— Я от командующего, Рамис. Он хочет тебя к себе забрать. Ваш побег довольно громкое дело. Про такое в газетах не пишут, но слухи ходят, так о тебе и узнали.
— Я ему зачем?
— Ночная разведка, всё как обычно.
— Ничем помочь не могу. Уже пятый день наблюдаюсь у врача. Травмы получил, головой о косяк ударился, синяк на лбу можешь видеть. Ушло моё ночное зрение, больше нет. Так и передай своему хозяину.
— Врёшь! — ахнул тот.
— А ты докажи.
Конечно лгал. Ещё когда сбежал, до Румынии мы добирались, размышлял на этот счёт. С меня не слезут, помнят какие точные разведывательные данные от меня шли. Вот, первая ласточка имеет наглость появиться, от Рокоссовского. Я Хрулёву обещал, и обещание выполнил. Хрулёва нет, всё можно искать новые точки интереса. Поваром довоюю. А возможность ночной разведки закрою травмой. Поди докажи, что это не так, я на своём буду стоять. Тем более не чистый на руку лагерный врач неплохо поработал, проведя диагностику, и выписал мне справку о куриной слепоте. Те ночами теряются, ничего не видят. За это заработал солидную сумму. Мы оба остались довольны сделкой. Майор же задумался, тот меня хорошо знал и не верил тому что я говорил и сейчас больше анализировал, пытаясь понять почему я так решил и гну свою линию. Странно, что маршал его послал. Или не знает, что между нами чёрная кошка пробежала? Скорее всего так, а Карпов ему ничего не сказал и вот пытается наладить контакт и сгладить прошлое. Впрочем, тот не дурак и понял, что не договоримся. Недовольно дёрнув щекой, тот отбросил доброжелательный тон и сухо сказал:
— Что ты хочешь?
— Ничего. Быстрее бы война закончилась и в запас выйти.
— Говорить, что с твоей помощью это можно ускорить, бессмысленно?
— Думаю да. Я могу идти?
— Не торопись. Хочешь ты или нет, но ты летишь со мной, приказ оформлять документы я отдал до встречи с тобой. Не ожидал такой встречи. Тем более на тебя ничего нет, сами бы выпустили через пару дней.
— Я рядовой, выбора у меня всё равно нет, не так ли?
— Это точно, приказы нужно выполнять, — вставая, сказал тот. — Надеюсь на твоё понимание.
На это я ничего не ответил, всё уже решено, и я тут ничего не решаю. Поэтому терпеливо ожидал, когда тот с бюрократией закончит. Успел попрощаться с другими беглецами, сегодня кроме меня ещё четверых выпускали. Восстанавливать всё будут, включая утерянные награды. Бумагу о проведённой проверке забрал Карпов, как и сопроводительные на меня. У порученца самого маршала был свой связной самолёт, моноплан с высоким расположением крыла. На нём и полетели куда-то на север. С того самого аэродрома, откуда меня в прошлый раз увозили. Кстати, тот транспортник был тут, какие-то регламентные работы проводили. Весь полёт я сидел и под насмешливым взглядом Карпова вязал тёплые носочки для сына. Это не первые. То, что успел навязать, ранее отдал Дине. Та про такое моё хобби, якобы так медитирую, знала, и не была удивлена. К вечеру, с одной дозаправкой по пути, мы прибыли на место, куда-то под Смоленск. Я уже закончил один носок и начал второй. Потом и жене свяжу. Та в моих носках по дому зимой ходит, вместо тапочек. С аэродрома на штабной машине, в штаб фронта. Пока меня оформляли, Карпов куда-то исчез, сканер показал, что маршалу докладывает, тот был на месте. А оформили меня в разведывательную эскадрилью, стрелком-радистом. Я рядовой, тут вообще бессловесная скотина, меня не спрашивали, что я хочу, поэтому с откровенной скукой ожидал что дальше будет. Что-то долго общаются маршал со своим порученцем. Сам Рокоссовский так со мной и не встретился, видимо не посчитал нужным. А раз меня одного оставили, я предъявил командиру, капитан был, справку о своей болезни и рекомендации врача не использовать меня ночами.
Тот без задней мысли всё оформил, внеся справку в учётный лист бойца, что на меня оформлял. Справку не вернул, но не страшно, у меня их ещё три. Врач копий наделал. Уже стемнело, когда сопровождающий отвёл к месту расположения авиачасти, куда меня оформили. Причём я держался за его плечо, типа ничего не вижу. На месте в штаб, ещё тут бюрократию развели, внеся меня пока в резерв, личного состава хватало, безлошадным стал. Наконец начали оформлять красноармейскую книжицу.
— Так, боец, — вышел ко мне майор, командир эскадрильи, мы в общем зале были. — Самолёт уже готов, вылет немедленно. Разведданные нужны срочно. Это приказ командующего.
— А я тут причём?
— Ты же Хайруллин?
— Так точно, это я.
— У тебя ночное зрение?
— Было, больше нет. Переболел в плену и ещё ударился головой тут в Союзе, страдаю куриной слепотой. Справку от врача в мой учётный лист внесли.
— Так какого чёрта ты тут делаешь⁈ — возмутился майор.
— Я рядовой. Меня не спрашивали.
— Чёрте что происходит.
Тот позвонил в штаб и там сотрудник, повезло, на месте был, подтвердил. Справка от врача была. Пока меня в землянку решили отправить, чтобы разобраться в этой ситуации. Я же попросил сопровождающего. Мол, в темноте у меня небо и земля меняются местами. Падаю. Выделили бойца, он отвёл. Так что выделили место на нарах, и я вскоре уснул. Завтра получать оснащение, а то пусто совсем, даже личного оружия нет.
Утром, после завтрака, меня как раз в штаб эскадрильи вызвали, личные документы наконец вручат, но перехватил посыльный, и в городок рядом, на «виллисе» доставил, тут уже штаб фронта и тыловые части размещались. А там сходу в кабинет маршала. Тот тоже как раз завтракал.
— Рамис, как это понимать? Мы же обо всём договорились. Что за дурь с куриной слепотой?
— Для начала доброе утро, товарищ маршал. Теперь, сообщите о чём мы якобы договорились, а то я не в курсе?
— Через Карпова.
— Да я с этим говнюком даже разговаривать не стал. А тот меня сюда, и впихнул зачем-то в разведывательную эскадрилью. До сих пор гадаю о причинах. В лагере о моей болезни все знают.
— Значит никакого уговора не было?
— Мне об этом ничего не известно, — пожал я плечами.
Тот снял трубку телефона и коротко бросил:
— Карпова ко мне.
Положив трубку, тот несколько секунд меня изучал, потом потёр левую щёку и спросил:
— Рамис, в чём дело. В твой бред с болезнью я не верю. Почему ты отказываешься выполнять наиважнейшее дело?
— Вы Хрулёв?
— Не понял?
— Я обещал тогда ещё дивизионному комиссару Хрулёву помогать в воздушной разведке тем частям, где он служить будет. Я выполнил наш уговор. Наш. Вы тут причём?
— Как же помощь Родине?
— Как же два незаконных суда надо мной? В жопу вашу Родину. Надеюсь мы поняли друг друга?
— Да, не ожидал я от тебя такого, ох не ожидал.
Тут зашёл Карпов, поморщился, увидев меня, и вопросительно посмотрел на командующего, как будто так и надо. Вот же сволочь двуличная. Маршал попросил подождать меня снаружи, так что вышел, пока тот со своим порученцем не на общается. Я не прислушивался, но разговор явно шёл на повышенных тонах. Полчаса ждать пришлось. Карпов вышел и не глядя на меня ушёл. А мне секретарь маршала, эти обязанности выполнял один из адъютантов, велел вернутся в кабинет.
— Предлагаю договориться. Ты получаешь то что тебе нужно, я получаю то что нужно мне.
— И чем я, скромный армейский повар, могу помочь командующему целого фронта?
— Да, на контакт ты не идёшь, — вздохнул тот. — Ты ведь на врача хотел учится? Могу устроить, заочно. Буду давать возможность посещать сессии. Как на это смотришь?
Выходить на контакт я не желал. Хорошо играют, но сканер показывал, что общался тот с порученцем спокойно. И про куриную слепоту, да и как я его встретил в лагере, уверен рассказал ещё вчера. Похоже дальше на автомате было, меня оформляли, пока командующий взял паузу подумать. Ну и для проверки решил сунуть меня в самолёт, получиться или нет? Я же, пока маршал ждал ответа, вдруг подумал. А почему бы не комиссоваться? Да вон ослепнуть, благо с лекарскими амулетами это не трудно. Интерес ко мне сразу исчезнет. Как окажусь на свободе, можно спокойно жить дальше. А после войны зрение официально вернётся. Интересная идея, но не в моём характере. Я уже решил, ещё до войны, что закончу её честным фронтовиком, к этому и стремлюсь. Однако, если совсем прижмёт, вспомню про эту идею.
— Мне не горит, вполне дождусь конца войны и без спешки буду учится.
— М-да, — откинулся тот на спинку кресла, дорогой гарнитур, к слову. — Даже и не знаю как уговорить. Подумай о парнях на передовой. Они ведь потери несут, а когда ты здорово помогал на юге, мы несли минимальные потери. А их дома невесты, жёны и дети ждут, как ты им в глаза смотреть будешь, зная что смерть их родных, часть и твоей вины.
— Не моей, не нужно этой демагогии. В бой их вы посылаете. Лучше отпустите домой, дав увольнительные. Пусть повышают количество граждан Союза, естественным путём.
Меня даже возмутила такая попытка, нажать с этой стороны. Воевать надо уметь. Однако у маршала остался последний довод, видимо приберёг напоследок:
— Тебе вернут чин и награды. Я договорюсь.
— Не интересно. Для меня это всё потеряло какую-либо ценность с момента отъёма. С какой же тяжестью они достаются, и с какой же лёгкостью их лишают, полностью обесценивают награды, на мой взгляд. Теперь для меня это лишь побрякушки, что кроме презрительной гримасы ничего не вызывают. А чинами я никогда не интересовался, уж вы-то должны были это узнать.
— Да, изменился ты. Там на юге был отличный парень с широкой улыбкой.
— Не я такой, жизнь такая. Как Хрулёва убрали, так и покатилось. Я могу идти?
— Иди, и… подумай.
Возвращался я на аэродром пешком, день, вполне уверенно шёл, имитировать болезнь не нужно. А так получил документы, воинское снаряжение. Также лётный комбинезон и шлемофон. Даже оружие, как члену экипажа выдали «ТТ». Ну и форма новенькая, с погонами рядового. Голубые погоны, всё же ввели в ВВС. После того как командующий ВВС сдал назад, я как-то презирать этот род войск стал. Что по уговорам, соглашусь конечно, в чём-то маршал был прав, парней на передовой погибнет меньше, а немцев больше, да и конец войны будет ближе. На неделю, так уже хорошо. Только вот уговоры им тяжело дадутся. Чтобы запомнили. Там увидим, что будет. Тем более буду летать на разведку, шансы что снова собьют, довольно велики, это позволит вернуться к старому плану.