Как бы не хотелось остаться, а про отпуск сообщил, мол, выполню особое задание и уже отпуск будет, это благодарность командования, пусть ждёт, а сам обратно. Так и спал весь полёт. Вовремя вернулся. Тут же на аэродроме ответственному сотруднику сдал форму и документы, получил обезличенную красноармейскую, ватные штаны, телогрейка и шапка-ушанка, вещмешок с припасами, и уже на «Ли-2» в тыл. Причём, снова левым пассажиром. Группу забрасывают. Они раньше сходят, а меня дальше. Вот сидел на десантной лавке, горб вещмешка спереди, и размышлял. Меня ведь не зря Хитрым Лисом прозвали. Не за то, что я весь такой хитрый и плутоватый, а за то, что я в любом положении оказываюсь в лучшем бытовом благополучии, чем другие. То есть, умею устраиваться лучше, чем все другие. У меня на это моя хитринка заточена. Например, чан с дер*мом. Все по шею стоят, а я на надувном матрасе со стаканом коктейля вокруг них дрейфую. Пример грубый, но вполне в тему. Поэтому завистники так и прозвали. А Злюкой, что не делюсь со всеми. Если только со своими. Тут я своих привычек не изменил. Старался жить со всеми удобствами. Что кстати Дине очень нравилось, и она такие стремления поддерживала. Вон, когда узнала о спасённый детях, пусть евреях, поддержала меня. Так что расцеловал ту, сынишку, пощекотав, и даже подержал младшего сына на руках. Месяца нет, совсем крохотный свёрток. Жаль, что всего час, но предвкушаю целый месяц. Обычно такие обещания власти держат.
Почему я особо не сопротивлялся и вполне давал развиваться такой известности? А я ждал. Ждал что тут ещё какой перерожденец окажется. Вон, повезло. Маг сам меня нашёл, сделка была, оба довольными остались. Так может ещё кто есть или будет? Не сам, так письмо пришлёт. Я и письма все читаю, много приходит, со всего Союза. Мало ли кто напишет и сообщит кодовые слова, показывающие что тот переселенец. Пока глухо, но я не терял надежды. Жду. Вон четыре мешка писем скопилось за лето. Два у меня в хранилище, почитаю в свободное время, два на квартире. И до них очередь дойдёт. А дальше сброс, в районе Могилёва. Чуть позже самолёт полетел обратно, а я на американце долетел до окраин Минска. М-да, всё ПВО поднял. Всё же вот для таких диверсионных действий, «Шторьх» отличное транспортное средство. Тихое. Буду копить место для него. Еле уйти смог, ночь помогла. Хотя немцы даже прожектор задействовали, но светил он не в небо, а по земле шарил, туда-сюда. Всё равно скрылся среди домов. И хорошо снега нет, хотя уже скоро конец октября, следы бы мои выдавал. За остаток ночи я уничтожил польский карательный батальон, а у него тут казармы постоянной дислокации, из четырёх рот на месте три было, и проредил формируемый полк РОА. Да со злости, Хруща тут не было, ещё вчера днём улетел в Варшаву. Освободил три лагеря, включая гетто, тюрьму и казематы Гестапо, ещё затемно на итальянце рванул в Варшаву. Правда, задержался у Бреста. Со слов Сони, про это в газетах тоже было, в вагоне было четыре десятка детей, почти всех матери через пробоину старались аккуратно сбросить. Кроме грудничков.
Тяжело было. Я нашёл место сброса по детскому телу, погиб, травмировавшись. Похоронил. Так что обыскал ближайшие деревни. Это на подъезде к Бресту было. Соня думала они идут к Минску, а шли в другую сторону, пока на Буг не наткнулись. В деревнях больше молчали, принимая за засланца, поэтому показывал газеты. С собой на фото. Это позволяло оттаивать. Я забрал детей, танкетку выложил в своём схроне, позже верну, однако место теперь есть. Вот и прибирал. Весь день искал, всего нашёл одиннадцать. Двоих известно, что полицаям сдали, знать бы кто был, головки я бы открутил, ещё троих они же поймали, деревенские сообщили. Я же, как стемнело, дальше полетел. И там хряка не было, взятые языки сообщили, что его эвакуировали в Берлин, как узнали, что я в Минске побывал. Кто меня интересует, сразу поняли. И да, меня опознали. По почерку. А Хрущ мощная политическая фигура, его даже по другим странам планировали возить, включая нейтральные. Тот похрюкивая от восторга, мощно марал дер*мом Сталина. Не удивительно что было решение его не ликвидировать, а вернуть и судить. Всё, Хрущ слит. Так что в Варшаве я меньше часа пробыл, кстати свежий «Шторьх» увёл, раз место есть, и следом полетел. Успел до рассвета найти и увести Хруща. В подземном бункере Гитлера его прятали. Передневал и на американце обратно. Да кабина итальянца открыта, а американец всем по комфорту фору даст. Так и добрался, дальше на «полуторке», с детьми и связанным хряком, он в кабине, в Москву.
А там приняли, как подъехали к Лубянке. Ну детей не в детдома, сначала в больницу, и в этот же день их разобрали москвичи, и не все там евреи, а хруща забрали. Перед тем как передать конвою, тот рядом стоял, я зашептал тому на ухо:
— Знаешь, меня дважды судили. Первый суд, там недруги были, а вот второй суд, где меня до рядового разжаловали, было делом твоих рук. Точнее твоих подчинённых. Я по всей цепочки пробежался, хотел знать кто мне так подгадил, и отомстить. Перед смертью все полтора десятка дали информацию. Так я и вышел на тебя, тот генерал ГБ Авасин сдал. Знаешь, убить тебя было бы слишком просто, поэтому я решил тебя сдать немцам. Сам в той камере на нары уложил. Превратить твою жизнь в кошмар, вот эта месть достойная. Те отомстят за меня, не любят политработников…
Хрущ, который понимал, что его ждёт, трясся крупной дрожью, мне кажется тот слабо соображал от страха, что я говорю, да он в ужасе был. А тут замер и начал поворачиваться ко мне. Дошло.
— … однако, даже я не ожидал, что ты, гнилая душонка, сразу под немцев ляжешь. Так что я этой местью доволен. Ты получил и получишь то, что заслуживал, раз решил своим погаными руками в мою жизнь влезть. Помни это.
Тут я отступил на шаг и кивнул конвою, что увели пребывавшего в прострации Хрущёва. Я же отговорился, что душ хочу принять, и на квартиру. По пути прибрав «полуторку». Дарить я свою любимицу никому не собирался. Там вернулся и пошли допросы. Тут и узнал, что москвичи начали детей забирать. А об этом по радио сообщили. Про Хруща молчок, меня насчёт него тоже предупредили. Политические деятели такого уровня суд проходят в закрытом режиме. Да то сломался, безвольная фигура. Поработают, узнают всё что тот знал, и шлёпнут. Ну а то что рассказал, что это я замешан в его пленении, то кто поверит? Даже проверять будут, пожму плечами. Я тут причём? Кому поверят, Дважды Герою или предателю? А знать тот должен, этим его последние денёчки жизни станут ещё более мучительными. Пусть осознает, что сам виноват. Впрочем, у таких типов все вокруг виноватые, но только не они. Скорее всего не в коня корм, тогда пусть мучается, что не может отомстить за подставу от меня. Всяко я в выигрыше. До вечера опросы шли, но всё на бумаге выложено, я подписался, с завтрашнего дня в отпуске, изменили их, вот и навестил Якова. А он дома лечиться, уже узнал. Тот с радостью меня встретил, на костылях ходил. Отдал незаметно подарок и боезапас. Сам же по просьбе хозяина наверх шкафа убрал, там дети не найдут. Запахло сгоревшим порохом, оружие-то не чищено. Сам почистит. Так что пообщались, про Хруща не рассказывал, с меня подписку взяли, а там сразу вылетел в Алексеевск. Не на своём, на том же связном «мессере». Кстати, тот первый, приписан к начальству казанского авиазавода. На нём директора и главного инженера в Москву доставляли. На авиазаводе любую запчасть выточат, если потребуется.
А так переночевали на аэродроме и в Алексеевск утром. Лётчик сразу улетел, он мне тут не нужен, а я с мешками писем к дому родителей. Жить там буду. А меня детвора и знакомые встречали. Приятно, я начал чувствовать себя дома.
Знаете, когда мне попалось письмо перерожденца, я поначалу чуть не пропустил его. Мельком пробежавшись по строчкам, бросил было в стопку прочитанных, но замер, а уже потянулся за бокалом с какао, жена принесла, и вернув письмо, стал внимательно читать.
— Есть, — прошептал я.
Да я сам не ожидал, что идея засветить себя, всё же сработает. Только почему это случилось так поздно? А сегодня тысяча девятьсот пятьдесят третий. Старшему сыну уже двенадцатый год пошёл. Младшему десять. У нас с Диной и третий ребёнок есть, дочка уже, Алсу, ей восемь, первоклашка. Соне двадцать, учиться в мединституте, два курса ещё до выпускных экзаменов и дипломной работы. Лазарь в школе и хотел поступать учиться на гражданского лётчика, болел небом. Тамара школьница, ей тринадцать. Сейчас будний день, дача наша подмосковная пуста, только мы с женой и прислуга. Переехали сюда сразу как потеплело, в первых числах мая, а мой шофёр отсюда всех по школам возит. Ну Соня на городской квартире жила, мне другую, больше выделили, пять комнат, всех вмещала, сюда к нам на выходные приезжала. Да, не нашёл я их родных живыми, сами растили. Только свидетелей из узников концлагерей, где их жизни лишили. Тамара тоже на врача собиралась поступать, будет династия врачей.
Хотя стоит описать подробно, что и как было, и вот читая обратный адрес с конверта, пил какао, пока горячее, и вспоминал. Отлично я тогда осенью сорок третьего отпуск провёл. Вообще я хотел жену с детьми прихватить и на Красное море, дикарями пожить, но меня не поняли. Даже жена. Отдыхай мол тут. Второй раз меня на навоз в коровнике не соблазнить. А я нанял дедов из соседей, и те всё делали, привели в порядок у нас хозяйство, и у тещи. Втроём работали. Дрова заготавливали. Так что я действительно отдыхал. Рыбачил, пока лёд не встал. Спиннинг освоил. Соню оказывается в школу устроили, во второй класс. Не просто нагонять было, но та старалась. Немного забегу вперёд, спасённые дети так и жили тут в селе до конца войны, а Соня ходила в школу, нагнав сверстников. Там ей учительница помогала, вечерами, репетиторством. Я её подкармливал, южными фруктами. Да они фурор вызвали, всех детей посёлка одарил. Да и взрослые пробовали. Так месяц и пролетел. Дальше в Москву, за назначением, один. А там в Кремль. Третью Звезду дали. Официально за Гиммлера, то моё фото его связанного в фургоне, напечатали в газетах. У немцев траур, надеялись жив, в плену, удивлялись нашему молчанию. Теперь знали правду. Теперь за меня пять миллионов давали. На самом деле дали за хряка. Его шлёпнули только весной сорок четвёртого. Берия сказал летом, я не знал. И назначение получил к Рокоссовскому. А тот взял и назначил меня командиром отдела авиаразведки. Должность для полковника. Я и получил этот чин, но к лету сорок четвёртого. Так что пришлось серьёзно впрягаться в работу.