— Значит, это был ты, Белый Кролик. Это ты пришел на мою землю в поисках такой же волшебной травы и принес с собой погибель… Теперь я знаю твой запах, и найду твои следы…
Несмотря на недовольство горожан, Ага все же не отдал Игнира-Игнетту на растерзание толпе. Ведьму заковали в цепи и, погрузив в укрытый посеребренной броней экипаж, отправили в столицу, чтобы отдать под суд лично Королю.
Жизнь города текла своим чередом. Люди, привыкшие жить в страхе, продолжали скрываться за непроницаемыми ставнями домов и чертить на воротах и стенах защитные знаки. Постепенно эта тревога отступила, ведь не было больше предвещающих беды собраний и арестованных экипажей. Кареты вынужденных гостей Игнии одна за другой покидали город.
Гостиница, в которой под носом у всех скрывалась ведьма, опустела. Люди спешили оставить это место, и, поскорее собрав свои пожитки, двинуться в путь. Чтобы не создавать панику и толчею, люди Аги выпускали экипажи за ворота в порядке строгой очереди с почти получасовыми интервалами.
Егеря с собаками непрерывно патрулировали лес, отстреливая бесноватых барсуков и енотов, единственных, кто остался в живых после падения ведьминой власти. Огромные улитки и жуткие хохочущие лисы то ли погибли, то ли ушли из игнийских лесов, останки некоторых из них обнаружились там, где стояла, вернее, уходила под землю легендарная башня.
По велению шерифа, каменный колодец и подземные туннели забросали камнями и засыпали землей, а склон реки, где росли в изобилии цветы забвения, обнесли неприступной стеной. Золотую Карету погребли рядом, на берегу. Все это делалось в тайне, ведь вместе с останками великого разбойника под огромный курган легли и все его сокровища. Ага не решился забрать их, боясь гнева мертвого владельца несметных богатств.
Удовлетворенный поисками, Франц Аро торопился вернуться в Ликию. Несмотря на начальные неудачи, под конец дела пошли неплохо: о Хапа-Таваке Золотая Карета поведал достаточно, и многие догадки сыщика оправдались. Рассказ мертвеца о событиях, происходивших в Фирапонте много лет назад, также обрел иные реалии и изменил самого рассказчика. Если сначала Фиро относился к делу без особого интереса, покорно следуя приказам, то теперь в его глазах появился лихорадочный блеск свирепого азарта. Раньше ему было все равно, а теперь дело касалось его лично. Франц не знал, что именно произошло с его спутником в прошлом, но воспоминания тех давних дней, как бы абсурдно то не звучало, задели мертвого за живое.
Запланировав отъезд на послеобеденное время, Аро отравился в гостиницу, желая заплатить остатки долга за проживание и содержание лошадей. Хозяина на месте не оказалось, и не мудрено: после произошедшего люди Аги арестовали мужчину, как соучастника ведьмы. Франц был искренне уверен в невиновности задержанного: отец Игнира поведал абсолютно правдоподобную историю о том, как дал кров и работу беспризорному юноше и, чтобы не вызвать лишних разговоров и перетолков, назвал того своим сыном. Однако спорить с Агой было сложно.
Деньги взяла старшая горничная. В отсутствие хозяина она приняла руководство на себя. Франц застал ее в таверне, раздающую направо и налево указания остальным слугам.
— Возьмите, — Аро протянул ей кожаный кошель.
Пока женщина придирчиво пересчитывала монеты, Франц огляделся по сторонам. Несмотря на обеденное время, в таверне не было ни одного посетителя, похоже, после случившегося все постояльцы успели разъехаться или переселиться на частные квартиры. В дальнем углу сыщик заметил одинокую женскую фигуру.
— Добрый день, — произнес он, садясь напротив.
— Здравствуйте, — кивнула в ответ девушка, опуская глаза в тарелку с похлебкой.
— Вы, как я вижу, не спешите покидать Игнию? — вежливо поинтересовался Франц.
— Мы с Эллавией отправимся во второй половине дня. Правда, она пропала куда-то с самого утра, и я ее жду, — пояснила Таша, а то была она, бросая на сыщика недоверчивый взгляд.
— Значит, у вас есть время, чтобы передумать. После того, как вы покинули Ликию, за вами приезжали из лаПлава, а потом в город прибыли ваши друзья, — поведал принцессе Аро.
— Друзья? — девушка вздрогнула и выронила из руки хлеб, — вы сказали, друзья.
— Две юные дамы: девица и гоблинша. Они очень опечалились, узнав о вашем исчезновении. Да и госпожа Лэйла встревожилась — негоже, чтобы в ее городе гости пропадали без следа. Так что подумайте. Вы можете отправиться вместе с нами. Фиро ожидает меня у городских ворот, но я хотел переговорить с шерифом, поэтому, полчаса на раздумье у вас есть, — закончил беседу Франц, поднимаясь из-за стола и кивая на прощанье.
— Я подумаю, спасибо, — тихо ответила принцесса, провожая сыщика взглядом.
Ее сердце разрывалось надвое от безумного желания отправиться в Ликию к друзьям вместе с Фиро, и осознания того, что Учитель ожидает ее в Сибре. Она обхватила голову руками и, прижав ладони к пылающим щекам, уставилась в тарелку.
— Вам велели передать вот это, госпожа, — раздалось над ухом.
Подняв глаза, Таша встретилась взглядом со старшей горничной. Та забрала из-под носа девушка опустевшую тарелку и положила на ее место записку.
— От кого это? — удивилась принцесса, недоверчиво глядя на сложенный пополам лист.
— Ваша соседка просила передать, когда уезжала, — женщина пожала плечами, собираясь уйти.
— Уезжала? — не поняла Таша, поскорее разворачивая таинственное письмо.
— Госпожа Эллавия покинула город еще на заре, — кинула через плечо старшая горничная, направляясь к кухне, — сразу велела кучеру править к городским воротам, пока там не собралась очередь из отъезжающих…
Но Таша уже не слушала. Полные недоумения глаза девушка скользили по неровным строкам, написанным неразборчиво, с использованием давно устаревших символов и букв:
«Отправляйся в Ликию. Тебя там ждут. Но помни — у тебя есть неделя на все. По истечению этого срока ты должна прибыть в Сибр. Я буду ожидать тебя там, как и было оговорено, моя Ученица»…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Господин Никогда
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!
Черный конь мчался во весь опор в сторону степи. Всадница, едва заметная на спине огромного скакуна, толком не спала уже несколько ночей. Она спешила поскорее покинуть границы Королевства и лесные заставы. Айша могла срезать путь через Диорн, но появляться в городе лесных эльфов она не хотела. Память предков заставляла юную гоблиншу испытывать неприязнь к этим существам.
В далекие времена лесные эльфы и гоблины, живущие по соседству, отчаянно воевали друг с другом. Эти войны не имели смысла, и велись скорее из-за природной ненависти, чем из захватнических целей. Гоблины не любили леса, да и огромной степи им всегда хватало. Эльфы, в свою очередь, боялись большого открытого пространства и никогда не стали бы строить там города.
Даже окружной путь не дал Айше возможности объехать лес по границе. Когда они с Тамой спешили в Ликию, им повезло. В тот раз две молодые особы не вызвали у лесных хозяев большого беспокойства. Теперь все обстояло иначе.
Оказавшись в темной чаще, Айша принялась озираться по сторонам. Стройные ряды прикрывающих друг друга сосен рябили в глазах рыжими стволами с шелушащейся тонкой корой. В темно-зеленых кронах, скрывающих небо, таилась опасность.
Пытаясь отыскать ее наверху. Айша упустила момент, когда из-за сосновой ряби ей навстречу вышел эльф.
— С каких это пор гоблины начали разгуливать по Эголору, — произнес он, окидывая бесстрастным взглядом огромного скакуна Айши, и тут же насторожился, уловив едва заметное движение ее руки к притороченному у седла топору.
Не ответив сразу, гоблинша смерила эльфа взглядом. Обычный, лесной, светловолосый и зеленоглазый, как и остальные его сородичи. Для Айши все эльфы были на одно лицо: смазливые, тощие и высокомерные. Если честно, она почти не отличала лесных от Высоких.
В глазах преградившего путь эльфа не было привычного высокомерия, его напряженная поза и бегающий взгляд выдавали скрытую неуверенность. Внимательная Айша тут же отметила болезненную красноту вокруг его радужек. Она донесла, наконец, руку до топора и нарочито положила ее на рукоять. Эльф тут же предупредил:
— Не стоит, лучники держат тебя на прицеле.
— У меня есть все необходимые бумаги, — уверенно ответила гоблинша, не убирая руки от оружия.
— Бумаги? — не понял эльф, припоминая, что степным гоблинам, в отличие от людей, чужда подобная бюрократия.
— Бумаги ликийского гонца, — Айша вынула из-за полы замшевой бурой куртки свитки, сложенные в деревянный тубус, перевитый шнуром с сургучовыми печатями.
— Артис, что там? — раздалось из-за деревьев, а через минуту рядом с первым эльфом появился еще один.
— Гоблин с бумагами ликийского гонца.
— Надеюсь, документы настоящие? — усомнился вновьприбывший.
Не удосужившись ответить, Айша подняла руку. Эльфам хватило этого жеста, чтобы разглядеть клеймо на сургуче. Они удивленно переглянулись. Тот, которого звали Артис, кивнул:
— Проезжай.
Айша тронула коня и, оставив эльфов за спиной, пустила в галоп. Дальнейший путь через лес был относительно спокоен, девушку никто не останавливал, и вскоре она благополучно достигла родной степи.
Степь, что океан. Мирный и тихий, он катит свои послушные воды вдоль берегов, становясь вдали от них необузданным и опасным. Такова и степь. Немыслимая без движения, она колышет свою огненную траву вдоль небольших гоблинских поселений и редких дорог, отважно пересекающих ее раскидистую гладь вдоль и поперек.