— Я похож на того, кто будет развлекаться с доступными девицами? — спросил Лукьян, сделав вид, что обиделся.
Женщина снова подняла взгляд, в нем все также плавали льдинки.
— Ты похож на кобеля, который ищет кому бы присунуть, но так как ты считаешь, что твой статус изменился, то пытаешься вести себя по-другому, ища приключений на два уровня выше, чем на самом деле стоишь, — невозмутимо пояснила она.
Жесткий отлуп заставил смешаться. Такого отказа, да еще выраженный в столь вульгарной форме, он не ожидал.
— А почему именно на два уровня? — Лукьян попытался сохранить лицо.
Хотя уже стало ясно, что здесь ничего ему не светит. Стерва в деловом костюме четко показала, что не собирается связываться с каким-то грязным наемником. Захотелось нагрубить в ответ, наговорить гадостей, но инстинкт самосохранения вовремя подсказал не связываться с ядовитой змей в образе ухоженной бизнес-леди. Слышал он о таких, обиду помнят десятилетиями, а потом безжалостно мстят, невзирая на последствия. Бешенные стервы — так в своем время называл таких баб его старый знакомец, погибший при очередном рейде против хунхузов.
— Именно столько отделяет нас друг от друга, — ответ из женских уст прозвучал почти любезно.
Лукьяну неожиданно захотелось рассмеяться, хотя на самом деле было не слишком весело. Стерва за столом вызывала раздражение. Она смотрела так, как смотрели всякие богатенькие сучки, случайно зацепившись взглядом на улице с обычным парнем не их уровня. Смотрят, как на пустое место.
— Считаешь себя особенной? — неприязнь все же прорвалась.
Как ни странно, это не задело змею в человеческом обличье. Она устало вздохнула, будто ожидал услышать нечто подобное, заранее знала, что скажет в ответ и предвидела, что произойдет дальше.
— Нет, солдат, я не считаю себя особенной в том смысле, какой в это слово вкладываешь ты. Я просто другая. Если будет понятнее — из другой лиги, где уволенным в запас сержантам из Приграничной Стражи делать нечего, — на него уставились холодные глаза. — Так понятнее?
Жутко захотелось швырнуть чем-нибудь тяжелым в красивое ухоженное лицо. Но Лукьян сдержался, понимая, что такие взаимоотношения не вызовут понимания со стороны молодого властителя Удела. Несмотря на юный возраст, он уже показал себя крутым парнем, способным на жесткие решения. И новоиспеченному гвардейцу не хотелось почувствовать на своей шкуре гнев мальчишки, который только выглядит, как мальчишка, а на самом деле является черт знает чем.
То, что скрывалось внутри благопристойного и приятного на вид юноши, вызвало опаску даже у видавших виды ветеранов. Лукьян специально спрашивал, почти у всех нанятых им бойцов появлялось ощущение опасности, стоило появится рядом их нанимателю. Будто внутри шестнадцатилетнего пацана скрывалась голодная до живого тепла сила, только и ждущая, чтобы выглянуть наружу и сожрать подставившего растяпу, не сообразившего побыстрее сбежать.
— И если ты еще не заметил, я очень занята, так что будь добр, когда будешь уходить закрой за собой дверь, — Лидия кивнула на дверной проем, в котором оставался Лукьян, так и не рискнувший зайти в комнату. — Иди лучше проверь посты своих оловянных солдатиком, разве теперь это не твоя работа — следить за новыми гвардейцами?
На этот раз кивок последовал в сторону окна, за которым в нескольких десятках метрах на крыше вспомогательной постройки маячил один из бойцов из новой охраны клановой резиденции. Теперь он совершенно не походил на наемника, как было, когда они только приехали. Крутая экипировка черно-белого цвета с изображением расправившего крылья сокола могла легко поспорить по функциональности с самыми лучшими образцами военного снаряжение, используемой элитными частями вооруженных сил Конфедерации.
Лукьян уже и сам успел оценить качество выданной брони, оснащенной кроме прочего многочисленными артефактными вставками, обеспечивающими дополнительную огневую мощь, а самое главное — выживаемость. Последнее особенно понравилось опытным солдатам, знавшим, как иногда порой судьба бывает капризна на поле боя, и случайный осколок, вошедший не под тем углом, может стать причиной смертельной раны.
— Занята тем, что увольняешь людей и выгоняешь их семьи из дома? — оставлять последнее слово за стервозной дамочкой Лукьян не захотел.
— Все нечестным путем нажитое имущество подлежит обязательной конфискации, — рассеяно заметила Лидия, не отрывая взор от ноутбука.
Пальчики с накрашенными ногтями быстро пробежались по клавиатуре, отправляя какое-то сообщение.
— И не жалко? — спросил Лукьян, понимая, что задает глупый вопрос, и уточнил: — Людей. Детей, их родителей, оказавшихся на улице.
— Они знали на что шли, когда устраивали схемы для кражи казенных средств, — таким же рассеянным тоном ответила женщина, что-то внимательно изучая на экране. Пришедший ответ?
— Может у них не было выбора, — разозлился Лукьян. Его отчитывали, как мальчишку, и не скрывали этого. Окажись здесь кто-нибудь еще, командир гвардейцев выглядел бы идиотом, не способным дать достойный ответ женщине.
А еще злила холодная безжалостность, с которой производились чистки управленческого аппарата Удела. Каждый чиновник взвешивался на невидимых весах и если проявлял нужные деловые качества, без которых владению не обойтись, то такому следовали поблажки с предложением послужить новой власти. Если же необходимых качеств не обнаруживалось, то неудачника либо отправляли в тюрьму, либо увольняли без права в будущем занимать любые посты. Некоторых и вовсе казнили, определяя в петлю. Последнее вызывало особые споры, так как казни проводились публично.
— Они всегда так говорят, но это не снимает ответственности, — Лидия наконец оторвалась от ноутбука, взглянув на мужчину. — Слушай, солдат, если ты еще не понял, у нас экстренная ситуация. Советники старого князя расставили своих людей почти везде, и каждый из них представляет экзистенциальную угрозу если не сейчас, то в будущем точно. Не знаю, что конкретно они могут натворит, но то, что в конце концов решаться на какую-нибудь пакость уверенна на сто процентов, — она помолчала и уточнила: — Хочешь однажды проснуться от сигнала тревогу, потому что какая-то канцелярская крыса, недовольная, что ее оторвали от кормушки, продала коды внутренней безопасности врагу?
Крыть нечем. Лукьян молча покачал головой.
— Вот и я не хочу, — удовлетворенно кивнула Лидия, вновь уставившись в ноутбук, показывая, что разговор окончен.
Гвардеец развернулся, собираясь уходить, но в этот момент женщина произнесла:
— Надеюсь ты и твои люди понимаете, кому поступили на службу. Если станете мешать или не выполнять свои обязанности на должном уровне, мальчишка с такой же безжалостностью избавиться от вас, с какой сейчас приказал мне избавляться от всей этой чиновничьей мути.
Слова ударили в спину Лукьяна подобно дроби, проникая в сознание ядовитыми спорами. Он знал, что сказанное правда, но не хотел отвечать, проявляя слабость. Так ничего и не сказав, гвардеец вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Воевать никто не любит. Обыватель не любит воевать вдвойне. Он хочет сидеть дома перед телевизором, пить пиво и гордиться успехами своей армии, к которой (к счастью для него) не имеет никого отношения. И когда объявляется сбор резервистов, общество ожидаемо волнуется. Начинаются митинги, в руках недовольных трясутся плакаты с требованием прекратить подготовку к войне. Ситуация накаляется, в ход идут полицейские дубинки, волнения перерастают в стычки с применением подручных средств. Обстановка выходит из-под контроля, начинается полноценный мятеж.
Оно мне надо?
Конечно нет, поэтому применяются проверенные методы кнута и пряника. Нарушители общественного порядка получают сроки и штрафы. Обязательно крупные, чтобы как можно больнее ударить по кошельку. В отличие от сроков, часто заканчивающимся административной. Это взято не с потолка, а рассчитанная тактика, чтобы человек был занят зарабатыванием денег, а не безобразничал на улицах.
В качестве поощрения выступают объявленные в СМИ реформы с обещанием сделать жизнь жителей лучше. Снижение налогов, повышение зарплат, строительство больниц и городской инфраструктуры. И неважно, что все заявлено лишь на словах, главное понизить градус недовольства.
Не последнюю роль играют суды над проворовавшимися чиновниками, особенно трансляции с казней. Новая власть показывает, что колебаться не будет, и это приносит свою долю уверенности для населения.
Все это в совокупности позволяет сбить первую волну протестов и выиграть время для дальнейших шагов.
И конечно зримая демонстрация военной мощи. Без этого никуда, ничто не вселяет в обывателя такую уверенность, как вид браво марширующей армии.
СМИ знают об этом эффекте и поэтому первым делом отправились к полевому лагерю, где происходил сбор резервистов, снимая все подряд, и потом нарезая из отснятого материала эффектные склейки. Часто выходя за пределы разумного.
Часовых у ворот по просьбе репортеров нарядили в комплект диверсионно-разведывательных подразделений, хотя по штату такие крутые игрушки простым пехотинцам были не по уставу. Слишком дорого и сложно для простого бойца. Зато какие получились кадры, моментально облетевшие мир: глухие шлемы, штурмовые винтовки последнего поколения, техно-броня, грозные позы. Постановочный эффект почти не замечался, зато вызывал восхищение и оторопь.
Видя таких воинов, самый малодушный утверждался во мнении, что война будет быстрой, бескровной и, разумеется, закончится нашей победой.
— Хорошие машинки, — оценил я, разглядывая въезжающие на территорию лагеря боевые машины пехоты.
— «Вурдалаки», — мазнув рассеянным взглядом по технике, влет определил один из офицеров. — Хорошая модель, надежная.
Я кивнул, хотя понятия не имел о ТТХ указанной техники. Доверяю профессионалам в этих вопросах.
Следом за БМП поехали другие многочисленные машины в основном на универсальной колесной платформе. Как мне объяснили сопровождающие из числа военных клана Волков-Русов, подобный подход позволял быстрее проводить ремонт, заменяя отдельные модули, а не отправляя технику на долгий срок в тыловые мастерские.