Это гуляющие вокруг гражданские могли не понять, кто находится рядом, слишком заняты своими чересчур «важными» мыслями. Для них нормально не замечать человека, пока того не обрядят в клановые одежды с соответствующей символикой. У него же сработал профессиональный рефлекс подмечать детали.
— Проклятье, — тихо прошелестели слова. Он сам не знал почему, но был уверен, что парень появился здесь по его душу.
Подходить не хотелось, но также имелось понимание, что придется, потому что от таких личностей так просто не уйти.
Будь Лукьян кем-то другим, одним из тех, кто сейчас беззаботно гуляет по улице, он бы наверняка подумал, что это возможно — сделать вид, что ничего не заметил и спокойно пойти по делам. Но он был уже не маленький мальчик с Урала.
Родившийся в семье мелкого фермера, он никогда не хотел идти по стопам отца и братьев, занимаясь сельским хозяйством. Посевная, сбор урожая, ежегодные переживания не вырастет ли стоимость топлива, не изменятся ли цены на собранный урожай, от чего зависит удастся ли протянуть до следующего сезона. Лукьян быстро понял, что это не для него.
Имея авантюрный склад ума, он выделялся в даже в среде сверстников, гораздых на проказы. Так что никто особо не удивился, когда по достижении шестнадцати лет юный Лукьян (Григорий Лукьянов по паспорту) решительно заявил на семейном совете о желании уехать в город
Родители не возражали, понимая, что юнца не остановить, будет только хуже, если силой заставить непутевого сына остаться. Поэтому благословили на отъезд, дали немного денег и вскоре благополучно забыли, перенеся внимание и заботу на более послушных и «правильных» отпрысков.
Лукьян на такую быструю забывчивость не обижался, даже был благодарен, что родня позволила уйти. Его приятелю Богдану с соседней фермы повезло меньше. Отец отходил нагайкой, как узнал, что собрался учудить младший сынок. Что, впрочем, не помешало последнему все равно в дальнейшем сбежать, и даже найти приятеля в городе.
Дальше оба мальчишки, чувствуя себя опытными искателями приключений, попытались устроиться в незнакомой для себя обстановке. И закономерно не преуспели.
Поступить учиться, как изначально планировалось не вышло. Деньги, выданные родителями, быстро подходили к концу, пришлось искать работу.
Стоя за прилавком ресторана быстрого питания и сооружая очередному любителю фастфуда заморскую диковинку, недавно появившемуся в Конфедерации — булку с мясной котлетой, овощами и соусом, Лукьян с кристаллической ясностью понял, что так дело не пойдет. Он увидел свою дальнейшую жизнь в подробностях и ему стало тошно.
Сначала работа в таких или похожих забегаловках, потом возможно учеба, но к тому времени запал пройдет и дальше сельский паренек просто поплывет по течению. Получит среднее техническое образование, найдет «приличную» работу (узнав, родители скорее всего даже обрадуются), станет жить в городе, жениться, заведет детей, купит квартиру, и не успеет опомниться, как придет старость.
Жизнь, как у всех, где каждый следующий день не отличается от предыдущего. Не такого он ожидал, покидая отчий дом. И наверняка родители бы за него порадовались, пойди жизнь таким путем, но он этого не хотел. И Лукьян решился на отчаянный шаг — записался в рекруты Армии Конфедерации.
В дальнейшем он не раз жалел об этом, но сжав зубы упорно шел вперед, понимая, что повернуть время вспять невозможно.
Сначала учебка, потом тренировочный лагерь в Сибири. Смышленого новобранца, приметили, взяли на заметку. Обладая хорошими природными физическими данными ему без труда давалась программа подготовки, с которой многие не справлялись.
Это он уже потом понял, что гоняли их специально, чтобы понять, кто на что способен, и куда кого определить. Тогда же он просто выкладывался по полной, наслаждаясь редкими похвалами требовательных инструкторов.
Его, как и еще пару сотен таких же, отправили в пограничную стражу, куда обычно брали лучших, учитывая постоянные стычки на рубежах необъятной страны. Служить нравилось, то, что для кого-то считалось трудным, у него воспринималось игрой.
Дальше первый рейд, крещение боевым опытом. Отбитый набег хунгузов и ответная вылазка на территорию врага. Отход обратно и заслуженный отдых. Первая боевая наград и увольнительная. Забавно, сейчас он даже не помнил за что конкретно дали ту медаль, зато хорошо запомнил, как спустил все денежное довольствие и наградные за три дня, вернувшись в расположении части на двое суток раньше конечного срока.
После снова бои, изредка переходящие в настоящие сражения с поддержкой авиации и техники. Границы Конфедерации то тлели, то разгорались, вспыхивая подобно редким, но быстрым пожарам. Об этом почти не знали внутри страны, предпочитая не обращать внимания на беспокойный юг, откуда в Конфедерацию то и дело лезла всякая нечисть, зарабатывая на контрабанде, проводе мигрантских караванов, а то и откровенном грабеже приграничных поселков.
Хорошо вооруженные степняки стали основным противником для их полка, дислоцированном на передовых позициях. В тех краях понятия государственной границы зачастую отсутствовало, этим пользовались личности, желавшие на неопределенности заработать.
Власти Таджикии и Казахии делали вид, что борются с нарушителями, но по большому счету им было плевать. Беи зарабатывали на этом, используя контрабандные каналы и бандитов в собственных интересах, нередко отправляя с ними своих воинов.
Впрочем, это работало в обе стороны. Приграничные Уделы так же пользовались сложившимся положением вещей в своих интересах. Слишком прибыльным оказался приграничный бизнес для обеих сторон.
А потом случилось это — проклятый прорыв через границу настоящего боевого отряда, метившего куда-то в центральные районы. Этого нельзя было допустить и командование бросило наперерез ближайшие подразделения.
На несчастье Лукьяна, он оказался на острие удара и попал под раздачу. Оказалось, у бандитов кроме прочего на вооружении имелось не только обычные игрушки, но и техномагическое оружие с артефактами.
Мерзкая штука — умная граната с кислотной начинкой, разорвалась на высоте пятнадцати метров, обдав находящихся внизу каплями ядовито-зеленого цвета. Дрянь, с легкостью прожигавшая плиты брони, почти не заметила человеческих тел. Семерых из взвода Лукьяна убило сразу, его еле живого вытащила команда эвакуации, экстренно вызванная на место побоища.
После ему сказали, что с отрядом нарушителей разобрались, применив одну из клановых штучек. Это порадовало, но не изменило полученных серьезных ранений. Его вместе с еще десятком раненых перевезли в главный военный госпиталь столицы, где два месяца ставили на ноги, собирая буквально по кусочкам.
Но радоваться было рано, оказалось, кислотная дрянь, кроме прочего несла в себе специальные органические соединения, воздействующие на костную структуру тела. Отложенный урон летального действия, как называли его в боевых частях, растянутый по времени.
Конечно, его почистили, как смогли, и даже гарантировали от семи до десяти лет нормальной жизни. Но потом рано или поздно проникшая внутрь субстанция выполнит свое предназначение и доведет дело до конца.
Полное восстановление стоило слишком дорого и проводилась только в особых лечебницах под присмотром профессиональных целителей из числа клановых одаренных. Будь Лукьян не обычным сержантом, а хотя бы майором или даже капитаном, возможно ему бы предоставили полноценное лечение за счет казны Конфедерации, оправдывая вложенные в подготовку офицера деньги. Но он был обычным бойцом, которых тысячи, и военные не заморачивались, списав ветерана вчистую.
И вот теперь он стоит у дверей госпиталя, глядя на сидящего за столиком парня на другой стороне улицы, гадая, чего от него может понадобиться молодому князю далекого Северного Удела. Лукьян не был глупцом и понимал, что это не могла быть простая случайность.
Ничего не оставалось, как перейти дорогу. На лице Бельского гуляла легкая полуулыбка.
— «Я стрела, пронзающая мрак, даже сквозь вечность», — продекламировал юноша, вместо приветствия и усмехнулся кончиками рта: — Слегка патетично, не находите?
Лукьян поморщился, неформальное название их части «Стрелы Перуна», принятое с чьей-то легкой руки, раздражало, как и такой же неформальный девиз их части, пропитанный пафосом.
Война это не пафос, война это кровь, страх и выпущенные кишки. Это мертвецы, разбросанные на земле, и вечная неуверенность, вернешься ли домой с очередного «выхода в поле».
— Григорий Лукьянов, позывной Лукьян, 345-й полк пограничной стражи Южного стратегического командования, оперативно-тактическое соединение ЮГ-3. Рота А, третий взвод, — проявляя осведомленность продолжил молодой Бельский, подтверждая, что он забрел в эту часть города не выпить чашечку кофе.
— Чем могу быть полезен? — сухо осведомился Лукьян.
Чутье подсказывало, что парень чрезвычайно опасен несмотря на мирный вид. Впрочем, большинство из них были чрезвычайно опасны — дети Кланов, рожденные убивать.
Как и большинство его сослуживцев Лукьян знал насколько бывают опасны клановые отродья. Это только с виду шестнадцатилетний пацан, внутри это давно не ребенок. В кланах вообще не бывает детей в привычном понимании слова. Особенно прошедших инициацию родовым источником.
Юный властитель, чья кровь бурлит от полученной силы. Готовый убивать с такой же легкостью, как профессиональный военный. И кадры казни пойманных наемников об этом прямо говорили. Но поверх всего этого легкая снисходительность с налетом властности, как любили смотреть только аристократы.
Лукьян не обманывался, доводилось слышать (и собственными глазами видеть) о грязных делишках кланов, и догадывался, зачем такой как он может понадобиться юному князю, но хотел услышать об этом от него лично.
Хотя надо признать платили властители всегда Уделов щедро.
— По глазам вижу, что все уже понял, — снова усмехнулся молодой Бельский. — Но полагаю надо оз