– Вон та тетка в платье с блестками явно на тебя глаз положила! – оживился Митяй. – Хочешь, я прямо сейчас подойду к ней и сторгуюсь? Тетка не бедная, целый торт в одиночку жрет, небось не пожалеет пяти сотен на удовлетворение своего сексуального голода!
– Сиди! – рявкнул смутившийся Саня, увидев, что Митяй уже приподнял сухопарую попу над стулом. – Сколько раз тебе говорить, не пойду я в проституты! Придумай что-нибудь получше.
– Что может быть лучше? – с искренним недоумением пробормотал Митяй, имеющий исключительно виртуальную половую жизнь и фантазийные представления о работе жиголо. Сам он с большим удовольствием потомился бы ночку-другую в сексуальном рабстве. – Санек, если откладывать всего по двести рублей в день, ты взятку своему военкому до пенсии собирать будешь!
– Значит, надо зарабатывать больше, – хмуро сказал морально устойчивый Саня.
– Как?! – вскипел Митяй. – Может, снимем юбчонки и будем по пляжу голышом ходить? Обнаженная натура всегда в цене, за снимки в стиле «ню» можно втрое больше заломить.
– Я в порнухе сниматься не буду! – покачал чугунной головой твердолобый Саня. – И потом, как можно белым днем ходить по пляжу без трусов? Там же дети!
– О-о-о! – раздосадованный Митяй застонал, схватился за голову и завертелся на стуле, но неожиданно замер, загляделся в одну точку и после долгой паузы протянул с новой интонацией: – О-о-о! Потом он улыбнулся и позвал Саню: – Ты посмотри, какая крошка!
– Я сказал, что в проституты не пойду, и точка! – хмуро рыкнул непродажный мужчина.
– И не надо, не ходи! – на диво легко согласился Митяй. – Я придумал кое-что получше. Смотри туда! Видишь эту темнокожую красавицу с прической «глубинная бомба»?
– Хорошенькая, – посмотрев в указанном направлении, застенчиво сказал Саня.
– А теперь представь, как она будет выглядеть в одной тростниковой юбочке! – радостно засмеялся Митяй. – Саня, мы должны взять эту шоколадную детку в свою команду! Молодая красивая баба без лифчика – это не то же самое, что мужик без трусов. Это не порнография, это стильная эротика! Мулатка топлес! Лас-Вегас отдыхает! Вставай, пошли знакомиться!
Он заторопился вставать, но смущенный приятель удержал его за тростниковую обмотку:
– Погоди! По-моему, эта мулатка кого-то ждет. Давай еще посидим, посмотрим, придумаем хороший повод для знакомства, а уже потом подойдем, ладно?
На меня глазели. Я спряталась от любопытных взоров отдыхающих в тылу карликовой статуи Свободы и дождалась возвращения разведчицы Наташки, читая пошлые, но не лишенные остроумия надписи на спине бетонной Марианны: «Каменная баба ищет гранитного мужика для совместного высекания искр. Приходи, позажигаем!» и «Эх, придавлю так придавлю!» У нас с Тяпой возник некультурный позыв написать что-нибудь этакое от себя, но Наташка вернулась раньше, чем мы придумали остроумный текст.
– Значит, так, – тяжело дыша, сказала Рыжая. – Сегодня Аскерчик извратился, поставил все свое заведение на уши в ожидании миллионного посетителя. Вот эти хитромудрые граждане, толпящиеся перед входом, ведут счет вновь прибывшим в надежде лично прыгнуть в дверь на слово «миллион».
– А как давно работает «Флорида»? – удивилась я. – Откуда Аскер взял такую астрономическую цифру – миллион посетителей?
– От балды он ее взял! Просто придумал фишку, чтобы повысить интерес к своему заведению! – уверенно ответила Наташка. – Знаем мы такие номера! Одному липовому юбилейному посетителю дадут приз, а всех остальных круче обычного разведут на бабки! Впрочем, нам с тобой эта жульническая задумка только на руку. Значит, так. Слушай меня внимательно. Выдвигайся на финишную прямую и по моей команде ломись в дверь, не жалея локтей.
– Я не хочу! – вскинулась я.
– Таня, приз «миллионщику» – пятьсот баксов! – ласково, как маленькой дурочке, сказала Рыжая. – Тебе помешают лишние двести пятьдесят долларов?
Я прислушалась к своим ощущениям. Ощущения стервозным шепотом Тяпы подсказывали мне, что двести пятьдесят долларов могут помешать только полной идиотке. Я себя таковой не считала, поэтому неуверенно качнула головой:
– Не помешают.
– Ну а как они пригодятся мне, не буду даже говорить, – сказала Рыжая и тут же скороговоркой объяснила: – Ребенку на зиму теплый комбинезончик куплю, себе куртку и сапоги, чтобы не бегать опять, как в прошлом году, в бабкиных калошах на два шерстяных носка. Становись, Танька, в очередь за халявой, да не зевай, не пропусти мой сигнал.
– Какой будет сигнал? – Я подобралась.
– «На старт, внимание, марш» точно не годится, надо изобрести что-нибудь необычное, чтобы конкуренты не отреагировали, – задумалась Наташка. – Давай я закричу: «Смотрите, там Путин!» Все начнут озираться, расступятся, и ты стартуешь.
– Что тут Путину-то делать? – возразила я. – Не президентское это дело – по затрапезным казино ходить! Кричи уж лучше: «Смотрите, там Пугачева!»
– А ей, по-твоему, в затрапезном казино самое место? – съязвила Наташка. – Ладно, пусть будет Пугачева. Короче, как услышишь, что я ору, сразу же срывайся с места и ломись в дверь. Постараемся сделать тебя миллионной посетительницей.
– Кошмар какой! – пробормотала я, представив, что сказали бы на это мои милые интеллигентные родители.
– Кошмар – это когда денег нет и ребенка кормить нечем! – сурово возразила Рыжая.
Я виновато потупилась. Знание сермяжной правды жизни никогда не было моей сильной стороной, но ради того, чтобы накормить голодного ребенка, была готова на многое.
– Иди уже! – сказала я Наташке, услышав, что по толпе прошел тихий вздох: «Девятьсот восемьдесят!» – До старта осталось всего двадцать человек, пора начинать обратный отсчет.
– Беги, как на пожар! – сказала Рыжая и убежала в казино, побудив моих конкурентов исторгнуть согласный стон: «Девятьсот восемьдесят один!»
Я выступила из-под прикрытия бетонной девы и заняла место в первых рядах потенциальных «миллионщиков», которые все как один были скрытыми расистами: они смотрели на меня без малейшей приязни и шепотом обзывали черномазой, а одна противная тетка с наружностью оплывшей снежной бабы даже ущипнула меня за руку. Я сочла за благо притвориться, будто вообще не интересуюсь казино, повернулась к порталу полубоком и принялась встревоженно поглядывать на часы и озираться, притворяясь, будто нетерпеливо жду кого-то. При этом я чутко прислушивалась.
На счет «девятьсот девяносто шесть» толпа дрогнула, на счет «девятьсот девяносто семь» пришла в движение. Движение это изначально было медленным, но с постепенным набором скорости. Никому не хотелось прийти к финишу девятьсот девяносто девятым, а победитель мог быть только один.
– Смотрите, там Путин! – восторженно проорал вдруг знакомый голос. – И Пугачева с ним!
Даже я, прекрасно зная, что это бессовестный обман, оглянулась, но в следующий миг моя Тяпа рявкнула мне в уши:
– Беги! – и я побежала.
Даже если бы за мной на самом деле шли Путин с кучей охранников и Пугачева со всеми ее мужьями, чадами и домочадцами, я не уступила бы им дорогу. Наташкин ребенок, рискующий остаться на зиму без теплой одежды, был для меня важнее всех президентов и примадонн!
Вероятно, прочие участники забега руководствовались не менее серьезными соображениями, и на красной ковровой дорожке образовалась давка. В одном ряду со мной бежали толстая тетка, похожая на снежную бабу, и мужик ярко выраженной кавказской национальности, тоже далеко не худой.
– Куда ты, задавят же! – взвыла моя Нюня.
– Нажми! – рявкнула Тяпа.
На бегу оценив ширину входного проема, я с ужасом подумала, что кто-то из нашей тройки непременно отпадет в полуфинальной встрече с дверным косяком, но не затормозила. Наоборот, я рванула вперед, чувствуя себя передовой лошадью в упряжке, и ворвалась под своды «Флориды» с хриплым криком, пугающе похожим на предсмертное ржание. Я бы точно победила в этой гонке с неоспоримым преимуществом, но коварная снежная баба в последний момент мертвой хваткой вцепилась в мои шорты. Это был во всех смыслах удар ниже пояса! Проклятая стыдливость никак не позволяла мне появиться в людном месте с голой задницей, я притормозила, и в празднично убранный зал мы с противной бабой влетели одновременно.
– Та-та-та-там! – оглушительно взревели фанфары.
Я отшатнулась от сверкнувшей в лицо фотовспышки, согнулась, держась за бока, и тут же услышала Наташкин крик:
– Спину держи!
Я мгновенно распрямилась, и руки, упертые в бока, придали моей позе хулиганский задор и горделивость. Снежная баба, хрипло сопящая обочь меня, тяжелая, складчатая, с судорожно вздымающейся грудью, на фоне бойкой внучки дяди Тома определенно проигрывала!
– А вот и наш миллионный посетитель – гостья из солнечной Африки! – подтверждая мою мысль, проревел усиленный динамиками веселый голос, и в следующее мгновение мне в лицо сунулся непристойно длинный микрофон в меховом чехле, похожий на дохлую крысу на вертеле. – Как вас зовут, прелестное создание?
– Т-т-т… Тумбо! – брякнула я, не придумав ничего получше.
– Из племени мумбо-юмбо? – с радостной готовностью сострил весельчак.
– Хэллоу, пипл! – с достоинством сказала я и сделала ручкой видеокамере.
Упирающуюся снежную бабу два дюжих охранника тащили прочь от меня. Тетка орала, требуя проверки фотофиниша, и крыла Черный континент со всеми его племенами таким же черным матом. Отколовшийся от нашей тройки кавказец держался волосатыми руками за разбитый лоб и сквозь зубы повторял, глядя на меня с праведной ненавистью: «Панайэхалы тут!»
– Госпожа Тумбо, как миллионный посетитель казино «Флорида», примите специальный приз от администрации заведения! – торжественно сказал весельчак.
Я не заставила себя уговаривать и быстренько взяла из рук Ачмизова маленький конвертик и большой букет алых роз. Колючие цветы у меня тут же забрала какая-то услужливая девица с улыбкой голодной акулы, а конвертик я крепко-накрепко зажала в руке и еще подняла повыше, чтобы никто не дотянулся. Мелкорослый Аскер хватал меня за другую руку, пытаясь продеть свою волосатую конечность в мой согнутый чернокожий локоток, с нездоровой нежностью называя меня «миленькой тумбочкой». Я на унизительное звание предмета мебели не откликалась и высматривала в пестрой шумной толпе Наташку.