— Надолго?
Та уже опытная офицерская жена и знала, что я до конца войны не владею собой.
— Переводят на другой фронт. Тоже помощником зама по разведке. Три дня на дорогу, так что три дня у нас есть.
— Кушать хочешь?
— Нет, сыт, а тебя хочу.
Так что на руки ту и в спальню, сын в детской был. И дальше отдыхал. Да всего неполные сутки и прошли, вечером семнадцатого, прибыл посыльный, что привёз приказ. Я не удивлён, меня и сейчас опознавали, тем более мы с женой час назад вернулись из театра, домработница, Клавдия Ивановна, посидела с сынишкой. Там ко мне многие подходили. Хотя может и консьержка доложилась. Они такое место получить не смогли бы, если бы не работали на госбезопасность. Расписавшись в получении, при лейтенанте, что его доставил, хмурясь, прочитал приказ прибыть на аэродром, откуда через два часа вылетает в Ленинград транспортный борт. Не дали отдохнуть, гады. Приказ есть приказ, попрощавшись с женой и Маратом, тот уже лепетать начинал, с тем же посыльным на аэродром, у него приказ был меня доставить, и вскоре грузовой «Ли-2» потянул на север. На борту новый начальник штаба фронта, это он попросил ускорить мою отправку с ним, сам сказал, узнав, что я в столице. Это был генерал-лейтенант Антонов, мой хороший знакомый. А он был начштаба до Романова на Южном фронте. Про Хрулёва так и не узнал. Вроде как под следствием, но это всё что известно. От генерала Романова услышал. Да тот и сам мало что знал. Информация из тех что не распространяют. А просунулся я от тряски, самолёт ложился на бок, и был освещён. Да мы горим и падаем.
Я тут же бросился к кабине, отталкиваясь от стен. Из-за свободного падения, в салоне была невесомость. Летали люди и груз. Отшвырнув в сторону какого-то полковника, на пути был, влетел в разбитую кабину. Сразу окинув всё взглядом, я похолодел, до земли, а там лес, оставались считанные метры. Около двух сотен. Это миг. Запрыгав в кабину, потянул штурвал на себя, нащупывая педаль. Нужно выровнять самолёт и выйти из пике, но штурвал легко и свободно пошёл на встречу, управление было разбито. Тут в салон ворвался ветер. Тот самый полковник открыл десантную дверь. Зачем? Парашюта у него не было. Хотя нет, тот вытолкнул тело убитого борт-стрелка, и сам за ним, цепляясь за тело. А у того парашют был. Мысленно дивясь тому какой полковник прошаренный, идея хорошая, я рывком, двумя скачками оказался у двери и прыгнул следом. Махая руками, я пронёсся в стороне, нет не успевая зацепиться за них, тем более полковник сразу дёрнул кольцо, и у самой земли открылся купол. Правда, самого полковника стряхнуло, не удержался, но и падать оставалось немного, на уровне верхушек деревьев. Да я и наблюдал за ним, потому как это интересно. Смотреть вниз было откровенно страшно. Однако посмотрел, и тут же извернулся, врезаясь в верхушку какого-то дерева, ломая хлипкие сверху ветки, стараясь удержаться, но крутило, падал на крепкие ветки, хруст в боку и руке, но смог уцепить, повиснуть. И отпустив, с перекатом погасил скорость, пять метров падать.
— Чёрт, как же больно.
А так похоже поработали ночные истребители, подстерегли в темноте и атаковали. И даже скорее всего один был. В самолете вряд ли кто выжил, насчёт полковника не знаю, вроде везучий и не дурак, шансы есть, так что перевернулся с живота на спину, хана парадной форме, достал амулет, лекарский, сначала диагностика, а потом лечение первой травмы. Это у головы. Залечил, даже на коже следа нет. Достал два мешочка, пустой накопитель в пустой мешочек, а из второго полный, и дальше жуя мягкие куски хорошо варёной говядины, иногда от лепёшки зубами отрывал куски, и лечился дальше. Переломов хватало, сначала рёбра и руки, потом выбитое колено и ноги. У меня одна правая нога целой осталось. Целое блюдо говядины сжевал, но и восстановил себя полностью. Час на это ушло. Одиннадцать накопителей потратил. Сейчас помыться бы, кровь подсыхая кожу стягивала, а пока проверил себя. Чёрт, отважная медаль потеряна. Сама колодка на месте. Сканером поискал, да тут рядом, так что отремонтировал колечко и повесил ту. Проверил пистолет в кобуре, убрав на место, убедился, что рядом никого, и побежал к полковнику. Живой, полз в мою сторону со сломанными ногами. Вот везунчик, в таком деле и выжить.
— Кто тут? — спросил тот, слыша, как я подбегаю.
— Свои. Подполковник Хайруллин.
— А-а-а, помню в самолёте. Выжил, значит.
— Да, и ваш прыжок с телом борттехника впечатлил. Похоже мы одни выжили, — подходя, сказал я, садясь рядом. — Вы кстати кто?
— Полковник Абрамов. Особый отдел Ленинградского фронта. Начальник следственного отдела.
— О как? Теперь понятно, как спаслись, соображаете быстро. Ладно давайте вас осмотрю, если переломы есть, нужно лубки наложить.
Тот пока свой «ТТ» убрал кобуру. Раздел я его до нага и возился около часа. На ноги лубки наложил, порядок. Кору деревьев срезал для лубков. Перевязал и раны, свои медикаменты использовал. После этого одел. Да и то верх. Дальше сбегал к телу бойца, забрал документы, финку из-за голенища, пистолет и парашют. Дальше ножом, под внимательным взглядом полковника, сделал волокушу. Да, с бойца фляжку снял, оба напились. Использовал ремни и стропы, крепкая такая волокуша вышла, перекатил на неё полковника, дальше впрягся, и потянул того прочь.
— Кстати, я спал, не отслеживал. Мы где?
— Вражеская территория, но до наших немного осталось.
Так и тянул. Нашёл родник, сам напился, полковника напоил, помылся, и дальше. А не убирал я его в хранилище, хотя там почти триста килограмм свободного, по той причине, что это особист, тот смену остановки вокруг точно засечёт. Нет, буду по настоящему спасать. К утру я его километра на два утянул. Ещё и сканер показал справа хорошо укатанную дорогу, сообщив что с той стороны звук мотора слышал, повернул и потянул дальше. Самолёт тоже где-то тут рухнул, но к счастью до пожара не дошло, хотя иногда дым доносило. Тянуть его дальше я не желал, транспорт нужен, потому и была надежда на дорогу. Дотащил, но сил совсем не осталось. Так что лежали и отдыхали. Тот всё расспрашивал как я в самолёте оказался, в списках смотрел, меня не было. Вот и описал как мне внезапный отпуск обломали, мелкими глотками допивая воду во фляжке. Уже час как рассвело, до дороги метров десять, нас густой кустарник скрывал. Тут сканер показал, что в зону его работы въехали два тяжёлых мотоцикла с колясками, армейский патруль, без сомнения. Так что сев, сделал вид что прислушался, хотя мотоциклы далеко, и сказал:
— Моторы. Похоже мотоциклы едут. Нужен транспорт, буду брать.
В моих руках по «ТТ» появилось, банально из кобуры достал и кармана, тот это видел, так что вскочив на ноги, пригибаясь стал обходить кустарник. Вскоре действительно звон мотоциклетных моторов стало слышно. Как первый стал проезжать мимо, я вставая шагнул вперёд, из двух рук, те в разные стороны были направлены, открыл огонь, всадив по пуле в спины на первом мотоцикле и в грудь солдатам на втором. Среагировать те не успели, слишком быстро всё произошло. Быстро пробежавшись, добил двух подранков, и крикнул полковнику, успокаивая:
— Порядок, шесть уничтоженных немецких солдат.
Так что скинув водителей, загнал оба за кустарник, потом тела затащил и следы скрыл на дороге. Вот так собрав трофеи, нашёл и припасы. Мы поели, уже хотелось, и дальше долго поднимал того в коляску, лубки мешали. Тот скрипел зубами, но молчал. У него и рёбра ещё. Я там тугую повязку наложил. Наконец усадил, с усилием нас обоих, трофеи собрал, часть незаметно прибрал в хранилище. Ну и выехав на дорогу, погнали прочь, в сторону передовой, вроде она близко. На обоих у нас мотоциклетные плащи, каски с очками, с виду и не понять, что не немцы. А так потряхивало, но тот терпел, понимал, наше спасение скорость. Сорок минут по дороге ехали, километров пятнадцать точно позади, и никого. Это уже потом колонны пошли, и довольно густо. Даже мелькали наши грузовики, что немцы вполне использовали. Тот же «Зис-5» те уважали за неприхотливость и простой ремонт. А так действительно до передовой немного осталось. Мы уже останавливались, я заправил бак из канистры, поели, ветчины из консервной банки, с галетами, термос с какао. А при приближен к фронту сканер показал в стороне группу, и оружие у них наше. У троих «ППС». Или разведка ближайшей дивизии, или диверсанты. А шли те от передовой. У одного рация была. Я загнал мотоцикл в лес, да тут сплошные леса, сказал напарнику что видел дальше движение, гляну, немцам там делать нечего, и пробежался. Постарался выйти так, чтобы те на меня шли. За стволом дерева стоял.
— Стой, кто такие?
Те залегли, но сразу отвечать не спешили, пока наконец один не отозвался:
— А вы кто?
— Боец, к старшему офицеру обращаетесь. Представьтесь.
— Младший лейтенант Тапкин. Разведка сборного отряда НКВД. Нас в бригаду свели.
— Ясно. Подполковник Хайруллин. Направлен в штаб фронта. Можете подходить.
Три разведчика и подошло, остальные в прикрытии.
— Точно, Хайруллин, — воскликнул лейтенант, опознав. — Что вы тут делаете, товарищ подполковник?
— Наш самолёт был сбит. Все погибли, даже новый начальник штаба фронта. Выжили я и полковник из особого отдела. Он сильно пострадал. Тут рядом. Нужна срочная эвакуация.
— Понял, сделаем, товарищ подполковник, — серьёзным тоном сказал тот.
Дальше я довёл бойцов до мотоцикла, особист нас встретил с едва ощутимым облегчением. А так Тапкин по рации сообщил о нас. А ночью на дороге сел связной самолёт, я к лётчику в кабину, а на второе место раненого полковника. Дальше перелетели к нашим. Абрамова в госпиталь, долго лечить будут, меня опросили, зафиксировав факт гибели других пассажиров, а там в северную столицу. Именно тут и находился штаб фронта. Документы я понятно сохранил, форма в стирку, мне замену выдали, раз вещи утеряны. Тут ещё раз опросили, когда с утра следующего дня меня оформляли на ту должность, на которую и направили. Дальше к начальнику разведки фронта, познакомились, генерал какого-то болезненного вида, и этот идиот направил меня на разведку, выделив специализированный борт, «Пе-3». Не смотря на мои возражения, так рявкнул, приказав выполнять, что пришлось взять по козырёк. Самолёт был разведчиком, вылетели, требовались срочные разведданные. Вот так полетели. В тот же день как меня оформили. Ну до места добрались, капитан опытный лётчик, эти места знал хорошо, так что я пытался работать, да куда там. Леса всё скрывали. На юге, если что подобное мешало, мы снижались до трёхсот метров и сканер позволял увидеть скрытое. Там нас ночь скрывала. Тут же запрещено опускаться ниже двух тысяч. А тут вдруг нас четвёрка «мессеров» зажала. Да крепко. Бой шёл с десять минут, нас отжимали вглубь вражеской территории, не давая прорваться.