ельку, и я встану, заберу бинокль, возьму свое барахло и двинусь в путь.
Вы когда-нибудь видели человеческий труп? спросил я. Сам не понял зачем. Похоже, расслабился у костра и решил отложить уход. И еще показать старику, что я не держу на него зла.
Финтан не оторвал взгляда от огня. Выплеснул чаинки за плечо.
Да, ответил. Я видел мертвых.
Это страшно.
Да, каждый раз.
Вроде считаешь, что некоторых ты не прочь увидеть мертвыми, услышал я сам себя. А когда видишь…
Да, настоящий ужас.
Я никого не убил, сообщил я. Знаю, вы думаете, что убил. Но нет.
Хорошо, что ты забыл бинокль, сказал Финтан. Тебе нужны припасы.
Не, ничего мне не надо.
У тебя есть чай и сахар?
Я помотал головой.
Мука? Свечи? Мыло? Овощи?
Обойдусь.
Одним-единственным ножиком для масла? Ну-ну.
Я напрягся. Финтан бросил на меня быстрый взгляд, поправил очки на носу.
Рылись в моих вещах?
Рылся. И не раскаиваюсь. Сколько ты продержишься на дюжине патронов и десяти фунтах соли?
Я тут не навсегда. Уж точно не на восемь лет. Это временно.
Сейчас май, Джекси. С такими припасами июня тебе не увидеть.
Разговор мне не нравился. Старик, кажется, по-прежнему считал, будто я хочу жить тут постоянно. Однако его слова про то, что я не дотяну до июня, меня почему-то задели. Хотя я планировал к тому времени оказаться возле Ли, написать ей сообщение и увезти ее куда-нибудь подальше.
Я не собираюсь сидеть тут на заднице и болтать сам с собой, огрызнулся я. Мне нужно кое-куда добраться.
Отсюда? Пешком?
Я смогу. И добираться буду не только пешком.
Боже милостивый, сынок, да куда же ты надеешься попасть из здешней глуши?
В Маунт-Магнит, ответил я.
А, кивнул Финтан. Значит, это место на карте? А то я решил, что Магнитом зовут коня.
Я почувствовал страшную пустоту внутри, потому что за две секунды выложил ему все. Господи, даже Ли не знала о моих планах, а я выдал их первому встречному. Хотя… Финтан Макгиллис ведь понятия не имеет, где находится Магнит.
Мне нужно переждать всего пару-тройку недель, заявил я.
Ясно.
Справлюсь.
Молодец, сказал Финтан и разворошил угли. Только подумай-ка вот о чем, Джекси. В каком виде ты будешь, когда доберешься туда?
Я пожал плечами. Да какая разница? При чем тут мой вид?
Ты поселишься на горе? На Маунт-Магните?
Это не гора, а город.
Там безопасно? Ты в нем поселишься?
Еще чего. Мы оттуда смоемся.
То есть ты с кем-то встретишься?
Больше вам ничего знать не нужно, рассердился я на нас обоих.
Получается, вы вместе с этим человеком сбежите с…
Хватит!
Даже если речь не о девушке – а я готов поспорить на годовой запас чая и муки, что о девушке, – она вряд ли уйдет далеко вместе парнем, который от голода и слабости не способен быстро передвигаться. К тому же с парнем настолько чумазым, что он не похож на цивилизованного индивида. Когда ты доберешься до своего Магнита, тебя примут за дикаря с Борнео. Теперь понимаешь, о чем я?
Вот честное слово, я бы с удовольствием врезал хитрому старикану по роже. Не врезал. Не потому, что я такой хороший и не бью дряхлых пенсионеров. А потому, что я задумался над его словами. В кого я превращусь, если еще пару недель проживу тут один? Как буду выглядеть? Смогу ли поймать попутку на шоссе? Как меня, грязного и вонючего, встретит Ли? Когда я туда доберусь, ей придется решать быстро, буквально за несколько минут. Я, конечно, всем сердцем верил, что она поедет со мной. Но вдруг к тому времени я стану сам на себя не похож, стану страшный и одичалый, и Ли засомневается? Вот вы бы уехали неизвестно куда с придурком, у которого в глазах безумие, в волосах дерьмо, а на руках кровь?
Я зарывался пальцами ног в пыль, кусал кружку. И Финтан Макгиллис, сволочь такая, понимал, о чем я думаю, видел меня насквозь.
Юноша, позвал он. Я лишь хочу сказать – дай себе шанс, выбери лучшую из всех возможностей.
Вот так все и получилось. Потому я и не ушел. Решение принял не в ту же секунду, оно зрело медленно, пока мы сидели у костра, разговаривали, пили новую порцию чая. Финтан даже не просил меня остаться, он предлагал разные припасы, которые за один присест к прииску не перетащишь. По мнению Финтана, я нуждался в куче вещей. Чтобы забрать хотя бы половину, требовалось много дней. Я загнал бы себя, перевозя в тележке консервы, мешки и бочки, вместо того чтобы использовать это время здесь, охотиться и разрабатывать план. Хранить мясо на прииске я не мог, только в соли. И лачуга золотоискателей стояла гораздо ближе к шоссе, в нее вполне могли явиться ищейки. Здесь же, благодаря водной ловушке, не было необходимости постоянно охотиться. Полторы коробки патронов растянулись бы на дольше. Тут мы бы следили за округой в четыре глаза, а всю работу делали бы в четыре руки. Я по-прежнему сомневался в старом священнике, но понимал – он прав.
В общем, тянуть я не стал. Сказал прямо – если вы не против, я пока останусь. А дальше – как пойдет. Финтан так обрадовался, что я чуть не передумал. И он столько болтал, что не слышал моих объяснений.
Лишь сегодня я догадался: скорее всего, бинокль я забыл не просто так, Финтан подстроил. Он с самого начала надеялся, что я останусь и составлю ему компанию. Только не подозревал, чего ему это будет стоить.
Впрочем, сомнения мои никуда не делись.
Я был гостем старика и понимал – не мне диктовать правила. Тем не менее я сразу объявил, что просто разобью на его территории лагерь. Снаружи. Мои вещи останутся при мне, и карабин тоже. И вообще, я тут ненадолго. И ни при каком раскладе не буду спать с Финтаном под одной крышей. Без обид, закончил я, но рисковать мне не хочется. Финтан сказал – да, конечно, как тебе угодно. Хотя посоветовал не впадать в паранойю, на что я прямо ответил – наркотой не интересуюсь. Он почему-то рассмеялся, хрен старый.
В общем, мы кое-как разобрались. Я устроился чуть в стороне от поляны, в буравовидных эвкалиптах. Здесь Финтан видел меня, а я его, все по-честному. Он выделил мне тяжелый кусок брезента, я натянул его и получил укрытие от солнца и дождя – которого не было ни разу, пока я там жил. Финтан дал мне спальник с простыней, одеялом и даже подушкой. Еще – парочку ящиков из-под молока и пластмассовый короб с крышкой от разных ползучих гадов. В хижине имелся фонарь, но батареек было мало, поэтому старик принес мне свечи и консервную банку со срезанным дном; ее стенки отражали свет и защищали огонек от ветра. Отдельная посуда не понадобилась – мы решили, что питаться лучше вместе, так отходов меньше. Днем я мог бродить где хотел, только мы договорились рассказывать о своих планах, чтобы случайно друг друга не подстрелить. При приближении к хижине мне полагалось издавать скрипучий вопль коршуна-падальщика и тем самым предупреждать Финтана, что иду именно я. Он же в ответ не придумал ничего лучше, чем петь «Шального мальчишку-колониста». Пошутил, конечно, но мы решили – прокатит. Если б такое пел кто-нибудь другой, это выглядело бы подозрительно, ну а ирландцу можно.
Трудно сказать, кем мы в результате стали: то ли соседями по району, то ли жильцами одного дома. Наверное, ни тем ни другим. Финтан сказал, что мы теперь друзья, а я пригрозил – если он полезет ко мне со своими дружескими штучками, я ему причиндалы отстрелю. При всем при том нужно было как-то доверять друг другу, поэтому я заявил, что верю – Финтан не педофил. Хотя в глубине души я сомневался. Он ответил, что совершенно убежден – я не убийца. Хотя подозреваю, Финтан тоже сомневался. Причем, если честно, меня его сомнения устраивали.
И знаете, наше соглашение работало. Сначала я не понимал его пользы. Но добывать мясо и дрова вдвоем, следить за окрестностями вдвоем оказалось эффективней, чем одному. Между нами, конечно, имелось мало общего, зато теперь было с кем поговорить. Хотя насчет разговоров тоже существовало правило. Мы никогда никому не расскажем друг о друге. Оба дали клятву. Все, что произойдет в хижине, останется в хижине. Это означало, что лучше знать друг о друге поменьше.
В общем, я не признался, что я из Монктона. А если б и признался, все равно – старый придурок не представлял, где он, не отличал Монктон от Микатарры или Мельбурна. Будто дружки-священники приволокли Финтана сюда в мешке, как картошку. Финтан ни черта не знал об Австралии, однако соображал быстро, поэтому приходилось следить за языком, чтобы не сболтнуть лишнего. Вначале мы оба перестраховывались. Это получалось само собой. По словам Финтана, мы просто вели себя воспитанно. Типа – соблюдали правила. Он разговаривал очень осторожно, ничего конкретного не сообщал. Молол одну хрень, дети мои, одну хрень.
В первые дни мы занялись переучетом – так это назвал Финтан. Вытащили все его припасы с полок и из бочек, пересчитали. Он прикинул: если дождей выпадет мало и козы продолжат приходить на воду, мы вдвоем прекрасно прокормимся до нового года. Я ответил, что в новом году меня здесь уже не будет. Финтан притворился глухим, хотя отлично все услышал.
Прошло целых два дня, прежде чем он дал мне нож. Старый разделочный нож для мяса, марки «Декстер», с деревянной ручкой и неплохой кромкой. Я полчаса повозил ее по точильному камню, и она стала просто отличной. Тогда-то я и понял, что старик мне доверяет. Я мог убить его из «браунинга», в любое время дня и ночи. Но лезвия обычно боятся сильнее, чем пули. Лезвием можно полоснуть спящего человека по горлу – и хана. Значит, чуваку с хорошим ножом надо ой как доверять – и днем и ночью. Я и был теперь таким чуваком, торчал у Финтана под дверью. Я – молодой, быстрый и опасный – под дверью у почти глухого Финтана. Конечно, моим ножиком для масла тоже можно было наделать бед, но Финтан понимал не хуже меня, что «Декстер» вскроет горло за секунду. Может, я раздуваю из мухи слона. Просто мне показалось, что этот разделочный нож скрепил наш со стариком договор.
В лагере Финтана работы всегда хватало. Меня это не напрягало, я не лентяй. Мы хорошенько смазывали мельницу – чтобы вода регулярно поступала в корыто и чтобы противный скрип не действовал мне на нервы, хотя сам Финтан никакого скрипа не слышал. После каждого чокнутого козла, попавшегося в ловушку, приходилось восстанавливать проволочное ограждение. Для мужика Финтан слишком помешался на чистоте и мытье. Выдал мне зубную щетку, о которой я даже не заикался. Сначала я психовал от таких приколов, но постепенно привык. Он научил меня готовить лепешки и еще кое-что. Я всегда таскал в тачке больше дров, чем Финтан, ведь он был старым и хромым. Пару раз я возвращался к кряжу и подстреливал кенгуру – для разнообразия. Финтану кенгурятина нравилась. Он вкусно тушил хвосты. Иногда я нарезал стейки, и мы запекали их в печи, больше же всего Финтан любил жареное филе с перцем и помидором. Оно напоминало ему говяжьи стейки из «Шелбурна» – это паб в Ирландии, где Финтан когда-то обедал. Он восхищался – даже не подумаешь, что кенгурятину ешь. Я отвечал – при желании за говядину можно чуть ли не любое мясо выдать.