Она почувствовала, как воздух сгущается от предзнаменований, почувствовала, как равновесие, установившееся на балконе, пошатнулось, и чаши весов начали движение. Если Джирал сожмет кулак и поднимет…
Гил его убьет – она это знала так ясно, как будто все уже случилось.
Она подняла руки, открыто признавая вину, и левая на мгновение опоздала, словно придерживая Рингила и плавное движение Друга Воронов. Она надеялась, что этого хватит. Склонила голову перед императором.
– Вы правы, повелитель. Вина лежит на мне.
– Безусловно, Арчет, мать твою, – омерзительное удовлетворение в лице и голосе Джирала мелькнуло и пропало. Он откашлялся и сделал выверенный жест рукой, которая едва не сжалась в кулак. – Ну что ж. Полагаю, нет смысла останавливаться на том, что в этом деле ты потерпела неудачу. Я вновь должен принять трудное решение и поступить правильно. Арчет, Монаршие гонцы уже в городе. Дело сделано. Я подписал приказ час назад. Они достанут этого варвара живым или мертвым, справедливость восторжествует. А в это…
– Повелитель, если я…
– А в это время, моя госпожа, – он подождал, проверяя, посмеет ли она опять перебить, убедился, что не посмеет, и продолжил более резким тоном: – Командующий Гонцами нуждается в подсказках и желает расспросить тебя о привычках и излюбленных местах их цели. Думаю, к твоему северному другу это тоже относится. Ракан?
Нойал Ракан вздрогнул.
– Повелитель?
– Как можно быстрее доставь госпожу кир-Арчет и ее благородного спутника в крыло Монарших гонцов. Таран Алман их там ждет.
– Да, повелитель. Немедленно.
Они повернулись, чтобы уйти. Арчет поспешила отвернуться, спрятать глаза и жгучее желание высказать все, что было у нее на уме. Стиснула зубы. Рингил чуть помедлил, окинув императора спокойным и задумчивым взглядом.
Джирал заметил и ощетинился.
– Ты что-то хотел мне сказать, Рингил Эскиат? Может, обратиться с ходатайством или просьбой?
– Нет, – Рингил не пошевелился. – Нисколько. Я так понял, ваша императорская блескучесть сказала все, что стоило сказать. Дело за исполнением.
Джирал рассмеялся, но в его смехе нарастала дрожь, которую не удалось замаскировать. Арчет и Ракан ее распознали и оба застыли, как вкопанные. Гвардейцы тоже ее расслышали и напряглись.
Рингил мельком бросил на них взгляд, произвел быстрый расчет, а потом опять уставился на Джирала.
– Я каким-то образом развеселил вашу блескучесть?
Джирал откашлялся, слегка повернулся к рабам и солдатам, работая на публику.
– Что ж, твое владение нашим языком заслуживает похвал. Для северянина весьма замечательно, правда. Но, похоже, твой словарный запас в тетаннском несколько ограничен. Ты хотел сказать «светлость».
– Неужели? – невыразительным голосом ответил Рингил.
Он задержал взгляд императора еще на миг, будто запечатлев лик ихельтетского владыки в каком-то особом уголке памяти. Его губы искривились в улыбке столь же тонкой, как шрам на щеке. Он кивнул, словно отвечая на фразу, произнесенную голосом, который другие не могли услышать.
Затем повернулся и ушел.
– Так вот, чем ты зарабатываешь на жизнь последние десять лет?
– Если ты имеешь в виду служение Блистающему трону и его народу в меру моих сил, – прошипела Арчет, – то да, верно. Мне показалось, от этого больше толку, чем прятаться в горном захолустье, рассказывать небылицы о своих подвигах ради карманных денег и платить конюхам, чтобы те со мной трахались.
– Ну, некоторым из нас рабы для этой цели не по карману.
– Иди ты на хуй, Гил!!!
Самообладание испарилось, и она, перейдя на наомский, завопила с сильным акцентом. Они резко остановились посреди сада, едва покинув зону слышимости вокруг балкона и императора с его свитой, почти нос к носу. Ракан стоял рядом, не в силах понять, с чего вдруг кир-Арчет перешла на другой язык, но не нуждаясь в объяснениях относительно интонаций. Рингил глумливо оскалился, его похмельная раздражительность вспыхнула с новой силой, и он открыл рот, чтобы…
Что-то с воплем пронеслось позади него.
Он отчетливо почувствовал прикосновение холодных пальцев к затылку. Нахмурился, забыв, что собирался сказать.
Одинокий лист по спирали спускался сверху, в плену у лезвия солнечного света, пронзающего кроны деревьев. Рингил, сбитый с толку, проследил за его падением. Листва поблескивала в редком утреннем свете, но тот казался холодным и далеким. Здесь, вокруг Гила, воздух был темным и прохладным, и что-то…
Что-то было не так.
– Если они убьют Драконью Погибель, – сказал он тише, – я спалю дворец. Ты знаешь, я это сделаю.
– Ага, – огрызнулась Арчет, явно не ощущая внезапного холода вокруг. – И где ты армию возьмешь? Война закончилась, Гил. Это тебе не Виселичный Пролом.
– Нет. Здесь не так чисто.
– Ой, да хватит уже, – она подняла раскрытые ладони и ударила себя по лбу – это был настолько кириатский, отцовский жест, что на мгновение он увидел отпечатавшиеся в ее лице черты Флараднама. – Это цивилизация, Гил. Помнишь, да – та штука, за которую мы сражались? Ты – вы с Эгаром, оба! – не можете просто так бродить по округе со сталью в руке, убивая своих обидчиков!!!
– Совершенно верно. В наши дни это дозволено лишь херам вроде того, что остался на балконе, и его клике. Цивилизация. Привилегии, сопутствующие положению.
– У тебя было положение, Гил. Ты от него отказался.
– Ага. Зато ты в свое вцепилась.
Она широко распахнула глаза и отпрянула, будто между ними открылась пропасть с неровными краями.
– Госпожа, – вмешался Ракан. Он посмотрел на Рингила, облизнул губы. – И господин. Таран Алман ждет. Воля императора ясна. Мы не должны медлить.
На мгновение они оба замолчали. Затем Рингил кивнул, переключился на тетаннский.
– Он прав, Арчет. Тебе не надо заставлять Гонцов ждать.
– Нам, Гил, – поспешно исправила она, так как видела, что скрыто в его взгляде. – Нам не надо заставлять их ждать.
Но он уже уходил. Мимо Ракана, бросив на него взгляд, который выразил все без остатка – и капитан Трона Вековечного, опустив голову, дал ему пройти. Прочь от Арчет, которая в отчаянии кричала ему вслед:
– Гил! Гил, ты не можешь просто…
– Расскажи им все, что вспомнишь, – сказал он, не утруждая себя переходом на наомский и не оборачиваясь. – Чем больше, тем лучше. Заболтай их.
– Я не могу отпустить тебя!
– Ты не можешь меня остановить, – его голос донесся до нее, странно затихая среди зелени и зарослей. – Грашгал и твой отец позаботились об этом. Ты знаешь, что они написали на этом лезвии.
Он свернул за угол и исчез.
Утренний свет будто обрел силу в его отсутствие.
Глава тридцать шестая
Потрескивание углей, окутанных колеблющимся оранжевым сиянием.
«Полегче, Драконья Погибель. На этот раз не вздумай отрубиться. Здесь ты в опасности».
Эгар вперил сердитый взгляд в чашу трубки и полной грудью вдохнул темный дым, от которого по всему телу прокатился холодок, избавляющий от напряжения. Чуть закашлялся от глубокой затяжки. На миг встревожился от того, что бдительность начала ослабевать, а потом плюнул на все.
«В этом гребаном городе повсюду опасно. Разве не настал момент поступить по-умному и просто уйти?»
Стоило признать, все к этому шло.
«Да, но пока…»
Он отправился в ту же самую курильню, руководствуясь холодным расчетом. Она была близко к месту недавних событий, но это могло сработать в его пользу – враги почти наверняка искали его ниже по течению реки. Еще он немного знал местные улицы, что пригодится на крайний случай. И его тут знали – он был просто еще одним вонючим, всеми покинутым ветераном, ищущим дешевого забвения. Не о чем говорить. А вот если он отправится в другое место, может поднять волну сплетен, как корабль, впервые вошедший в новую гавань.
Вроде разумный подход, но он чувствовал себя слишком разбитым, чтобы испытывать уверенность. Что касается его стратегических способностей, ну…
«Чем меньше мы о них говорим прямо сейчас, тем лучше, Драконья Погибель».
И все-таки он не мог до конца поверить, как плохо все обернулось, и с какой безумной скоростью это произошло. Не мог поверить, что подобное и впрямь случилось, даже когда обрывки воспоминаний, радужно переливаясь, всплывали перед его внутренним взором, сталкивались и объединялись – и вот, когда веки опустились под воздействием прохладной тяжести фландрейна, все нахлынуло вновь…
«Голова ящера» выглядела веселой и яркой от света фонарей, взрывы бурного хохота то и дело вылетали из открытых окон, точно содержимое ночных горшков. Сама башка рептилии влажно поблескивала наверху в своей железной клетке, и тусклое, порожденное светом Ленты серебро менялось на яркое золото ламп всякий раз, как дверь таверны распахивалась, выпуская трактирных служанок с тяжело нагруженными подносами. Столы снаружи были полны, все места заняли амбалы, расправляющиеся с кружками и бутылками в угрюмом одиночестве либо под рев одобрения, с жутковатой слаженностью, которая придавала происходящему сходство с тренировкой на плацу. На земле вокруг валялось брошенное холодное оружие и снаряжение, и даже в столь раннее время попадались лежащие без движения пьяницы, по неопытности перебравшие с выпивкой. Таверна, как обычно, привлекла полный набор наемных вояк в их пестром разнообразии. Эг заметил обмундирование полудюжины полков среди более распространенных черных или коричневых плащей, которые носили свободные наемники.
Громада Моста Черного народа резко выделялась на фоне звезд, рассекая дугу Ленты там, где она спускалась к земле.
Эгар ковылял все ближе, осмотрительно держась подальше от висячих фонарей и масляных ламп на столах – пусть думают, что это еще один неуклюжий пьяница во мраке. Он оглядывал освещенные лица, переходя от стола к столу, искал Харата, прислушивался, не раздастся ли его громкий, возбужденный голос. Если повезет, он найдет ишлинака тут, не придется заходить в таверну. Они перебросятся парой слов, и…