А нет, моя. Я же снабженцем стал. Так и сладости ушли, детей в катакомбах хватало. Впрочем, меньше хомяком я не стал. Да взять те же ордена и медали. Отдал всё. Да не всё. Округлил. Осталось то что сверху. Это тридцать семь орденов, шестнадцать медалей «За Отвагу» и двадцать две другого типа. Ко всем наградные книжицы, понятно. Просто не сдержал хомячной натуры. В будущем пригодятся. Да пусть будут. А так я правду сказал. Оттого что скопил до войны, у меня на данный момент из припасов только одиннадцать половинок говяжьих туш осталось. Это всё. Свежие припасы это уже добытое в военное время. Поэтому Дина, не удивилась тому что я ей дал, сразу делить стала, не раз получала перекусить. Хотя конечно многие задавались вопросом откуда у меня столько дефицитных продуктов. Особенно молоко свежее или масло. Я же на все вопросы только улыбался. Пусть спасибо скажут, что есть. Кстати, вполне слышал слова благодарности, что шли от души. Приятно. Ещё, не совсем правду сказал, что в боях на укреплениях я не участвовал. Ну в нашей казарме боёв не было, не дошли те до неё, мы не давали, не сдавали укрепления, отбили назад что в первый день потеряли, а вот в укреплениях я повоевал. Я же носил воду, если безопасно и обстрела нет, то днем, но обычно утром до рассвета и вечером после заката. В ином случае потеряю переносчиков. Да и терял. А тут с бойцом принесли термосы, и как раз атака. И не уйти, пришлось поучаствовать. Тогда погиб командир, что тут командовал. В первую атаку убили. Вообще немцы редко такие мощные штурмы устраивают. На этом укреплении, например, было тихо три дня. Расслабились, хотя конечно постреливали, то из пушек, то из пулемётов.
Пришлось мне командование принимать. Ещё две мощные атаки отбили, немцы особенно сумасшедшие потери понесли, когда мы без экономии их встретили ручными гранатами, в основном из моих запасов. Они там половину роты потеряли за весь день. Там был случай, в «ДОТе» рукопашная шла, меня прижал к полу здоровый такой немец, на две головы выше, душил своим карабином. Нет, я мог бы его убрать в хранилище, но с какого-то рядом Дина оказалась. Сканер показал. Нет, видел причину, с ещё тремя женщинами несла носилки, забрать раненых, тем более миномёты не работали, своих боялись задеть. Мне интересно стало, что жена дальше предпримет, вот и отслеживал, борясь с немцем. Здоровый лось, успел ему две пули из «ТТ» всадить в грудь, там затворная рама в заднее положение ушла, дальше тот налетел на меня, сбив с ног и душил. Рядом с матом шла драка, пять моих бойцов и ещё семь немцев. Жена у меня умница, говорю же характер есть. Та первой забежала, сначала растерялась, но уроки что я ей давал дали о себе знать, та из гранатной сумки на боку достала оружие, что я ей выдал и выстрелила в немца, что меня душил. Попала ему в шею. И руки убрать нельзя, тот всей массой навалился, гортань бы раздавил. А то и шейные позвонки сломал. Тот вздрогнул, обмяк и я столкнул его с себя. А тут жена, расстреляв оставшиеся патроны по немцам, я присоединился, перезарядив пистолет, там три бойца моих в живых осталось, схватила противотанковую гранату, привела её к бою и выпихнула в бойницу, где ещё собралось с десяток вражеских солдат. Тех здорово разметало, но и супруга лёгкую контузию получила. Я потом убрал лекарским амулетом.
Всё это видел Гаврилов, что привёл подкрепление. Даже похвалил ту. И сразу прогнал, как те медпомощь оказали, раненых унесли. И да, в катакомбах я в своей форме был, с наградами, как с иголочки одет, а когда на укрепления ходил, переодевался в сменку. А после того боя ту на выброс, вся в крови и в разрывах. Я потом ещё часа два на том укреплении командовал пока Потапов замену не прислал, так что было что вспомнить. А пока, отбежав километра на четыре, достал «Шторьх», мотор у того ещё работал, в кабину, и взлетев с полевой дороги, полетел на поиски обозов. Это сейчас самое необходимое. Хотя самые острые вопросы я ещё прошлой ночью закрыл.
— О, никак лошади, — пробормотал я уже через двадцать минут полёта.
Вообще в этих краях обозов было мало, они работают в ближнем тылу передовой. На дальние расстояния есть грузовики. То, что я прошлый обоз нашёл на окраинах Бреста, то это чистое везение. Повозки входили в обоз гаубичного дивизиона на конной тяге, что явно из Польши перебрасывали на фронт. Причём своим ходом. Потому и говорю, что везение. Орудия не тронул, а вот обоз забрал, освободив от груза. А тут лечу в сторону Кобрина и обнаружил лошадей, да много, но понял, что это не то. Табун куда-то гнали, заночевал тут на лугу. Телег или повозок рядом нет, потому и не заинтересовал. Правда дважды совершал посадку. Видел множество брошенного вооружения, амулет ночного виденья здорово помогал, да и дальнего совместно с ним, и рассмотрел в первый раз три армейские телеги, из наших, уставшие лошади до сих пор запряжены. Сбегал и прибрал. Ездовые потом подлечат, те явно не в порядке. Потом в другом месте шесть верховых, у четырёх сёдла сползли под живот. С кем бы поспорить что кони из кавалерийской дивизии? Поймать удалось пять, шестую морковкой приманил. На запах видимо, ночь то тёмная. Всех прибрал. Дальше полетел. А вот у Кобрина повезло найти то что нужно. Сбегал и прибрал табун в сотню голов. Шучу, у меня столько места не было. Где-то около сорока коней. Дальше к тому лесу где наши, на подлёте заглушив движок, так что, моё прибытие осталось незамеченным наблюдателями. Выложил всё что добыл, верховых привязал к тем трём телегам. Отбежал, и снова к Кобрину полетел.
Ещё две ходки сделал, остатки табуна привёз и плюс восемь грузовых повозок из первых. Там к слову и немецкие и наши телеги. Видимо трофеи. Ну и ещё две ходки. Сотни не будет, но восемьдесят семь повозок и телег доставил, плюс шесть пролёток. Сбегал к лагерю, поднял дежурного, нужно срочно забирать добытое, тот поднимал всех ездовых, тех кто разбирался, плюс с полсотни бойцов, в прикрытие, и на поле. Ну теперь это их дело, а я, отбежав, полетел к складам у Бреста. Так оно быстрее. Чёрт, сколько времени потерял, а летом как раз ночи очень короткие, поди успей. А на складах я задержался, поди найти всё необходимое, однако, когда светало, как раз перебрался через ограду и на мотоцикле, тот что одиночка, он стоял на подножке, ожидая, рванул прочь. Понятно всё я по спискам не нашёл, точнее закончил, когда места в хранилище не осталось. Было на пять тонн продовольствия, остальное это боеприпасы, форма, у многих она в негодность пришла, шинели, плащ-палатки. Ну и ложки с котелками. Одних сидоров семьсот штук. В общем, по спискам на треть потребности закрыл. Вернулся, даже въехал под тень леса, бойцы на посту опознали, на опушке у дороги с «Максимом» стояли, и дальше. По пути выложил всё добытое, тут до лагеря с полтысячи метров осталось. Там прибрал мотоцикл, теперь было куда. Устал, не передать как, но переодевшись, я в комбинезоне танкиста был, издали не понять чей, потому при свете утра в нём и ехал. Оно так безопаснее. Так что поднял Алексеева, по лагерю подъёма ещё не было, тот поднял всех помощников, и дальше принимали то, что я добыл. В основном форма, обувь, котелки и вещмешки. Шинели и плащ-палатки вперемешку. Патронов немного, а припасов вот пять тонн. Так что тот принял, дальше выдавать всё сами будут, командирская форма и фурнитура тоже были, а я отдыхать. Дина ещё спала, мы тут же прошлую ночь провели, так что пристроился рядом и сам уснул, накрывшись новой плащ-палаткой. Эту себе взял.
Да, этой же ночью прибыл отряд Потапова, что теперь нашим батальонном командует. Ему уже сообщили. А от бункера, через который мы Крепость покинули, дождались ночи и двинули. Причём привёл больше народу, чем ожидалось. Почти четыре сотни, а мы две ждали. Их покормили уже, тоже спали, под утро дошли. Также обоз что я доставил, только под утро закончили осваивать. Некоторые лошади в плохом состоянии. Это те что я нашёл. Ими тоже занялись. Сейчас всё укрыто под листвой этого леса. И да, бойцы Кижеватова тоже не зря бегали, трёх коней привели, и советскую походную кухню, нашли брошенную, в кустах стояла. Кухню за медиками закрепили, чтобы готовить на ходу и кормить раненых. Мне об этом всём дежурный по лагерю рассказал, пока Алексеев умывался. Так что дело шло.
Спал я, не смотря на шум вокруг, просто отлично. Тут глубокая тень, лучи солнца почти не достают до земли, густой ельник языком выходил к реке, тут моя рота и разместилась. Готовил завтрак и обед не я, назначил тех что заменили, припасы выдали. Так что потянувшись, сел, вещмешок под головой как подушка была, рядом сидор жены, моя шинель и вещи вдовы ротного. Ничего, накинул на шею полотенце, а то в одном исподнем был и на речку, где стояли задорные крики купающихся. В основном гражданских, потому как все бойцы, по факту ранены были, а мочить повязки им запрещалось. Мылись, намочив полотенце, и вот протирали тело. Кстати, я и полотенца армейские привёз пятьсот штук. А то что добытое мной распределяли, это видно, многие щеголяли в новеньких красноармейских шароварах или гимнастёрках. Один боец так вообще полностью в новой форме был и сапогах. Вещмешки, котелки красноармейские, я их шесть сотен привёз, ложек так с тысячу, тоже видимо выдали.
Ну и ладно, для того и добывал. Вот так искупавшись, минут двадцать плавал, много детей купалось, дальше выбрался, и в ёлки. Там выжал нательное бельё, и пока то сохло на моём теле, общался с ранеными бойцами и командирами роты. Жена прибежала, ей сообщили что я встал. Правда пообщаться не успели, только крепко обняться, прибежал посыльный, меня Гаврилов видеть хотел, видать тоже узнал, что я встал. Кстати, спасибо что не будили, дали отдохнуть. Я оценил. Так что быстро собрался, ремень с подсумками, винтовку за спину, официально у меня другого оружия и нет. А там майор поблагодарил, что смог доставить немало нужного. Конечно ещё много что необходимо, но они и этому рады. А тот обрадовал, через час официальная часть награждения. Штаб весь день работал, в спешке, но всё подготовили, так что включился в дело. А через час действительно почти весь лагерь построили, гражданские стояли в стороне, наблюдали с интересом. То, что сейчас награждение будет, уже всем известно было, потому б