Айдан ухватила его за ворот рубахи, взмокшей от испарины и напряжения, потянула на себя. У неё и самой кончики волос, выбившихся из хитрой прически, соблазнительно липли к коже на груди.
Луна, вышедшая из-за туч, проникла в дом. Лунный свет скользнул по коже Айдан, точно она была божеством, пришедшим из мрака. Холодный свет так ей шёл.
Айдан — лунная. Вот что значит её имя с древнеивварского.
— Ты ненормальный… совершенный безбожный безумец, капитан ди Арстон, — она первая обхватила его лицо, притягивая к себе, глядя на него своими большими омутами-глазами, в которых радужка уступала место бликующим в темноте белкам, делая её взгляд под длинными ресницами затянутым поволокой. И вместе с тем в них играли все грани того же безумия и возбуждения. — Твое место в лазарете для душевнобольных.
— Именно это во мне тебя так притягивает, верно? — Вальдер нащупал её ладонь, снова вжал в свою, переплетая пальцы. Надвинулся над Айдан ещё ближе, прикасаясь грудью и чувствуя, как сильно и порывисто она дышит под ним.
— Так ты, капитан… обвиняешь меня в том, что я тоже помешана?
Она рассмеялась хрипло и с вызовом, откинув голову на чужой кровати и поблескивая на него полуприкрытыми глазами, большие зубки обнажились в шальной улыбке. Точно оборотень, исчадие тьмы. Темная, загадочная, страстная — она манила за собой в пропасть.
Вальдер желал её снова, потому что не мог насытить свою страсть. Даже эта жадная, почти животная близость не утолила голод, потому что Айдан снова ускользала от него. Не физически, но она умело скрывала свою душу. Смотрела прямо в душу своими колдовскими, яркими глазами, но только смеялась незримо, когда он жаждал поймать и уловить, что же спрятано в глубине её тьмы.
Что за боль, что за страсть толкает на такой вызов, который она несёт в себе целую вечность. Смех, укол словами, неуловимая месть и желание возмездия — но даже этого было лишь на поверхности. Отвлекающий манёвр. И Вальдер желал дойти до конца, до сути, потому что вдруг это стало важным.
— Что ты такое, сента де Марит?
Он выпустил её руку, заставил вытянуть за головой, прошёл ладонью по локтю и плечу, чтобы спуститься ниже к груди, сжать до нового жаркого вдоха.
Айдан снова беззвучно смеялась, закинув руки за голову и следя за ним, прикусив полную губу. Что-то вдруг настоящее поймал он во взгляде. Надломленное, болезненное, такое искреннее, что только перед одной тенью этой искренности можно было пасть. Душу захватывал водоворот чужой, но такой близкой вселенной.
— Погибель твоя, капитан.
Тихий, хриплый голос без капли смеха.
Вальдер вернулся к её лицу, замер напротив непокорного, дерзкого рта. Казалось, она должна быть в его власти, но это самообман. Темные тайны сокрывали душу надежнее любой магии.
— Долго же я тебя ждал.
Забытая улыбка растянулись на его губах.
Мгновения длились часами. Участившийся стук крови в висках отбивал чёткий ритм — почти танец, в который превращался их разговор.
— Всему свое время…
Шумный, уязвимый вздох, похожий на сожаление. Снова вечность, прожитая в тишине.
— Разве сейчас не настало время погибать? — Вальдер коснулся носом её нежной кожи, наслаждаясь её трепетом, провёл по щеке, скуле, ближе к шее. Почувствовал, как крупные мурашки охватывают кожу Айдан, когда она, дрогнув, потянулась навстречу. Ему представлялось в это мгновение, что под маской искусительницы скрыватся темная богиня из древних легенд, что существовала ещё до появления Четырех богов. — Мне нравится делать это с тобой.
Вальдер замер, и его взгляд упал на обратную сторону предплечья, с которого соскользнула шелковистая ткань широкого рукава платья. Небольшая темная полоса — но такая контрастная на фоне её светлой кожи.
Вальдер схватил её за руку, потянул на себя и коснулся этой полосы языком. Кровь. Её или чужая? Он не ранил, не списать на царапину от страсти. Её руки были прижаты так плотно. Она не касалась ничего острее его тела.
Глаза Айдан будто стали ещё больше, серьезней. Она притянула его к себе, уже не плачущая, уже не растерзанная страстью. Одним движением она ухитрилась бросить его на постель и прижаться тесным поцелуем. Сильно. Больно.
Голова закружилась от её мгновенной ментальной атаки, Вальдер позволил всего мгновение слабости — и тут же почувствовал во рту солёный, железный привкус крови. Сладость и соль.
Бывает ли смерть столь… желанна? М-м. От этой мысли захотелось рассмеяться. Но он не успел…
Глава 18Никто не знает
Арнеина готова была встретиться с родным отцом и другими мертвыми предками. Она выпила из отравленного кубка, она должна была быть уже с ними, проиграв отбор… Но мир не был похож на послесмертие.
Во рту не должно быть так противно. Лучше бы пустота! Она не должна чувствовать каждую клеточку тела так, словно рассыпалась пеплом на части и собралась заново. Но всё ещё очень хрупка и может снова сломаться от любого резкого движения.
А потом… потом… Хриплый вздох вырвался изо рта, стоило лишь на миг вспомнить о поцелуе императора. Он подхватил её на руки и прижался к губам, словно само божество осенило появлением мрачный храм. Прикосновение же его губ… губ… Арнеина с неимоверным усилием поднесла слабую ладонь ко рту, провела пальцами по пересохшим, словно чужим губам. Неужто это правда?
Она позволила сознанию скользнуть обратно в самую пучину воспоминания. Яд был горький, сковавший язык вязкостью. Хотелось дышать, но горло сдавил спазм. И вдруг — твёрдые каменные руки под поясницей, не дающие упасть. Тот, на кого она даже боялась смотреть, подхватил в свои объятия, в один шаг преодолев растущую пропасть между ними. Между живым и мёртвым.
Император… способный не только подчинять себе земную твердь, но ходить между мирами. Посланник великого Скадо.
И он стал ещё больше, чем божество, когда прикоснулся губами к её губам. Он был мужчиной, в чьих руках хотелось растаять. Когда она успела подумать об этом, если уже не могла дышать?
Но она помнила. Помнила. Вкус его губ… На первый взгляд бесчувственных и твёрдых, раскрывших мягкие и податливые её, так просто и повелительно, будто делал это не первый раз. Знающий, что нужно делать. Но Арнеина готова была подчиниться ему во всём. И стоило позволить ему — как невероятной силы магия проникла в самую её суть, точно золотой поток жизни прикоснулся к каждой частице её тела вслед за ядом, опережая смерть.
И она чувствовала всем существом его запах. Такой будоражащий и неземной, который невозможно описать словами. Ноздри болезненно трепетали, вбирая в себя его, чувствуя тепло и острый, пряный и сладкий аромат человека из плоти и крови, к которому до боли хотелось прикасаться — ещё больше, чем сейчас, чем в и без того тесных объятиях.
Сила воли, сила духа, всё ломалось и плавилось под его руками. И так невыносимо остро хотелось отдать ещё больше, что Арнеина из последних сил вцепилась в него слабеющими пальцами, скользя по широкой спине в попытках удержаться и не упасть в пропасть безвременья и мрака.
Здесь жизнь, здесь энергия, такой яркий, солнечный, слепящий поток бесконечной силы и страсти. Не в силах открыть глаза, Арнеина повернула голову набок, вдохнула, с разочарованием чувствуя отсутствие рядом Сиркха. Воздух был пресный и пустой. Пустой…
— Нет! — просипела она.
И только потом она подскочила на постели, распахнув глаза. С силой снова потянула воздух, скомкала в руках влажную от пота простынь. От удара, который она почувствовала тогда, до сих пор звенело в ушах. Острая боль пронзила всё тело целиком, от кончиков пальцев до ступней.
Арнеина сидела не дыша, словно выброшенная на сушу русалка. Перед глазами всё плыло, мир смазался в мутное пятно. Император… мёртв⁈ Звенящий удар пронзил плоть, словно бы её собственную. Задел тысячи натянутых как струны нервов. Рассёк все грани бытия.
Сиплый, страшный выдох рвался из горла, сухое рыдание скрутило нутро. Арнеина судорожно пыталась различить хоть что-то вокруг себя, но мироздание издевалось, показывая лишь бордовые, серые и бежевые пятна, плывущие вокруг.
— Сиркх… — Пальцы беспорядочно комкали гладкую ткань, а сердце колотилось так, словно хотело отбить все пропущенные за жизнь удары.
Нагнать упущенное и отстучать положенное, прежде чем…
— Пожалуйста, — прошептала она бессильно, приподняв голову, а из глаз потекли горячие, болезненные слёзы.
Он спас её, подарив частицу самой жизни, и потерял свою⁈
Его голос проник из небытия.
Всё было понятно с первой встречи, не правда ли?
Нет!
Не правда!
Так — не должно быть! Она должна проснуться! Она не может стать виновной в его гибели! Она не может не отдать жизнь за того, за кого должна была по праву. Не должна вернуться и тем самым предать само божество.
Хотелось вырвать из груди проклятое сердце, которое ускорилось, колотилось в рёбрах, мешая дышать.
Тень накрыла темнотой, и захотелось вздрогнуть и отпрянуть. Но Арнеина не успела. Рядом оказалось чьё-то тепло, одна рука обхватила со спины, а вторая — тяжелая и горячая легла на область груди, туда, где так сумасшедше билось сердце. Внезапно кружащийся в первородном хаосе мир остановился, и всё встало на свои места.
— Тише, — низкий голос проник сквозь пелену и заставил трепетать всем телом.
Сердце успокоилось быстро, в несколько ударов перешло с галопа на размеренный шаг, но дышать Арнеина всё ещё боялась. Вдруг это сон, он снится ей, живой, так близко, как не должен быть.
Арнеина прикрыла глаза, боясь смотреть, зато чувствуя, как вся структура тела приходит в норму, отстраиваясь заново, как расправляются лёгкие, как спокойнее течёт по венам кровь.
Когда она открыла глаза, Сиркх сидел напротив. Он ещё держал свою большую ладонь у её груди, а второй поддерживал под спину: от неё расходилось живительное тепло, наполняющее тело светом, словно солнце.