Като надел наушники, чтобы слышать весь разговор участниц Общества Мидори. Беспроводной микрофон был надежно спрятан в гравии у подножья надгробия Янагимото Мидори. После шарканья подошв оба-сан в наушниках Като раздался одинокий голос:
– Нагии! Мы отомстили за тебя!
Реплика Томиямы Мидори мигом оборвала смех Като.
На вечеринке тем же вечером Нобуэ предложил воздержаться от караоке, и все единогласно приняли его идею.
– Свершилось событие огромного значения, – возвестил Нобуэ и залился дурацким смехом, то и дело шлепая себя ладонями по губам, а затем, успокоившись, передал слово Като, чтобы тот доложил о своих изысканиях.
Для начала Като испустил многозначительный смешок. Не обладая опытом публичных выступлений, он избрал нелепую манеру речи, напоминающую сообщения диктора из теленовостей:
– Как вам уже известно, полиция отказалась от дальнейших попыток найти убийцу нашего друга Сугиоки. Мы же нуждаемся в максимально точной информации по данному вопросу. Пожалуйста, ознакомьтесь с предложенными материалами, добытыми благодаря моему диктофону «Кенвуд». В левом верхнем углу под заголовком «Общество Мидори» вы найдете список имен, а ниже и на следующей странице приведены фотографии каждой участницы общества. – Свой доклад Като закончил как настоящий диктор: – Хорошего вам вечера и до новых встреч.
– Интересно, кто именно из этих Мидори убил Сугиоку? – задумчиво произнес Яно. Прожевав вяленого кальмара, он добавил: – Впрочем, какая разница? – и почему-то приглушенно захихикал.
Сейчас он особенно напоминал затаившегося во тьме вьетконговского партизана, который низко склонил голову, пытаясь удержаться от смеха при воспоминании о недавней засаде и об исполненном ужаса взгляде вражеского солдата за секунду до гибели.
– Для таких людей не должно быть ни милосердия, ни пощады, – произнес Нобуэ сквозь бульканье Яно. – Как там говорится? Месть сладка! – Он поднес ладони ко рту и снова испустил дебильный смешок.
Сугияма сощурил глаза за стеклами очков и, брызгая слюной, выразил мысль, которая давно одолевала всю компанию:
– Короче, теперь мы вправе сделать с ними все, что пожелаем. Попадись они лично мне, я раздел бы этих оба-сан догола и устроил им такую штуку, о которой вы все слышали: воткнул бы им в задницы деревянную палку, нассал бы на них, трахнул их, убил и всякое такое дерьмо. Именно так, я считаю, и надо с ними поступить! В конце концов, они совершили убийство. Убийство, друзья мои! И мы просто так этого не оставим.
Ни у кого из собравшихся не зародилось и тени мысли о том, чем поступок оба-сан отличается от того, что совершил Сугиока.
– Я полагаю, что нам следует детально продумать все способы возмездия, – продолжал Сугияма. – Подсказки надо искать у нацистов, Японской императорской армии или у боснийских партизан. Ведь речь идет о справедливости. Око за око и типа того – вот единственная справедливость в этой жизни. Принято говорить о допустимых границах самообороны, но никто не говорит о допустимых границах атаки из засады!
Яно, склонив голову, захихикал себе под нос. Но когда он заговорил, голос его звучал необычайно уверенно, словно он заранее знал ответ:
– Какое выберем оружие?
Встретимся в Юракутё
I
– Оружие? – оживился Нобуэ. – То есть буки[12] Да, Яно-рин, это ты правильно заметил! Буки… буки… а как это слово хорошо подходит к «corazón»[13]! Будто слушаешь глубокий голос Франка Нагаи на полной громкости на проигрывателе «Парагон»… Бууукииии! Насколько я помню, буки это «weapon», если по-английски, но «weapon» звучит гораздо хуже, правда? – Он засмеялся и принялся мурлыкать сентиментальный мотивчик.
– «Weapon» звучит как «tampon» или «simpleton»[14], ну или типа того, – заметил Исихара и затянул песню.
Остальные подхватили, и через несколько мгновений все хором распевали «Встретимся в Юракутё». Като, вдохновленный своей недавней речью, которая так возбудила умы присутствовавших, стянул с шеи шарф от «Эмпорио Армани» и повязал его вокруг головы наподобие тюрбана. Сугияма надел очки вверх ногами, а обычно замкнутый Яно, взволнованный тем, что его вопрос о выборе оружия вылился в столь единодушное пение, зажал между ног пивную бутылку и начал ерзать на месте в такт музыке. Вообще «Встретимся в Юракутё» полагалось исполнять в печальном, полушепчущем стиле кабаре пятидесятых под медленно ползущие по стенам блики от крутящегося зеркального шара, однако в этой удивительной стране хоровое исполнение превращает самую лирическую мелодию в безумный балаган, лишенный малейшего оттенка меланхолии оригинала.
– К оружию! – провозгласил Нобуэ, когда друзья допели последний куплет.
И остальные ответили ему проникновенным: «О!» – и воздели сжатые кулаки к низкому провисшему потолку комнаты.
С целью добыть подходящее оружие вся команда под предводительством Яно, гримасничая и веселясь, словно речь шла о визите на блошиный рынок, погрузилась в поезд, что шел по линии Дзётцу от Уэно до Кумагаи. В поезде друзья затеяли игру в сиритори: первый играющий называл какое-нибудь слово, а следующий придумывал новое, используя в качестве первого слога последний слог предыдущего, и так далее по кругу. Правда, Сугияма настаивал на игре «Урони платок», но остальные его не поддержали, поскольку места было маловато. Тогда Сугияма в сердцах заявил, что тогда он и в сиритори играть не будет, и, насупившись, уставился в окно.
Путь от станции Уэно до Кумагаи занял сорок минут, за которые игроки смогли придумать только восемь слов.
– Итак, я начну, – сказал Исихара. – Первое слово – «сиритори». Кто придумает следующее, на «ри»? – Не сумев удержаться, Исихара заржал и целых две минуты орал на весь вагон: – Ри! Ри! Ри! Ри!
Тут в игру вступил шедший следующим Яно, который тоже начал скандировать:
– Ри! Ри! Ри! Ри! – причем хохотал так, что свалился с лавки и покатился по полу. Брызги его слюны повисли в воздухе облаком тумана, как конденсат в салоне автомобиля, однако наконец он отдышался и выдал: – Ринго[15].
Все замолкли.
– Ринго? – прохрипел Нобуэ. – Почему ринго? Почему не банан?
Тут все снова принялись хохотать, пока у них изо всех отверстий не потекли слезы, слюни и сопли. Следующий по очереди Като раз пятнадцать проорал:
– Го! Го! Го! Го! – Заметив, что никто не обращает на него внимания, он стал распевать тот же слог, подлаживаясь под ритм стучавших по стыкам колес поезда. И только через восемь минут он смог произнести слово «горуфу»[16].
Когда поезд остановился на конечной станции Кумагая, даже Сугияма, который всю дорогу так и просидел у окна, сменил гнев на милость и, выбравшись из вагона, стал приплясывать, крича:
– Это же настоящая глушь! Тут даже пахнет, как в деревне!
Что делать дальше, друзья не знали. Загоревшись идеей Яно, который уверял, что в Кумагае можно приобрести «ТТ», пистолет Токарева, они сразу же собрали в общий котел всю наличность и сели на поезд, но теперь растерялись.
– Яно-рин, и где же здесь продаются пистолеты? – спросил Нобуэ, перестав на мгновение прыгать и резвиться.
Яно, продолжавший вопить что-то вроде: «Деревня! Сразу за вокзалом площадка для барбекю вместо универмага „Парко“!» – внезапно остановился, достал из сумки записную книжку и пролистал несколько страниц.
– Источники сообщают, – произнес он, – что «ТТ» можно приобрести в магазине неподалеку от границы префектуры Гунма. И обойдется он нам от пятидесяти до ста тысяч иен.
– Вот тебе и деревня! – прокричал Нобуэ и снова пустился в пляс. – Где еще пистолеты продаются в обычном магазине?
Друзья сели в автобус, который довез их до границы префектуры Гунма. Каждый раз, когда водитель объявлял очередную остановку, они зажимали руками рты, чтобы не ржать в голос. И хотя их «ку-ку-ку-кут!» все равно клокотало на весь салон, никто из других пассажиров не обращал на пятерку ребят ни малейшего внимания. Как бы вызывающе они себя ни вели, ни один из них не заслужил ни единого возмущенного взгляда, поскольку таких парней не замечают с самого детства.
Местность, где сходились префектуры Гунма и Саитама, была чрезвычайно пустынной и малолюдной. Като пришел на ум старый фильм «Последний киносеанс», который он вместе с отцом как-то смотрел в далеком детстве. Ему вдруг захотелось плакать, и по щекам действительно пробежало несколько слезинок.
Впереди текла широкая река с крутыми берегами, поросшими колышущимися по ветру высокими травами. Неподалеку располагались большой торговый центр «Пачинко эмпориум», автосалон и магазин, торгующий лапшой. Все надписи на вывесках были на английском языке. Буквально все – и вид английских букв, и стелющиеся по берегам реки вялые сорняки, и цвет фасадов зданий, и марки машин, и даже столики в магазине с лапшой и одежда посетителей – навевало немыслимую тоску.
«Неужели в мире бывают такие мерзкие цвета? – вел Като внутренний монолог голосом теледиктора, утирая слезы. – Что же за краски нужно смешать, чтобы получилась такая пакость? Зачем вообще тратить время на создание таких оттенков, от которых у любого человека начнется депрессия?»
Похоже, все остальные думали о том же. Нобуэ сочувственно хлопнул друга по плечу:
– Ладно, пошли, купим наконец «Токарев».
Он сглотнул выступившие было слезы и стал напевать первые слова из «Встретимся в Юракутё».
Окружавший приятелей пейзаж был поистине ужасен. Даже взгляду было не за что зацепиться. Казалось, из мира вдруг исчезло все прекрасное, а оставшиеся уродливые формы и оттенки уничтожали вся