Вода была теплой, ласковой, черной с золотом, как шелк роскошного вечернего платья. Сначала я поплескалась немного для удовольствия, расслабляясь и отмякая телом и душой, а потом принялась отмывать и отскребать с себя предательскую негритянскую черноту. Извлеченный со дна кварцевый песочек оказался прекрасным натуральным средством для пилинга, за каких-то десять минут я отдраила себя до блеска и вышла из пены морской бело-розовая и сияющая, как мраморная Афродита. Картину портили только брюнетистые загогулины на голове, под воздействием банно-прачечной процедуры развернувшиеся из крепких бубликов в короткие задиристые косички. С такой прической с меня запросто можно было писать богиню любви ежей и дикобразов.
На мою несвежую майку и запятнанные шорты никто не позарился, и малобюджетная простынная паранджа тоже лежала там, где я ее оставила. Стыдливо обмотавшись простынкой, я под прикрытием этой многофункциональной постельной принадлежности сняла с себя мокрое белье и прямо на голое тело натянула шорты и майку. Трусики и бюстгальтер аккуратно отжала и замотала в простынку, соорудив из нее премилый скитальческий узелок. Долго думала, куда девать промокшие деньги, и не нашла ничего лучшего, чем распределить купюры по задним карманам. Решила, что попа у меня достаточно гладкая, без ярко выраженных целлюлитных бугров, авось на моем горячем теле банкноты и расправятся, и просушатся.
– А Рома-то, наверное, во время своего ночного заплыва в белом костюме тоже прятал эту пятисотку в трусах! – хихикнула Тяпа, когда я, освеженная и взбодренная купанием, зашагала вверх по лестнице, ведущей в поселок. – В карманах-то у него ничего не было!
Я остановилась:
– Погоди-ка… Если бумажник, документы, ключи и прочее содержимое карманов у него свистнули еще до заплыва, значит, пятисотку он прятал где-то в другом месте уже тогда! То есть он изначально держал фальшивую купюру отдельно от других денег, зная, что она поддельная! Тем не менее он зачем-то берег ее, даже после купания пытался привести в приличный вид – сушил в блокноте.
– Неужели симпатяга Ромочка и впрямь фальшивомонетчик? – вздохнула Нюня.
Мрачное молчание было ей ответом. Настроение, приподнятое освежающим купанием, враз упало. Жизнь показалась безрадостной, будущее бесперспективным, и я даже не очень удивилась, когда на верхней площадке лестницы меня встретила темная фигура, недовольно пробурчавшая:
– Ну наконец-то! Жду тебя, жду! – И огромные волосатые руки бесцеремонно вздернули меня на последнюю ступеньку за локотки.
До крайности удрученная, Нюня успела почти безразлично заметить, что по количеству маньяков на душу населения Татьянка скоро догонит сериал «Твин Пикс», но тут я узнала парня:
– Борька!
Это был племянник тети Люси, здоровенный парень, в меру своих способностей играющий в нашей компании роль секьюрити. Вообще-то способности (особенно – умственные) у Борьки скромные, но мордобоец он знатный и выглядит соответственно – как великан-людоед. Одного Борькиного взгляда, исполненного тихой людоедской задумчивости, частенько оказывается вполне достаточно для пробуждения в дебоширах и забияках похвального миролюбия и христианской кротости.
– Борь, ты чего тут? – спросила я, опасаясь дергаться, чтобы гигант ненароком не сломал мне одну-другую хрупкую косточку.
– Тетя Люся послала тебя встретить, – сказал Борька, аккуратно поставив меня на землю.
Я было удивилась такому беспримерному проявлению заботы, но добрый людоед продолжил:
– Велела сказать, чтобы ты домой не возвращалась.
Это меня огорчило и встревожило.
– В чем дело? – заволновалась я. – Тетя Люся отказала мне от дома? Она меня выселяет? За что? Я вроде нормально работаю!
– Че сразу – выселяет? – удивился Борька.
Я сказанным не удовлетворилась и потребовала объяснений, на которые немногословный людоед был не мастак. Из его лаконичных речей, изобилующих долгими паузами и словами-паразитами, у меня сложилось представление, что к хозяйке нагрянули какие-то неприятно любопытные гости – не то комиссия какая-то, не то инспекция, и тетя Люся желает максимально ограничить контакты проверяющих со своими подданными, как верными, так и не очень. Хотя наша хозяйка официально зарегистрирована как частный предприниматель и имеет лицензию на благородную деятельность по предоставлению гражданам услуг проживания, различных финансовых махинаций на этом поприще она не чужда. А та точка общепита, которой заведует у нас повариха Файка, вообще функционирует нелегально. И, уж конечно, никто никогда не давал тете Люсе разрешительных документов на использование в частнособственнических интересах батрацкого труда. В общем, желание мудрой и осторожной хозяйки на время присутствия строгой комиссии разогнать болтливый народ по углам было вполне понятным. Я только посетовала, что инспектора пожаловали так некстати, именно тогда, когда я чувствовала настоятельную потребность в ночном отдыхе под крышей нашего уютного курятника.
– Куда же мне идти? – задумалась я вслух.
Борька загораживал мне дорогу к дому, и прорываться мимо него я не решалась. Бодаться с африканскими носорогами и то безопаснее!
– Гуляй! – посоветовал добрый людоед, широким взмахом могучей длани определив мне направление пути назад, на набережную.
– Я спать хочу! – обиженно сказала я.
– Спи! – разрешил Борька.
– Где?
Он глубоко и надолго задумался, я тоже погрузилась в размышления. В принципе я могла вернуться в гаражно-жилищный комплекс и переночевать у Ромы. Он, наверное, согласился бы приютить бездомную девушку…
– Приютить бездомную девушку? Так это теперь называется? – едко спросила Нюня. – Как хитро придумано: выдать безнравственность за благородство!
– Тьфу на тебя, святоша! – Тяпа плюнула, но опровергать Нюнину догадку не стала, из чего следовало, что развратные действия ею и в самом деле планировались.
Я покачала головой: снова с риском для душевного и физического здоровья бежать через темный пустырь ночного рынка, а также проходить мимо логова Аскера и его верного полосатого дракона мне ничуть не хотелось.
– Хочешь, я тебе гамак принесу? – предложил Борька.
– Сюда?
Я огляделась по сторонам, представила, как «спокойно» буду почивать в веревочной сетке, подвешенной в лесу, где имеют обыкновение шастать маньяки, разные подозрительные типы и, возможно, кобры, и быстро сказала:
– Спасибо, не надо!
– Ну, раскладушку притараню? – не отставал Борька, решивший, что мой отказ от ночевки под сенью кущ продиктован неприязнью к вертлявому гамаку.
– Не беспокойся, – сказала я, чтобы он отвязался. – Я в гости пойду, к подруге.
И тут же подумала, что в самом деле могу пойти к Наташке Рыжей! Она сегодня дежурит в своей «Рузанне» до утра и, надеюсь, разрешит мне покемарить на диванчике в холле.
Решение вопроса показалось мне удачным, я приободрилась и двинулась прямиком в «Рузанну». Добрый Борька вызвался меня сопроводить и топал рядом, как человек-гора, так что я даже пожалела, что на сей раз мне не встретились никакие злодеи. Уж я бы науськала на них нашего доброго людоеда!
Наташка уже вернулась из набега на казино, встала на пост в холле и откровенно скучала, поэтому мое неожиданное появление ее даже обрадовало. Отпустив Борьку, я нацелилась на уютный диванчик, но Наташка придумала кое-что получше.
– Я тебя в резервном люксе устрою! – сказала она. – И не возражай! На твои призовые триста баксов я всю семью на зиму одену, так что просто обязана тебя как-то отблагодарить. Тем более что мне это ничего не стоит: я, как дежурный администратор, до семи утра тут царь и бог, могу по своему усмотрению распоряжаться ресурсами. А ты переночуешь, как белый человек!
Скоротав полночи, как черный человек, я осталась этим времяпрепровождением очень недовольна, поэтому отказываться от администраторских щедрот не стала. Наташка взяла пластиковую карточку, заменяющую в этом шикарном заведении обыкновенные дверные ключи, и повела меня по мраморным ступеням и ворсистым коврам. В грязных шортах и майке на голое тело, с фантазийной прической «Дикобраз в вихре страсти» и ручной кладью в виде сиротского узелка из несвежей простыни я чувствовала себя в коридорах «Рузанны», как муха в бланманже. К счастью, нам никто не встретился.
– Вот! – сказала Рыжая, распахнув передо мной дверь в помещение, площадь которого позволила бы без труда организовать в нем ночной отдых гусарского полка. – Располагайся и чувствуй себя как дома. Постельное белье на полочке в шкафу, полотенца в ванной, банный халат там же, тапочки в обувной тумбе. Я разбужу тебя в семь утра, а до тех пор эти белокаменные палаты в твоем полном распоряжении.
– Спасибо! – с признательностью сказала я и нерешительно ступила на мягкий ковер сливочного цвета.
– Да пожалуйста! – Наташка закрыла за мной дверь и ушла на вахту в холл.
Я окинула взглядом свое временное царство из двух комнат с балконом и санузлом и почтительно присвистнула.
– Вот это да-а-а! – робея, протянула моя Нюня.
– Ух, сколько подушек! В них можно нырнуть с разбегу! – восхитилась Тяпа. – Айда обживаться!
– Сначала в душ! – вовремя вспомнив о сомнительной свежести моих одеяний, я пресекла хулиганские порывы на корню.
Хотя мне очень хотелось спать, душем я не ограничилась, потому что в ванной комнате обнаружилась джакузи, и я не смогла отказать себе в редком удовольствии. Искупавшись, я облачилась в роскошный махровый халат, засучила рукава, простирнула в мраморной раковине свои одежки, пристроила их на горячий полотенцесушитель и пошла в опочивальню.
Кровать была не кровать, а воплощенная мечта шведской семьи – на глазок я определила ее вместимость пикантным словечком «пятиспальная». Я не сразу решилась возлечь на это роскошное ложе, сначала походила вокруг него кругами, поглазела в окошко на скупо освещенный парк и почитала на сон грядущий инструкцию, обнаруженную на сдвижной двери встроенного шкафа.