил Стенгель. – Я не сделал ничего плохого.
Он потер запястья и на мгновение взглянул на стол. Психолог был одет в голубую рубашку с воротником, бежевые шорты и коричневые сандалии. Он поднял голову и посмотрел на следователей через очки в толстой черной оправе.
– Ладно, слушайте. Может, я перегнул палку с девочкой, но я не так ее понял. Вы себе не представляете, как она смотрела на меня на наших консультациях. Она меня просто раздевала взглядом каждый раз.
– Вы сейчас про Ханну? – спросила Миа.
– Да, про Ханну.
– Она должна была с кем-то встретиться на пристани, – продолжила Миа. – С кем познакомилась в Сети. Это были вы?
– Я?
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь.
– Я? – повторил он, покачав головой. – В Интернете? Что? Как вы себе это представляете? Ее нет у меня в друзьях. Ни на Фейсбуке, ни в других соцсетях.
– Значит, вы не заходили на форум и не притворялись шестнадцатилетним мальчиком?
– Что за ерунда. Зачем, ради всего святого, мне это нужно? Я уважаемый человек…
– … который спит с детьми, – добавил Мунк.
– Что? Я такого не делал. Я немного поторопился, да, но я неверно понял ситуацию, понимаете? И потом, какие дети? Возраст согласия в нашей стране ведь все еще шестнадцать? Так что даже если бы я это и сделал, хотя я не делал, это не незаконно?
Мунк придержал Мию рукой, казалось, она сейчас перепрыгнет через стол.
– Вы не думали о том, что вы, как ее психолог, воспользовались служебным положением? – спросил Мунк.
– Да-да, задним умом я это осознаю. Надо было думать раньше. А я поддался моменту…
– Моменту? – спросила Миа, уже спокойнее. – Так это не было запланировано? Знакомство в Интернете, место, время, ее велосипед?
– Понятия не имею, о чем вы говорите. – Стенгель снял очки.
Он показал их следователям.
– У вас не найдется?..
Ни Мунк, ни Миа не шелохнулись в ответ.
Стенгель протер очки краем рубашки и кашлянул.
– Повторюсь. Я не сделал ничего из того, что вы упомянули. Понятия не имею, о чем речь.
– Тогда что вы делали у терминала? Когда пришел паром?
– Выставка, – не моргнув, ответил Стенгель. – В прибрежном музее. Пионеры освоения морских ресурсов. Очень интересная. Долго планировал, но не было времени. Сегодня появилось.
Миа посмотрела на Мунка, и тот кивнул в ответ.
Хорош гусь.
Приходится выкручиваться.
Он тщательно все спланировал.
Даже позаботился об алиби на случай, если что-то пойдет не так.
– Давайте на минуту отложим Ханну в сторону и поговорим кое о чем другом, – предложил Мунк.
– Окей, – с облегчением произнес Стенгель.
– Йессика, – сказала Миа.
– Кто? – спросил Стенгель, но тут же пожалел об этом. – А, Йессика, да, конечно. Ужасная трагедия. Очень соболезную ее семье.
– Сколько раз вы с ней спали? – спросила Миа.
– Что? Я не…
– Сколько у нас свидетелей?
– Пять, – произнесла Миа.
– Которые подтвердили, что видели, как вы заходили или выходили из ее лодки в Сетервогене, – подхватил Мунк.
Маленькая ложь, но Стенгелю-то откуда об этом знать.
– Посмотрим. – Мунк склонился над блокнотом.
– Ладно-ладно. – Стенгель на секунду схватился за голову. – Ладно. Признаю. У меня были сексуальные отношения с Йессикой Баккен. Ей нравились мужчины постарше и…
– Деньги? – подсказала Миа.
– Что? Что за инсинуации?..
Мунк полистал черную записную книжку Йессики.
– 14 апреля, мистер ЛОЛ, 1500 крон, 22 апреля, мистер Лол, 1500 крон, 28 апреля, мистер ЛОЛ, 1500 крон.
Мунк показал ему блокнот.
– Мистер ЛОЛ это я, что ли? – сухо сказал психолог.
– Владимир Набоков, – прорычала Миа. – Лолита? Вы всем девочкам, с которыми спите, дарите эту книжку, или только Ханне с Йессикой?
На мгновение Стенгель замолчал, затем кашлянул.
– Это классика. Ее восхваляют критики всего мира. Она есть в списке «Всемирной библиотеки», составленной Норвежским клубом, между прочим, входит в сотню лучших и наиболее значимых произведений всех времен и народов.
– Мы не оспариваем художественные достоинства книги, – вздохнул Мунк. – А скорее пытаемся выяснить, как вы ее используете. Вы каждый раз так делаете? Посмотри, вот книжка про пожилого мужика, который склоняет к сексуальным отношениям маленькую девочку. И так можно, потому что так сказал Норвежский клуб?
– Послушайте, – произнес Стенгель.
Он снял очки и потер глаза.
– Хватит этих унизительных слов. Маленькие девочки. Дети. Шестнадцать лет? Я не сделал ничего плохого. Вообще ничего. Это свободная страна. И я могу исследовать свою сексуальность так, как хочу. В рамках закона, естественно.
Миа сделала глубокий вдох, чтобы удержаться на стуле.
– Груминг, фальсификация личности, оплата сексуальных услуг, я бы дала вам… что думаешь, Мунк?
– Немного, года два-три тюрьмы?
– Нет-нет, – возмутился Стенгель. – Это все ваши инсинуации. У вас нет доказательств.
Он указал на блокнот.
– А записи девушки? Мистер ЛОЛ, с датой и суммой?
Психолог рассмеялся.
– Это может быть кто угодно. Ни один судья не признает это уликой. А что касается Ханны…
Он наклонился к ним.
– Что она вам вообще сказала? Она рассказала, что преследовала меня взглядом? Приспустила красное платье, оголив плечо? Села близко ко мне на диване? У нее есть физические травмы или что-то, что может свидетельствовать о насилии? Нет, у вас ничего нет.
Мунку пришлось положить руку на плечо Мии, чтобы удержать ее на месте.
– У нас есть ордер на обыск вашего кабинета и дома, во всяком случае. Будет интересно посмотреть, что в вашем компьютере.
– Нет-нет, вы не можете, – покачал головой Стенгель. – Рыться в моих архивах? Это невозможно. Я обязан хранить врачебную тайну. Все строго конфиденциально. Знаете что, думаю, я все-таки возьму адвоката. Этому надо положить конец. Любой ценой. Ради моих пациентов.
Мунк нажал на кнопку.
– Подозреваемый попросил защиты адвоката. Допрос окончен в 13:06.
– Хорошо, – произнес Мунк. – Кому будем звонить?
– Мой телефон, – кивнул Стенгель на изъятый мобильный, лежавший на краю стола.
Миа подвинула его ему, вместе с ручкой и листком бумаги.
Стенгель записал номер и отдал ей бумажку.
– Сейчас вернусь. – Миа вышла из комнаты.
Мунк склонился над столом и вытащил из пачки в кармане сигарету.
– Итак, между нами, мальчиками, когда дама вышла из комнаты?
Мунк подмигнул и предложил Стенгелю сигарету.
Тот вежливо отказался и слегка улыбнулся.
– Суббота вечер? – спросил Мунк. – Вы были там или нет? Заглядывали в лодку?
– В прошлую субботу?
– Да.
– Вечером? Нет. Последний пациент был у меня днем. И я сразу улетел в Осло. Моему брату исполнилось сорок. Был большой праздник. Около пятидесяти гостей, кажется. Отлично отметили юбилей.
– Значит… в субботу вас на острове не было?
– Нет, вечером нет. У меня на телефоне полно фотографий, если вы мне не верите.
Но какого…
– Дайте мне две минуты, – сказал Мунк.
И в ярости выскочил в коридор.
81
София стояла в первом ряду хора и завороженно наблюдала за лучшим в мире зрелищем. Она поверить не могла, что это правда. Так много людей. И все в такой красивой одежде. Платья всех цветов. Только не черные, их надевают на похороны. И не белые, ведь белый – цвет невесты. Но практически всех остальных цветов. От некоторых платьев – розовых, голубых, сиреневых девочка глаз не могла оторвать. А мужские костюмы намного красивее свадебного наряда принца Уильяма. Почти у всех девочек в хоре были венки на головах, но никто не догадался сплести их из поповника. Многие похвалили венок Софии. Боже, какой красивый венок, в том числе незнакомые люди. Мужчина в сером костюме с очень необычными усами даже обратился к ней по-английски. Она мало что поняла, только wonderful[15], и, сделав реверанс, ответила ему thank you very much[16]. Церковь было не узнать. Повсюду цветы, серьезно, повсюду. Даже на образе за алтарем с Иисусом, распятом на кресте, и рыбами. Вокруг него было море цветов, а над ним буквы А и Э – инициалы молодоженов. Александр и Элизабет. Все выглядело просто волшебно. София не могла налюбоваться этой красотой, стоя посреди нее, открыв рот.