мёд в флягах. Это мои личные запасы. Брал лучшее. Что дальше? Из схрона забрал «Шторьх», тут он нужен, полетал вокруг, нашёл немецкий обоз, лошади спали на лугу, повозки стояли, больше сорока, немцы в домах села спали. А у меня снова тринадцать тонн свободного. Повозки хорошие, по триста пятьдесят килограмм весят где-то, грузовые, вот и убирал. Самолёт чуть в стороне стоял, ожидая. Брал двадцать штук, и по два коня к каждой, они пароконные. И на «Шторьхе» к тому лесу, куда наш отряд шёл. Там выгрузил всё на опушке, и обратно к немецкому обозу. Забрал оставшееся, выгрузив там же. Причём подлетая к месту посадки, глушил мотор чтобы тревогу не поднять его работой. Тихо было, когда приземлялся. Потом отбегал подальше, достав самолёт из почти пустого хранилища, и там взлетал. Вот так закончив с обозом, сорок две повозки, дальше снова на склады. Тут уже чисто брал для отряда. Медикаментов побольше, три тонны. Двадцать два столитровых котла, больше не было, пятнадцать поварских комплектов инструментов, припасов, крупу, консервы, чай, двадцать санитарных палаток, двадцать взводных, две зенитных установки счетверённых пулемётов «Максим» на треногах, десять станковых пулемётов и боеприпас. Снова полный.
Так вернулся к лесу, на рассвете, и стал осваивать повозки и лошадей. Запряг шесть повозок и караваном к нашим. А те медленно шли из-за раненых, так что опознались, как раз к лесу подходили. Не передать как те рады были транспорту. Я Гаврилову уже доложился. Кстати, Потапов остался у бункера, будет стеречь тех что покинул его последним, и следующей ночью следом за нами. Вот и описал майору что добыл на складах, украл из-под носа у немцев. Так что довёл до добра. Врачи принимали медикаменты и палатки, тридцать повозок, они им уходят. Возниц искали. Причём четыре станковых «Максима», и две повозки, отжал себе. Обещал ещё добыть. А я сейчас нашей ротой командую. Один из взводных среди раненых, по сути он командир, на своих ногах всего семь бойцов от роты осталось, ещё сорок два ранеными, из них семь младших командиров, я постарался найти их и так разместить, чтобы при роте были. Под моим приглядом. Тут же жена моя за ними ухаживала. Один котёл мне, остальными Гаврилов распоряжался. Вот так в этот крупный лес ушли и встали на берегу речки, что через него протекала. Я сразу спать лёг, уже рассвело, нагишом, Дина стирала всё, и мою форму и своё, а потом ко мне под бочок. У меня шинель расстелена, а сверху одеяло походное, немецкое. Та в платье, единственное чистое у неё. Остальное постирала и развесила. Даже портянки мои. Да тут все мылись и стирались. Я мыла ящик тоже привёз, мигом ушёл. Дина дважды мылась, и я тоже не без удовольствия это делал. Знаете, приятно спать чистым, на свежем воздухе, даже обнажённым. А что, всё сушится, даже исподнее. У меня есть запас, но в хранилище, так просто не достанешь. А рядом жена ротного спала, с сыном. Я ей велел рядом со мной держатся. Мол, жену скоро отправлю на родину, и её заодно доставлю.
Как проснулись, завтрак готовили, я сразу на пяти котлах, к остальным женщин приписали, нарезав круг задач, и дав список кого к их котлам прикрепили. А поваров, кроме меня, всего двоих нашли, вот и разбавляли женщинами, чтобы все котлы задействовать. Народу много, всех кормить нужно. А некоторым раненым особая диета нужна, туда опытных поваров и направили. И да, я армейский повар, у меня и корочки есть, сделал пока в Крепости служил. Да и водительское удостоверение, включая на управление тракторами и гусеничной техникой, теперь имею. Припасов хватало на завтрак, даже на обед. А вот на ужин вряд ли. Если хватит, то будет скудным. А проснулись мы ближе к полудню. Подъём объявлю в два часа дня, в принципе хватило выспаться. Дину сразу пристроили к делу, её уже считали состоявшимся медиком, та в постиранном халате, пусть также в пятнах, бегала, выполняла поручения, а как завтрак был готов, та с двумя медсёстрам и одним врачом к моему котлу была приписана, так что и роту свою покормил. По очереди, на всех всего два десятка красноармейских котелков было и два трофейных немецких, но вот пришёл. Сто пятьдесят человек покормил. Пока нас не искали, что радует, а так я закончил со своими обязанностями, составив списки того, чего не хватает моим подопечным, а это те самые сто пятьдесят человек приписанных к котлу, нашёл и отозвал Гаврилова, и доложился что успел сделать:
— Товарищ майор, у меня все накормлены, все довольны. Медикаменты есть, две взводные палатки поставили, раненые уже в них. Списки необходимого составлены. Я на одном из складов награды советские нашёл, медали и ордена. Тысяча двести медалей и пять сотен орденов. А вы, как старший командир, вполне можете ими награждать. Сами наградные книжицы в комплекте тоже идут. А тут у нас вон сколько героев. Как на это смотрите? У меня и рапорты написаны за каждый день и наградные на многих бойцов роты, начиная от ротного, Хайруллина. Он ещё по моим просьбам начал оформлять их, до последних дней. Всё сохранил. Врачей обязательно орденами. Падали от усталости у операционных столов, но спасали жизни парней. Заслужили.
— А как? У меня ни печатей штаба полка, ни писчих принадлежностей, ничего нет.
— А у меня есть, моего полка. Но какая разница? Вы вполне можете ими пользоваться. Всё законно.
— Хм, передашь всё моему заму, капитану Алексееву, и рапорты тоже, я подумаю.
Найти начальника штаба Алексеева, хотя тот ранее был замом по хозяйственной части инженерного полка, труда не составило. Дальше три вещмешка с наградами и наградными книжицами передал, рапорты, и писчие принадлежности. Ну и печати. Самое важное, знамя погранотряда. Вот это вызвало если не шок, то близко. Все командиры собрались посмотреть. И Кижеватов прибежал. Знамя их отряда. На радостях тот даже обнял меня. Да так, что захрустели кости, хотя сам ранен трижды, пусть по касательной, одно ножевое, но даже звука не издал. Как-то больно яркая реакция. Удивлён. Как долго меня благодарили, похоже эти знамёна значат куда больше чем я думал. Ну я до этого по службе их не касался. Тот эпизод на Финской вывернул в свою пользу, да и там я такой радости не заметил, а тут серьёзно так благодарили. Ну и вручили списки чего необходимо. Меня Гаврилов назначил главным снабженцем. Вон уже свой обоз и серьёзное вооружение есть, бойцы пулемёты и зенитки осваивали, значит ещё смогу добыть. Это ещё не закончили их писать, предварительные пока только. Я в свои списки включил. Ладно, те продолжали составлять, я же пообщался с Гавриловым. Тот как раз вернулся. Инспектировал лагерь и посты охраны вокруг. Пограничники осуществляли дальнее патрулирование чтобы нас врасплох не застали. Так что проверил своих, скоро закладка блюд для обеда, снова отозвал майора, и мы с ним прогулялись. Я в чистой форме, с наградами был, даже вычистил фуражку щёткой, и сказал:
— Нас тут обнаружат. День, два-три и блокируют. Уходить нужно.
— Знаю. Обоз нужен больше. Хотя бы ещё сто повозок и телег, чтобы вывезти раненых и имущество. Часть на себе бойцы понесут.
Тот знал о чём говорил, руку на пульсе держал. Плюс сформировал подразделения. Средних командиров вышло двенадцать, ещё восемь ранеными, тот создавал три батальона, и несколько отдельных подразделений. Чтобы командиры были, чтобы всё держали под контролем. Вот моя рота вошла в батальон Потапова. Тут в основном бойцы нашего полка, около двухсот, и пришлые из нашей дивизии. Да, майор тоже понимал, что задерживаться не стоит, немцы поймут, что крепость опустела. А раз никого нет, то как-то уйти смогли и будут искать. Пока самолётов, что ведут разведку, мы не видели, но уже начали принимать меры маскировки, всё под деревьями. Костры бездымные. Скоро и самолёты загудят моторами. Нас будут искать, поэтому двигаться будем ночью, а днём отсыпаться в каких лесных массивах. Тот с этим со всем согласен был, хорошо поговорили. Карта местности у майора была, трофейная, тот решил прикинуть каким маршрутом идти. На трассу Брест–Кобрин понятно выходить не будем. Тут хватало полевых дорог, напрямую пойдём. И да, двинем на Пинск, смог я его уговорить. В принципе тот особо и не возражал. Я же пообещал добыть повозки для обоза и припасы, дня на три на всех. Дальше приготовил обед, котёл и два ведра, над углями были, покормил, и оставив помощников отмывать котёл и вёдра, скоблить, сам залёг спать. Часа четыре у меня есть, там стемнеет, и дальше работать, всю ночь. Эту ночь мы тут постоим, а вот следующей двинем прочь. Гаврилов уже приказал пограничникам Кижеватова начать разведку трассы будущего движения этой ночью и им работа была. В основном где посты, какие переправы, проходимы ли. Пусть работают, каждому каждое.
Как стемнело, меня поднял дежурный по лагерю, он же передал обновлённые списки, с дополнениями, так что собрался и рванул к опушке. Один, от помощников я отказался. По пути приметил супругу. Совсем осоловела от усталости. Та сидела со вдовой ротного, держа на руках их сынишку, укачивала. Они о чём-то общались. Я на миг замер рядом, чмокнул в щёчку жену, сунул ей в руки кружку полную молока, и сладкую булочку с сахарной пудрой. Ну и дальше побежал. Только шепнул им, мол, у меня работа на всю ночь, ложитесь спать, меня не ждите. А так это последняя булочка, сколько не экономил, но запасы, добытые в Ленинграде, подошли к концу. А я, не смотря на свою хомячную натуру, всё раздал. Ситуация в Крепости такова, что там я стану распоследней сволочью, если что зажму. Потому и делился. Вздыхал, когда бойцы с других укреплений пребывали с ёмкостями для воды и вещмешками, и выдавал. За то время что мы в Крепости пробыли, весь хлеб ушёл, а я ведь и в Бресте пополнял. Понемногу, но делал это. Ещё до войны. А тут раздавал. Бойцы воду получали, в вещмешки хлеб убирали и консервы. Все шпроты так ушли. Вообще не осталось. Только у нас кормили горячим, некоторые бойцы хвастались что их ко мне отправляли как в награду. Я всегда горячим кормил, поэтому желающих нас посетить, хватало. Даже Гаврилов не пустой уходил. Потому мои запасы так быстро и улетели, но и голода сильного не было. На других укреплениях, у меня бойцы как положено питались. Командиры, включая военврачей, получали положенный продпаёк сверху. Вроде сливочного масла, кусочка колбасы или сыра. Ни разу сбоя не было. И сейчас те командиры, что к моему котлу приписаны, получают. Остальные теперь не моя проблема.