больше не увижу. Комиссар написал справку, описав что я отбил у немцев и вывез, даже оружие. Всё это на сборный пункт, там распределят.
А тут меня, сидящего на скамейке, под мощными струями воды, схватив за ноги, резко выдернули, лицо водой залито, тряс головой, и глаза в воде, но услышал удовлетворённый голос:
— Попался.
Отреагировал я всё же сразу, рассмотрел три силуэта, поэтому подбив ногами ноги ближайшего, тот на меня рухнул, в правой руке тут же появился «ТТ», и я открыл огонь. Ещё этот на мне возился, истошно крича, как что чую все пули в молоко ушли. Так что перемогавшись, прижал ствол к виску какого-то бойца, начал нажимать на спуск, но затвор в заднем положении, отшвырнув того в сторону, быстро перезарядил оружие, и тут же убрал его, завернув руку за спину. В душевые ворвались двое, с оружием в руках. Сержант и ещё один, на вид сухие, капель на форме нет, а эту тройку я точно окатил. В углу рыдал какой-то боец, кажется тот обделался, запашок был, а сержант спросил:
— Что тут происходит?
— Нападение на меня. Вот этот и ещё двое, убежали, должны быть мокрыми, я их водой окатил. Схватили за ноги и вытащили. Что-то сделать хотели, не знаю, я с передовой и отреагировал. Этому ноги подбил, и из пистолета пытался остальных поразить. Этот на мне шевелился, прицел сбил. Жаль, двое других сбежали.
Сержант, изучая пробоины в стене, гильзы на мокром полу, протянул руку:
— Оружие.
— А ты найди.
Не нашёл, только воду выключил. Тут он обернулся и удивлённо спросил:
— Ты что делаешь⁈
А я как раз задрал голову напавшему на меня, и клинок, тяжёлый, от кузнеца, прижал к шее. Строил себе репутацию отморозка. Ясно же что бойцы местные, что им нужно не знаю, так пусть другие бояться ко мне лезть. Мне жуть как не понравилось это внезапное нападение.
— Горло и шею вскрыть. Я всегда так делаю с теми, кто на меня нападает. С две сотни немцев это бы подтвердили, если бы живыми были.
Боец, которого я держал, ещё больше взвыл.
— Отпусти.
Я отпустил, убрав нож за спину, где и прибрал, сержант снова не нашёл. А я сказал:
— Сержант, я же всё равно его найду и голову ему отрежу. Все кто на меня нападает, мне враги в какой бы форме те не были. Дело принципа.
— Ну-ну.
Тут и командиры набежали, уже сообщили, я как раз одевался, так что связали руки сзади и на гауптвахту. Нары были и даже свободное место, так что лёг и вскоре уже спал. А разбудили вскоре, думаю. Не знаю, часов нет, забрали при описи. Я сел на нарах, рядом конвоир-охранник, у дверей знакомый комиссар стоит, явно не в духе, а рядом потный майор, видимо старший тут, повязки дежурного на рукаве у него не было. Тот что-то лепетал об ошибке. Комиссар же, играя скулами, резким голосом, приказал:
— Хайруллин, доложи, как сюда попал.
Мельком глянув в коридор, судя по теням, там изрядно народу, вставать я и не думал, хотя звание у комиссара соответствовало генерал-лейтенанту, вот сидя и описал:
— Заселился в казарме, койку выделили. Там прихватил полотенце и в душевые пошёл. Принимаю душ, а тут меня хватают за ноги, роняют, и выдёргивают наружу. Глаза водой залиты, только три силуэта видел. Один ещё сказал: попался. Ну я одному ноги подбил, тот на меня рухнул. Да ещё, гад, активно шевелился, пока я тех двоих из пистолета выцеливал. Обидно, из-за этого говнюка все пули в стены ушли, те двое сбежали. Я уже проморгался, рассмотрел бойца, молодой, лет восемнадцати, прижал к его голове ствол, жму спуск, а затвор в заднем положении. В вещах нож, так что отшвырнув его, к вещам на лавке, а тут в дешевую забегают двое, с оружием. Сержант что заселял, и боец. Сухие, я тех двух точно забрызгал. Сержант спросил, что произошло, я описал, и сменив «ТТ» на нож, уже собрался перерезать горло нападающему, мало ли дело доделать решит, на спину прыгнет. Да и я всех кто на меня нападает, всегда убиваю. Сержант остановил, не дал уничтожить нападающего. Тот кстати обделался. Тут командиры набежали, меня связали и сюда. Это всё.
То, что нас слушали все сидельцы камеры, ни меня, ни комиссара не волновало. Тот же повернулся к майору и зло зашипел:
— Значит мой боец напал на ваших бойцов беспричинно? Сержанта вашего зарезать хотел? Под трибунал. Развели у себя круговую поруку.
А комиссар имел крутой нрав, арестовали и майора, и того сержанта, меня уже забрали из камеры и тут же в кабинетах, прибывший следователь повёл допрос. Да мою версию быстро подтвердили, сержант сломался, стоило нажать, описало как на самом деле было. Меня пожурили, что не стоило так резко, но понимают, только недавно с диверсантами схватка была. С передовой прибыл, а это многое значило, да и комиссар за меня вписался. Я кстати только тут узнал, что у него фамилия Хрулёв. Часа два и поговорили, так что сопровождающий на выход сопроводил. Дальше стал принимать вещи. Для начала потребовал список изъятого, где я подписался.
— В чём дело? — спускаясь по лестнице, спросил тот следователь, что со мной работал.
Я в это время держал двумя пальцами сержанта, из местных служащих за ноздри, от чего тот вытянувшись в струнку, на цыпочках стоял. Вот и пояснил:
— Отказывается предъявлять бланк со списком изъятых у меня вещей. Вежливо попросил, тот отказался, кучу барахла выдал, отсюда вижу, что половина не моё. Вот, убеждаю его действовать по инструкции.
— Интересные дела тут творятся. Я смотрю подчинённые вполне стоят своего командира, — подходя, сказал военюрист. — Отпустите, сержанта.
Я отпустил, а следователь стоял и молча смотрел на сержанта. Тот вытирая кровавую юшку под носом, нехотя достал смятый как будто изжёванный бланк. Следователь только хмыкнул, изучая его, распрямил, и под взглядом бледнеющего сержанта провёл сверку. Из шестнадцати предметов, совпало только семь. Тот тут же по телефону вызвал конвой. То, что тут происходит, его явно разозлило, и он не работает на местных, по просьбе комиссара прислали стороннего специалиста, выдав широкие полномочия, вот тот с помощниками и работал. А вещи тот обещал вернуть, чуть позже, так что на выход и к казармам, они не так и далеко. Полквартала пройти. Кстати, похоже утро. А светло. Значит на гауптвахте я провёл всю ночь. Да и забирали меня, когда уже часа два как стемнело. Мои вещи на месте, я проверил, и снова в душевую. Казармы пустые, бойцы после завтрака отбыли по местам несения службы. Сержант-дежурный, это другой не знаю его, разрешил использовать душевые и прачечные. Там уже вольнонаёмные. Сдал всё, и нагишом в душевые. А через два часа лежал на койке, отдыхал, в чистой форме и сытый, как раз из столовой пришёл, покормили остатками каши. Меня сержант пытался в дело включить, может со стороны я и напоминаю салагу, но им не был и посылать умею, что и сделал. Просто сказал, что комиссар Хрулёв мне велел отдыхать, и я выполняю. И если сержант так хочет отменить приказ, пусть это делает через комиссара. Так что тот ушёл.
А приехали за мной через час, и на Лубянку. Жил я в казарме, переночевать сюда привозили, да и вещи мои тут, с оружием, но следующие двое суток со мной плотно работали следователи. Всё интересовало, начиная с начала войны. И многое те знали, а я такое только комиссару сообщал, от него ушло, к гадалке не ходи. Описывал, как и отдых в Сочи. А что мне могут приписать? Самоволку? Это я так из окружения выходил. Ну плутанул слегка, на берег Чёрного моря вышел. А там хоп, родные, чистой случайности встреча. Так и сказал. Впрочем, им на это пофиг было, похмыкали и дальше вопросы задавали. Помимо этого, в газетах и по радио пошла шумиха по поводу стяга немецкой моторизованной дивизии СС. Меня с ним на заднем фоне фотографировали, пришлось все награды надеть. Причём гимнастёрка не с пустыми петлицами, у меня забрали документы, вернув изменённые, и приказным порядком велели надевать со старшинской пилой. А я не хотел, я простой боец. Пришлось надевать. А уже восемнадцатого октября, вечером в Кремле, я был торжественно награждён. Чую влияние комиссара. Тот кстати к себе захват не приписывал, но явно всё провернул, тоже тут был, присутствовал. Ну ладно за первое знамя дивизии, тем более СС, это вроде наших дивизий НКВД, Героя дали, так ещё меня в звании повысили. Из старшин возвели в техник-интенданты второго ранга. То, что мой бывший генерал-комдив обещал, но так и не выполнил. Перевели на другое место, тоже дивизия.
Вот так я стал лейтенантом, если на армейские звания переводить, средний командный состав. Причём, форма готова была, посетил специальное помещение, меня быстро переодели, даже сапоги другие, награды поместили, мне дали ГСС и второй орден «Ленина», он в паре с медалью идёт. Фуражка, ремень, вот так и вернулся, держа фуражку на сгибе локтя.
— Орёл, — встретил меня комиссар. — Был боевым поваром, стал боевым интендантом.
— Вам бы только поглумиться, — вздохнул я.
— А что не так? — удивился тот. — Всё что ты получил, вполне заслужено. Теперь не будет тебя по ошибке хватать в душевой. В курсе что там было?
— Да, следователь сообщил, когда вещи изъятые вернули.
Если проще, то произошла банальная ошибка в опознании. Приняли за другого. Парни из другой казармы где были дневальными, поспешили в душевые, а дальше что было, то было. Хорошо без трупов обошлось. Майор влез в это дело что там его сын был, тот обделавшийся, вот и вывернул в свою пользу сделав нападающих потерпевшими. Хотя ситуация конечно дурацкая. Майора под суд, вчера отбыл на фронт, но уже в звании лейтенанта. Бардак на его службе, воровство со мной не первый случай, выявили немало подобного, тоже повлияло. Почти два десятка военнослужащих, некоторые звания потеряли, простыми бойцами отправились в формирующуюся у столицы дивизию. Пополнение. Не хотите нормальной службы в столице, что ж, покажите, чего стоите на передовой. А всё из-за сына майора, у него девушку парень увёл, чем-то похожий на меня. От этого всё и закрутилось. А вещи мои вернули, часть у скупщика забрали. Я проверил, всё на месте. А так шустрые, я всего несколько часов в камере был, а уже успели сдать вещи в круглосуточной скупке. У частника, барыжит, не официально понятно. Там вообще столичный гарнизон перетряхнули. Так что вроде всё и случайно вышло, но там следователи ещё много что накопали, мне не сообщали что. Майор тот сдал, потому так легко и отделался, с понижением и на фронт. А комиссар продолжил: