— Ты… Прямо сейчас?
Мои руки опускаются на ее бедра и скользят вверх по спине.
— Я хочу заняться любовью. Если ты хочешь, — я вглядываюсь в ее лицо. — Чего ты хочешь?
Кладя руки мне на грудь, она откидывает голову назад и бросает на меня взгляд, который кажется слишком серьезным. Она говорит:
— Мы займемся любовью, Уилл.
***
Наша вылазка в город стала возможной благодаря тому, что мы прицепили фургоном за палевой лошадью Джоэла, обученной ходить в упряжи.
Когда мы выезжаем со скотного двора, Пако, запертый за забором (на данный момент), кричит нам вслед с таким несчастным видом, что Бекки предлагает привязать его за фургоном и взять с собой.
Я испытываю искушение согласиться с этим, но Бекки, расположившейся с подушками под собой и сзади, и без того неудобно, и возвращение за Пако только продлит ее дискомфорт. К тому же более короткие ноги Пако означают, что наш темп тоже замедлится.
Глядя на солнце, поднимающееся все выше в небе, уже намереваясь сжечь нас заживо, я поправляю свою изжеванную ослом шляпу (я по ошибке позволил Пако поиграть с ней, пока я любовно обслуживал Бекки) и качаю головой.
— Ему будет хорошо здесь.
Я не упускаю из виду, что рот моей пары недовольно поджимается.
К сожалению, поездка никак не улучшает ее внешний вид. Даже с подушками сиденье фургона для моей Бекки жестковато. Она массировала поясницу перед началом нашего путешествия — и сейчас откровенно сжимает ее и гримасничает.
— Езда на осле была бы мягче! — заявляет она, когда мы попадаем в особенно глубокую колею и колеса подпрыгивают.
— Как ты себе это представляешь? — спрашиваю я, окидывая ее взглядом, одетую в ситцевое платье цвета барвинка, в которое она переоделась после наших занятий любовью. Подол задран достаточно высоко, чтобы ее ноги были открыты моему взору, и это приятно отвлекает.
На мне жилет из мягкого хлопка цвета сырого угля, хлопчатобумажные брюки того же цвета и рабочая рубашка цвета мака. «Я выгляжу просто великолепно,» заявил я перед нашим отъездом. «Почти так же хорошо, как ты,» сказал я Бекки и увидел, как несколько областей в ее мозгу заиграли красками.
— Мать Иисуса ведь справилась, — указывает она. — А Пако хотел в город.
— Даже если бы ты не была тяжела, для твоей безопасности нам нужно будет найти для тебя более надежную задницу, чем Пако, — задумчиво бормочу я.
Бекки резко смотрит на меня.
— «Придется»? То есть ты рассматриваешь это всерьез?
Я пристально смотрю на нее.
— Если ты выражаешь потребность, мой долг как твоей пары — предоставить то, что тебе требуется.
Она на мгновение заглядывает мне в глаза, выражение ее лица странное.
— Мне не нужен осел. Мне неудобно, поэтому я жалуюсь.
— С моей точки зрения, у тебя есть законные основания для жалобы.
Мы наезжаем на очередную кочку, и она застывает, морщась.
Я чувствую, как выражение моего лица становится жестче.
— Думаю, в конце концов, это может быть необходимо.
Неожиданно Бекки кладет руку мне на плечо. Когда я в замешательстве смотрю на нее сверху вниз, она раздраженно выдыхает, протягивает руку и обхватывает меня за шею — и тянет вниз.
К своим губам.
Она целует меня.
Просто прикосновение губ, а затем она пытается отстраниться.
Схватив ее за гриву, я чувствую, как приподнимаются обгрызенные поля моей шляпы, прижимаясь к ее лбу, когда я углубляю наш поцелуй.
…Пока мы не наезжаем на очередную кочку, которая заставляет ее взвизгнуть мне в рот.
— Хватит! — я рычу, отворачива нос к ее щеке, чтобы не повредить хрящи на ее лице. Затем перетаскиваю Бекки и все ее подушки к себе на колени.
Задыхаясь, она пытается ухватится, как будто падает.
— Я держу тебя, — успокаиваю я ее, поглаживая рукой по боку. Я располагаю Бекки так, чтобы она была спиной ко мне, рукой осторожно обхватывая ее живот. Другая моя рука закреплена на ее бедре.
Она замолкает. Хотя мои ноги — твердый металл, прикрытый подушками, они принимают на себя основную тяжесть удара при следующем толчке, и Бекки трясет не так сильно.
— Спасибо, — шепчет она. И, к моему удивлению, похлопывает меня по руке, пока я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты молодец, Уильям Фредерик Коди.
Ошеломленный, я говорю ей:
— Я так рад, что ты меня похвалила. Спасибо.
Оглянувшись, чтобы лучше видеть мои глаза, Бекки серьезно говорит мне:
— Ты действительно хороший человек, ты знаешь.
— Теперь знаю, — отвечаю я ей.
— ХИИИИИИИИИ!
Мы с Бекки оба подпрыгиваем. Но Бекки взволнованно хлопает меня по руке и спрашивает:
— Это Пако?
— Если это не так, то за нами гонится сумасшедший осел, у которого, как и у него, мозги склонны к озорству, — сообщаю я ей, поворачивая голову, чтобы оценить, откуда на нас ревет животное. — Он движется на удивление быстро. Он доберется до нас буквально через мгновение.
И он это делает.
Он догоняет фургон и вопросительно тянет к нам свою бархатистую морду.
Бекки услужливо наклоняется и нежно касается его носа.
— Ты самый милый, — говорит она ему.
Я не так в этом убежден.
— Тебе не кажется, что нам нужно увидеть больше ослов, прежде чем ты сможешь решить, какой из них самый симпатичный?
— Ты прав! — заявляет Бекки, выпрямляясь и снова устраиваясь у меня на коленях. — Мы должны посмотреть на многих из них.
Когда она ерзает, устраиваясь поудобнее, мои мысли путаются, и я ловлю себя на том, что соглашаюсь с ней, борясь с невовремя нахлынувшим возбуждением.
— Мы посмотрим на многих из них. Если ты этого хочешь.
— Ты очень хороший человек, Уилл, — мягко говорит мне Бекки.
И по причинам, которые я не могу понять, у меня щиплет в глазах, а в груди становится тепло и тесно.
— Спасибо тебе, Бекки. Ты самый лучший друг.
Бекки замолкает, и я сразу же встревожен, когда мне кажется, что она пытается отстраниться от меня, но затем наш фургон наезжает на большой камень, и она падает мне на грудь.
Крепче обнимаю ее, стараясь не давить на живот, и целую в макушку.
Она прижимает мою руку к себе и утыкается в нее лицом до конца поездки в город.
ГЛАВА 13
СКОБЯНЫЕ ИЗДЕЛИЯ, ПЕЧИ, ЖЕСТЯНАЯ ПОСУДА «БАУГЕР И ГАРИСОН» — гласит вывеска над обшитым вагонкой зданием.
Деревянный сайдинг выветрился, выгорел на солнце до такой степени, что доски напоминают плавник17. Здание непритязательное, в длину больше, чем в ширину. Его фасад усеян множеством окон, как и у домов, тесно пристроившихся по обеим сторонам.
Мы на другом конце города от конюшни, рядом со зданиями, на которые я в первый визит даже не обратил внимания. Теперь я разглядываю их с любопытством.
«АПТЕКА УИЛЛА К. СТЕЙНСБИ» — гласит вывеска магазина по соседству. Буквы на вывеске магазина на другой стороне нарисованы выше и шире, чем на любой другой в округе, и буквально кричат: ПЕКАРНЯ «ЧЕРНЫЙ ЯСТРЕБ».
Лично я удивляюсь, чем они настолько обеспокоены, что сделали вывеску такой большой, если запах свежей выпечки пропитывает всю улицу.
— Мы можем припарковаться здесь, — говорит мне Бекки, указывая на коновязь перед пекарней, скорее всего, потому, что почти все остальные места заняты различными лошадьми.
Как только лошадь Джоэла тянет наш фургон на парковочное место, я неохотно возвращаю Бекки на скамейку рядом и осторожно сажаю ее. Затем вылезаю из фургона и закрепляю лошадь Джоэла, привязывая поводок прекрасной кобылы к столбу.
Пако выходит из-за фургона и подкрадывается к Бекки, чтобы его погладили. Когда я заканчиваю свое задание и поворачиваюсь к нему с намерением привязать его к повозке, он разворачивается и убегает от меня, ни с того ни с сего ведя себя как дикий осел.
Вздыхая, я помогаю Бекки спуститься с фургона. Взяв ее за руку, я направляюсь к пекарне, на витрину которой Бекки бросала задумчивые взгляды.
Она немного медлит, вопросительно глядя на меня.
— Ты не собираешься его ловить?
Бросив испепеляющий взгляд на нашего придурка, я качаю головой.
— Кто-нибудь другой заберет его, Уилл, — беспокоится она.
Мое сердце трепещет, когда я слышу, как она снова использует эту сокращенную версию моего имени.
Но слова едва успевают слететь с ее губ, как на середину пыльной улицы выходит джентльмен, снимает шляпу и машет ею Пако.
— Тпру-у! Тпру-у! Ку'Босси!18
Я бросаю озадаченный хмурый взгляд на Бекки.
Она фыркает.
— Так фермеры называют своих коров. Это сокращение от «Давай, Босси», — ее брови приподнимаются. — Могло бы сработать для осла, которого держали в поле с коровами.
Мы оба снова смотрим на Пако.
Его уши прижаты. Издавая ржание, он пинает приближающегося человека. Когда это не дает ему желаемого пространства, Пако разворачивается, чтобы догнать его, зубы травоядного опасно сверкают.
— Должно быть, его не держали с коровами, — замечаю я.
Мужчина отбегает в сторону и ныряет за ряд бочек, которые грузят на ближайшую телегу.
Пако наносит последний удар ногой в его сторону. Усилие от этого удара заставляет его пукнуть. Как будто он знает, что это считается неприличной функцией организма, и ему приятно выпускать газы, он виляет хвостом и продолжает пердеть, галопируя по улице.
Бекки прикрывает рот рукой.
— Ослы — странные существа, — размышляю я.
Размахивая шляпой в знак капитуляции перед нашим убегающим ослом, зевака, пытавшийся его поймать, отходит от бочек, отряхивается и уходит прочь.
Я похлопываю Бекки по руке, лежащей у меня на локте.
— Я был бы удивлен, если бы Пако позволил себя поймать. И если кому-то действительно удастся схватить его, я был бы еще больше удивлен, если бы они смогли успешно удерживать его в течение какого-либо периода времени.
Бекки наклоняет голову, без сомнения, вспоминая, сколько раз Пако сбегал из каждого стойла и загона, где мы его оставляли.